24 июня, 2019 г. 12:17

Книга девятая. О черепе, мозге и о нервах черепа

ГЛАВА I

Рассмотрев все части головного мозга, а в некоторых случаях невольно затронув то, что касается соседних частей, вследствие замеченного нами физического родства, следует теперь описать в этой книге назначение остальных частей головы, начиная с того, на чем мы остановились в предыдущей книге. Одной из главнейших забот природы было очищение от отбросов 685. пищи всех частей тела, в особенности же таких важных, как головной мозг. В самом деле, в притекающих к нему соках есть часть, столь полезная, что она тотчас же ассимилируется с питаемым телом — это и есть настоящая пища. Все же остальное, дошедшее до органа вместе с полезной частью, и то, что выделилось из нее после того, как та была поглощена, ищет подходящих путей для выхода. Если оно их не находит, то, скопляясь там, оно начинает давить, как лишний груз, и мешает притоку новых соков, пути которых оно занимает. Таким образом, оно не дает органу возможности получать пищу. Но это не самое важное. Есть два более тяжелых последствия, являющихся причинами болезней, которых не могут избегнуть неочищенные тела. Во-первых, подобно тому как животные, побуждаемые голодом, пожирают испорченную пищу или что-либо подобное, точно так же и тут органы, не получая подходящей пищи, в силу необходимости поглощают некоторые частицы, извлекая их, однако, из вредных соков. Во-вторых, 686. накопившаяся здесь масса отбросов со временем начинает загнивать и, становясь более едкой и теплой, вызывает воспаление клетчатки, рожистое воспаление, лишаи, карбункулы, лихорадки и тысячу других болезней. Чтобы не случилось ничего подобного, особенно в важных частях, природа с особой тщательностью позаботилась об удалении этих отбросов. Так как последние бывают двух родов: одни — насыщенные парами и подобные саже, с естественной наклонностью подниматься кверху, другие — водянистые и загрязненные, стремящиеся сами по себе опускаться; природа открыла им и выводные пути двоякого вида. Она поместила в самом высоком месте те пути, которым предназначено выводить легкие излишки, а те, которые удаляют вещества тяжелые и стремящиеся книзу, вывела отлого. Помимо того, что природа поместила эти последние пути отлого, она сделала их достаточно широкими, так как они предназначены служить каналами для обильных и густых выделений; что касается путей другого вида, то она их проложила 687. только в виде узких отверстий в соответствии с разреженностью этих отбросов. Наклонные каналы головного мозга через небо и носовые полости выводят густые, хорошо видимые отбросы в рот через широкие и заметные отверстия. Что касается выделений, насыщенных парами излишков, то не всегда можно ясно различать их,— ни те, которые образуются вообще в теле, ни те, которые возникают в голове, так как иногда их разреженность делает их недоступными для наших чувств. Но во влажных и мягких частях тела не было даже предусмотрено особого пути для каких-либо подобных выделений, так как все влажные и мягкие тела легко подаются и открывают проход субстанциям, проходящим через них быстрыми порывами, и по их прохождении снова тотчас же сближаются и сжимаются, восстанавливая прежнее единство. Но через твердые части тела не может пройти никакая субстанция, если предварительно не были проложены в них пути. Поэтому в самом мозгу, в мозговых оболочках и в коже головы не было необходимости в существовании заметных проходов для вывода паров, 688. а если бы они и существовали, то их нельзя было бы воспринять чувствами, так как они тотчас же сжимаются после совершившегося вывода. В самом же черепе — таково название кости, окружающей головной мозг,—природа открыла видимые пути для этих насыщенных парами и сажных излишков, не только по вышеуказанной причине, общей для всех частей тела, но и по особой причине, вытекающей из его положения. Ведь голова находится над всеми частями тела, подобно крыше над теплым домом. А так как все сажные и парообразные излишки лежащих ниже частей поднимаются вверх, то воспринимающая их голова нуждается в более сильном очищении. Но так как мозг требовал более основательной защиты и так как природа ввиду этого вместо того, чтобы поручить защиту одному только кожному покрову, как она поступила по отношению к брюшине, одела его как бы шлемом, костью, находящейся под кожей, то мозг не только не располагал бы более обильными средствами очищения, чем другие части, но не имел бы и незначительных, 689. если бы природа не создала ему значительное число выдыхательных проходов, сделав головную кость губчатой и сочленив ее самыми разнообразными способами посредством так называемых швов. Тот, кто их видел и знает, что они из себя представляют, понимает, о чем идет речь. Тот же, кто их не знает, пусть следит за описанием.

Две кости, сходящиеся для образования шва, представляют собой попеременно то выпуклость, то углубление. Выпуклость очень похожа по своему виду на ногти пальцев; углубление имеет форму, соответствующую этой фигуре. Каждая из костей принимает в свои углубления выпуклости другой, а в целом сочленение представляет собой фигуру, очень напоминающую две пилы, сходящиеся своими зубьями, плотно сцепляющимися друг с другом. Ясно, что этот способ сочленения был создан ради крепости для того, чтобы движения временами не слишком раздвигали швы. Таким же способом часто и столяры, соединяя многочисленными шипами части изделия, пригоняют их так, чтобы они не разъединялись. Это второй 690. пример соединения, который можно добавить к первому примеру сближения пил. Ты не будешь неправ, сравнивая это сочленение с одеждой, состоящей из лоскутов, сшитых вместе. Мне кажется, что именно отсюда и было заимствовано название швов, данное им древними и сохранившееся еще до сих пор 1М.

Почему же природа не прободала кость головы, подобно кости неба, узкими отверстиями, похожими на маленькие углубления, или почему она не удовлетворилась одними только впадинами этой последней кости? Причина та, что эти маленькие углубления должны обязательно с двух сторон примыкать к чешуеобразной гладкой и плотной части черепа, потому что своей внутренней поверхностью они должны соприкасаться с мозго-. вой оболочкой, а внешней стороной — с перепонкой, называемой надкостной, и потому, что ввиду другого назначения кость головы должна была делиться на много частей, как было доказано в предыдущей книге.

Итак, если углубления, оставаясь открытыми, могли своей шероховатостью поцарапать и поранить соседние тела и, если оказывалось бесполезным протыкать внешнюю чешую, так как природа должна была разделить на несколько частей кость головы, 691. то вполне разумно, что она приспособила швы для выпотевания. Как уже было много раз доказано, гораздо лучше, чтобы небольшое число органов служило для многих функций и потребностей, чем большое число органов для немногих потребностей и функций. Ведь в предшествующей книге было доказано, что надкостная перепонка [наружная надкостница.— В. Т.] черепа должна прикрепляться к твердой мозговой оболочке, откуда вытекает необходимость швов. Эта же книга излагает второе назначение швов. Третье назначение касается мелких выходящих из них сосудов; природа дала бы им, как п крупным сосудам, отверстия, соответствующие их размерам, если бы, сознавая необходимость создать швы, она не использовала их для этой цели. Итак, наиболее густая часть подобных саже отбросов выталкивается исключительно через швы, самый же череп проницаем для более жидких. Он был бы проницаем и для более грубых, так как является губчатым, если бы не было необходимости, как было уже сказано, чтобы его поверхность была гладкой с обеих сторон.

ГЛАВА II .

Может быть, кто-нибудь подумает, что череп совершенно без пользы 692. создан пористым, так как швы благодаря своей многочисленности и протяженности не нуждаются в посторонней помощи, чтобы обслуживать выдыхание. Итак, здесь вновь необходимо доказать, что череп еще и ради другого назначения должен был быть создан именно таким, хотя бы я и спешил перейти к каналам, выводящим густые излишки, чтобы книга не разрасталась поминутно благодаря случайным отступлениям. Поэтому я добавлю еще только одно замечание и вернусь к намеченной цели. Если бы природа создала всю верхнюю кость одновременно и плотной, и тонкой, то безопасность лежащих под ней частей от этого не возросла бы, так как тела, способные поранить эту кость, могут легко проникнуть до них ввиду краткости пути. Если бы она создала ее плотной и толстой, то это оказалось бы бременем для всего живого существа. Это было бы равносильно тому, если бы мы при настоящем состоянии привязали какую-либо тяжесть к голове и никогда не снимали бы ее. Оставалось еще одно третье средство, а именно создать ее ни тонкой, ни плотной, но толстой, пористой и пещеристой. Таким образом, 693. она не должна была ни обременять головы, ни пропускать в мозг по короткому пути тела, могущие его поранить. Итак, она была создана такой ради вышеуказанного, а также для выдыхания.

ГЛАВА III

Итак, вернемся к другому виду каналов, очищающих мозг, и докажем на них искусство природы. Что касается двух каналов, доходящих до носовых впадин, то мы уже говорили о них в предшествующей книге. Что касается двух других, оканчивающихся у неба, то один, выходя из среднего желудочка мозга, спускается по прямому наклону, другой выходит из канала, связывающего мозг с желудочком, и направляется, спускаясь наклонно к первому. В момент слияния они вливаются в одну общую область, полую и наклонную [воронку]. Верхний край этой полости представляет собой правильный круг. Отсюда, все более суживаясь, она доходит до нижней железы, похожей на сплющенный шар, 694. и также имеющей заметную впадину. Затем идет кость, похожая на решето и оканчивающаяся у неба. Таков путь густых выделений. Назначение каждого из находящихся здесь органов очевидно даже в том случае, если я его не укажу, но все же я скажу о нем, чтобы не было здесь никаких пробелов. Полость или воронка, в которую вливаются эти каналы и которую одни называют чашей, имея в виду се форму, другие — воронкой вследствие ее назначения, состоящего в том, что, выполняя роль резервуара в своей верхней части, она в своей нижней части, как указывает ее название, представляет собой воронку. В самом деле, ее нижнее отверстие спускается до впадины железы. Так как эта воронка должна была наверху своим верхним краем прикрепляться к мозгу, а внизу срастаться с железой, то она неизбежно должна была быть перепончатой. И если тонкая перепонка [сосудистая оболочка.— В. Т.] окружает самый мозг, то нет зачем было искать для нее другой связи с мозгом. Итак, если бы это было возможно, прежде чем эти части испытали на себе удар внешнего тела, как то и следует, одна часть этой перепонки, растянувшись, и составила 695. самую чашу. Что касается функции железы, у которой кончается воронка, то совершенно очевидно, что она фильтрует выделения; этот факт был известен анатомам и поэтому не является свидетельством обширности их знаний. Но почему выделения из воронки не падают непосредственно через отверстия неба? Этот вопрос, достойный изучения, обойден молчание ем анатомами, так же как и вопрос, касающийся решетчатых костей носа. В самом деле, анатомы также не объясняют, с какой целью эти кости были созданы. Анатомы ограничиваются лишь тем, что полагают, будто данные кости служат для фильтрации излишков; они считают, что этого достаточно, и совершенно не объясняют, что было бы лучше, чтобы эти излишки фильтровались, а не падали тотчас же. Это замечание мы добавили уже раньше и доказали, что было бы лучше называть эти кости губчатыми, а не решетчатыми и что это сравнение с губками исходит от Гиппократа. Итак, носовые впадины, более подверженные повреждениям, защищены этими большими костными перегородками значительного протяжения. Что касается неба, так как отверстия выходят в рот и так как, кроме того, они должны быть изнутри покрыты толстой перепонкой, 696. то не было необходимости в большой защите и вполне хватало трех вещей — железы, кости и перепонки. Мне кажется, что вполне очевидно, даже если бы я не сказал этого, что железа находится вне твердой мозговой оболочки, как и то, что расстояние между небной костью и перепонкой равняется толщине железы. Сейчас следовало бы сказать, какую часть природа поместила в этой области. Ясно, что из всех частей тела эта часть наиболее защищена, прикрытая сверху всем мозгом и черепом, а снизу небной костью и ртом. Поэтому живое существо могло бы умереть несколько раз.

ГЛАВА IV

Сплетение, называемое анатомами сетчатым, сплетение, охватывающее самую железу и отступающее назад на большое расстояние, является одним из самых чудесных органов, находящихся в этой области. В самом деле, оно простирается почти 697. под всем основанием мозга. Это сплетение не простое — оно напоминает несколько рыбачьих сетей, наложенных друг на друга. Но эта естественная сеть обладает той особенностью, что всегда петли одной сети связаны с петлями другой и нельзя взять одну сеть без другой. Если взять одну, то все тянутся за ней, так как все держатся друг за друга и связаны между собой. Но, конечно, ни по тонкости материала, ни по плотности плетения с ними нельзя сравнить ни одной сети, сделанной руками человека. Действительно, она состоит не из случайного вещества, но большая часть артерий, восходящих от сердца к голове, была употребена природой как материал для этого удивительного сплетения. От этих артерий ответвляются маленькие ветви к шее, лицу ж к внешним частям головы. Все же остальные артерии, выйдя из своего источника по прямой линии, восходят к голове по грудной клетке и шее; их охотно принимает 698. находящаяся здесь часть черепа, которая, будучи продырявлена, пропускает их целыми и невредимыми внутрь головы. Ты можешь подумать, что твердая мозговая оболочка тотчас же принимает их и что поток сосудов прободает ее по прямой линии; и вследствие всего этого можно было предположить, что эти артерии поспешат добраться до мозга. Но это не так. Проходя череп в области, расположенной между ним и твердой мозговой оболочкой, артерии сперва делятся на многочисленные очень маленькие и тонкие артерии. Затем они направляются одни к передней части головы, другие к задней, эти в левую сторону, а те в правую, переплетаются и в противоположность прежнему представлению заставляют думать, что они оставляют путь к мозгу. Но и это неверно. В действительности же все эти многочисленные артерии, снова соединяясь, подобно корням, в один ствол, дают начало другой паре артерий, подобно той, которая с самого начала образовала сплетение, и таким образом эти артерии проникают в мозг через отверстия в твердой мозговой оболочке. Но каково это удивительное устройство и ради чего 699. оно было создано природой, ничего не делающей без цели? Если ты припомнишь, что мы говорили и доказывали, объясняя учения Гиппократа и Платона, то отсюда ты почерпнешь новое подтверждение нашим настоящим наблюдениям и легко поймешь назначение этого сплетения. В самом деле, когда природа хочет полностью переработать какое-либо вещество, она заставляет его долго пребывать в органах, где происходит переваривание. Мы уже неоднократно доказывали этот факт в других местах. В данный момент назовем варикозные извилины семенного канатика, где она приготовляет кровь и пневму, пригодную для образования семени. Этого примера достаточно для объяснения настоящего случая. Вены и артерии образуют в этом канале тысячи разнообразных изгибов. Вначале этих изгибов они содержат чистую кровь, но в последних, соседних с семенником, кровь не вполне красная. Сок, содержащийся в них, уже более белый, нуждающийся, чтобы стать совершенной субстанцией спермы, в некоторой переработке, которую он получит от самих семенников 700. Но, поскольку животный дух мозга требовал более полной переработки, сетчатое сплетение создано более богатым извилинами, чем сперматические сосуды. Итак, мы вполне основательно доказали в труде «О догматах Гиппократа и Платона» (VII, III), что психическая пневма головного мозга находит надлежащую материальную основу в жизненной пневме, поступающей пз сердца через артерии. Сейчас мы повторим опять одно замечание, сделанное в начале нашей работы (I, VIII и XVI), а именно, что невозможно достаточным образом определить назначение какой-либо части, если предварительно в полной мере не ознакомиться с функцией всего органа. Так, мы доказали в названных выше комментариях, что разумная душа обитает в головном мозгу, что мы рассуждаем при помощи этого органа, что в нем заключается большая часть психической пневмы и что, наконец, эта дневма приобретает свое особое свойство благодаря переработке, которой она там подвергается. Заметим здесь, что строение сетчатого сплетения, так же как и другие особенности строения головного мозга, чудесным образом совпадает с нашими точными доказательствами. В самом деле, весь головной мозг переплетен 701. этими артериями, образующими различные разветвления; многие из них кончаются у его желудочков, так же как и большая часть вен, спускающихся с верхушки головы. Подходя нз противоположных областей, они встречаются с артериями и распределяются подобно им по всем частям головного мозга, как в самих желудочках, так и в других частях. Подобно тому, как в желудок и в кишки проникает большое количество вен и артерий, которые изливают во внешнюю полость желчь, слизь и другие похожие соки, удерживая в себе кровь и жизненную пневму, точно так же и вены выделяют свои излишки в желудочке мозга и удерживают кровь, тогда как артерии главным образом выделяют психическую пневму. Ведь эти последние поднимаются из нижних частей, вены же опускаются в мозг сверху. Природа очень хорошо позаботилась о том, чтобы субстанции, выливающиеся из своих отверстий, пересекали весь мозг. В самом деле, поскольку они заключены в сосудах, 702. они циркулируют с ними вместе по всем частям тела, но как только они вышли, из них, каждая направляется согласно своему естественному побуждению: легкая и тонкая субстанции поднимаются, густая и тяжелая — опускаются. Артерии, впадающие в кишечный канал, имея наклонное положение, не снабжают полость, в которой они кончаются, пневмой, разве только той, которая иногда выбрасывается действием самих сосудов. Но мозговые артерии, имеющие восходящее направление, постоянно выпускают вполне переработанную в сетчатом сплетении пневму, откуда она выносится мозговыми артериями, в том же количестве, в каком поступает сетчатое сплетение. В самом деле, пневма не может быстро пройти по артериям сплетения, но задерживается во всех изгибах, вверху, внизу, сбоку, блуждая по всем их извилинам, столь многочисленным и разнообразным. Таким образом, после долгого прохождения она тотчас же попадает в мозговые желудочки. Ведь не следовало, чтобы пневма слишком долго пребывала в сплетении, как не следовало та того, чтобы она вышла оттуда плохо обработанной. И не только было важно, чтобы так происходило в желудочках, а во всем мозгу не происходило, но и в самом мозгу это должно было происходить ничуть не в меньшей степени. Ведь все части мозга, соприкасающиеся с окружающей их оболочкой, черпают в ее сосудах подходящую для них пищу. Что касается более отдаленных, то они получают помощь благодаря передвижению вещества. Ведь все части тела имеют способность притягивать к себе свойственную им пищу. Но они не могут притягивать ее ни издалека, ни на далекое расстояние, если не получат посторонней помощи. Эта помощь была тщательно подготовлена природой, в особенности в мозгу. Во-первых, потому, что мозг — наиболее важный из всех органов, во-вторых, так как он отделен от сосудов большими расстояниями, и, в-третьих, потому, что в силу своей мягкости и умеренной температуры мозг менее способен притягивать. Ведь притягивающие тела должны обладать большей упругостью и большим теплом.

ГЛАВА V

Было бы неплохо, прервав здесь на некоторое время нашу речь, вспомнить относительно всех 704. вен и артерий тела, как они прикрепляются во всех частях, нуждающихся в двух видах сосудов, как иногда они находятся в таком близком соседстве, что соприкасаются друг с другом в желудке 105, в части тонкой кишки (jejunum), во всех тонких кишках, в ободочной кишке (colon). Прежде всего припомним эти сосуды, затем сосуды печени, легкого, почек, мочевого пузыря, матки, селезенки и самого сердца, наконец, сосуды плеч, грудной клетки, рук и ног. Вспомним, что во всех этих частях не наблюдается зарождение вен из нижних частей, а артерий — из верхних; также нет справа сосудов одного вида, а слева — другого, и артерии не находятся спереди, а вены — сзади. Зарождаясь в одних и тех же частях, эти сосуды не только не отстоят далеко друг от друга, а настолько близки, что соприкасаются и вена всегда находится над артерией. Но, что касается мозга, если было предпочтительнее, чтобы сосуды проникли в него из разных мест или лучше из совсем 705. противоположных, то разве не следует нам восхищаться предусмотрительностью демиурга, который из сердца проводит к голове через грудную клетку и всю шею одновременно и артерии, и вены, а оттуда заставляет подниматься, с одной стороны, артерии в сетчатое сплетение, а с другой — вены до верхушки головы, направляя вены не случайно, но с большой осмотрительностью, так как они имеют большое значение для живого существа? Ведь по важности питаемых частей судят о превосходстве питающих их вен. Поэтому, если бы демиург провел вены по наружной стороне черепа вплоть до верхушки, прикрыв их только кожей, он, как мне кажется, не оценил бы их значения; а если бы демиург повел их изнутри, заставив их тотчас же пройти через твердую мозговую оболочку, то их пути не грозили бы никакие повреждения посторонними телами, но, с другой стороны, их путь не был бы безопасен. В самом деле, лишенные связок, они не могли, не подвергаясь опасности, 706. подниматься вверх, поддерживаемые только самим мозгом,— телом периферической формы и мягкой консистенции; а для столь значительных вен мягкая мозговая оболочка не могла служить достаточной связкой. Не следовало также,— и это было третьим и последним путем,— вести их по внутренней стороне черепа к верхушке головы по области, лежащей между костью и твердой оболочкой, так как они страдали бы во время своего движения, ударяясь о стенки черепа, или следовало бы между ними и черепом поместить твердую оболочку, какая имеется во всех отверстиях костей. Вообще же, если бы природа не нашла для них более остроумной защиты, она прибегла бы к этому средству, как это можно предположить на основании тех средств, которые природа придумала и для других сосудов, проходящих через кости. Но самое большое доказательство искусства демиурга — это, как мы уже сказали, умение заставлять служить и другим функциям части, созданные с какой-либо иной целью, и не стараться создавать отдельную часть, пригодную для каждой из этих функций. Так как в этой области имелась твердая мозговая оболочка, то природа не сочла нужным поместить здесь 707. еще одну оболочку, ибо первая могла образовать складки и дать в них убежище венам. Является ли это единственным столь остроумно придуманным средством? И не является ли еще более удивительным, что назначение этих складок состоит не только в этом, но так как мозг должен был быть отделен от мозжечка, как было доказано в предыдущей книге, демиург поместил эту складку [мозжечковый намет.— В. Т.] именно в этой области, чтобы она одновременно служила безопасным ложем для сосудов и одной своей стороной охватывала мозг, а другой — мозжечок? Хочешь ли ты узнать еще одно, третье остроумное устройство, придуманное нашим демиургом для этой складки? Так как твердая мозговая оболочка должна была быть прикреплена к черепу, как это и было указано в предшествующей книге, то было гораздо лучше для безопасности самой оболочки и лежащих ниже частей, чтобы в том месте, где оболочка становится толще, образуя складку, она дала бы начало связкам. И так как было необходимо, чтобы эти связки прошли через швы,— этот пункт также был доказан,— 708. природа вполне правильно поместила в этом месте шов, называемый лямбдовидным.

ГЛАВА VI

После того как были предприняты все эти действия, природа создала для прохождения крови в твердой оболочке большое количество отверстий и пропустила по ним вены как маленькие, так и большие, и направленные — наверху черепа к прилегающей надкостной перепонке, а внизу — к лежащей ниже мягкой оболочке. Эти вены были созданы не ради одного только этого незначения, но одновременно, чтобы и питать, что является непосредственной и специальной функцией всякой вены, и чтобы способствовать прикреплению всех соседних тел к твердой оболочке. Складки твердой оболочки, проводящие кровь, соединяются на верхушке головы в области пустой, как резервуар, которую поэтому Герофил обычно называет пресс. Оттуда, как из возвышенного акрополя, они посылают ответвления ко всем нижним частям. Трудно было бы сосчитать число кровеносных потоков, потому что точно так же нельзя сосчитать 709. количество питаемых частей. Есть вены, выходящие из центральной области разделяющимися и развертывающимися по всему мозжечку совершенно так же, как борозды в огороде; другие вытекают из передней части, которая кончается у виноградного пресса, и ты сказал бы, что это — ручеек крови, который природа так мудро заставила вытекать из твердой оболочки. Так как каналы твердой оболочки, приводящие кровь, сливаются здесь и один из них направляется к лежащим ниже частям, то природа уже не поручает кровь одной какой-либо вене; но, кроме того, из частей твердой оболочки, продленных вперед, она образует кровеносный проток и от него ответвляет на всем его пути многочисленные ветки.

ГЛАВА VII

Затем, когда вследствие продвижения этот проток приблизился к среднему желудочку и должен был дать начало большим венам для распределения их в сплетении сосудистых оболочек глаза, природа уже не доверила одной только тонкой оболочке соединение таких вен. Она создала ему для поддержки железу [шишковидную. — В. Т.] 710. и, укрепив ее в центре спускающихся вен, поместила в середине мягкой оболочки мозга и опутала ее кругом венами, соединенными перепонкой, для того чтобы железа поднималась вместе с этими венами, пока они находятся в подвешенном состоянии, когда же они, спускаясь, прикрепляются к мозгу, тогда и железа укрепляется своим круглым основанием на выпуклости мозга. Таким образом, вены, отделяющиеся от железы, направляются через средний желудок к передним желудочкам, где они сплетаются с выходящими артериями, образующими сосудистое сплетение.

Остальная часть твердой оболочки мозга, та, которую мы назвали как бы каналом крови, направляется прямо, следуя по длине мозга, как она продвигалась и с самого начала, очень далеко вперед. На своем пути она дает начало многим венам, распределяющимся по всему мозгу. Таково искусство, проявленное природой при проведении вен. Эта твердая оболочка, дающая начало кровеносному протоку, о котором мы только что говорили, 711. ради одной этой функции не должна была заходить так далеко. В самом деле, природа поместила в этом месте другой шов, идущий от верхушки черепа прямо ко лбу через центр головы. Ведь было необходимо, как сказано выше, чтобы мозг был парным. Для этого она воспользовалась твердой оболочкой, протянув до лба одну ее часть, чтобы разделить мозг. Часть этой оболочки, наиболее близкая к своему началу, расположенная между шишковидной железой и прессом, помещается перпендикулярно на канале, соединяющем мозг с мозжечком, и на червеобразном отростке, так что, притягивая к себе соседние тела, она не позволяет им давить на эпифиз — устройство, очень благоприятное для эпифиза; если вспомнить то, что было сказано в предыдущей книге относительно его функции, то не потребуется новых подтверждений. Равным образом и оболочка лямбдовидного шва натягивает тела, расположенные на заднем желудочке. Точно так же и третий шов, называемый венечным, 712. расположенный наискось между передними желудочками, приподнимая часть мозга, находящуюся между ним и желудочками, часть очень значительную, освобождает от давления желудочки, которые были бы полностью опущены, перегружены и сжаты, если бы не шов, расположенный в этой области головы. В самом деле, если желудочки сердца ввиду твердости своей оболочки не подвержены сжатию и не нуждаются для этого в посторонней помощи, то с желудочками мозга — органами очень мягкими — дело обстоит иначе. Его желудочки не могли бы избежать сжатия без посторонней помощи. Но все, что нам остается еще сказать о швах, будет изложено в дальнейшем.

ГЛАВА VIII

Вернемся к мозгу и поговорим о других удлинениях. Но предварительно напомним вкратце, что мы перед тем говорили по этому вопросу. Наиболее значительные отростки, как мы говорили, это те, которые идут к носовым впадинам. С обеих сторон этих последних находятся нервы глаз, а около них — нервы, двигающие их мышцы. Зрительные нервы встречаются в одной точке, прежде чем выйти из твердой оболочки, 713. и затем разделяются. Позади их соединения находится ямка турецкого седла. Артерии с обеих сторон соприкасаются с ней. Все эти части находятся внутри твердой оболочки. Те же, над которыми лежит твердая мозговая оболочка, как сама, так и соответствующий участок мозга, следующие: шишковидная железа, сетчатое сплетение и небный проток. Совершенно очевидно, если смотреть глазами, и менее ясно, если руководствоваться простым описанием, что ни в передней части головы, ни у основания не остается места для прохождения чувствительных нервов к языку. В самом деле, в передней части находятся нервы, идущие к носу и глазам, а у основания — железа [турецкого седла.— В. Т.] и сетчатое сплетение. Итак, ввиду того что передняя часть мозга была уже пересечена проводящими путями, а нижний путь тоже не был свободен, следовало искать какое-либо третье место для вкусовых нервов. Задние части мозга, будучи твердыми, не могли дать начало подобным нервам. Верхние части, 714. не давая начала ни одному нерву ни для какой части, не должны были снабжать ими и язык. Ведь мы уже тысячу раз доказывали, с какой тщательностью природа позаботилась о безопасности частей, в особенности же частей важных. Когда благодаря своей мягкости они могут подвергнуться поранению всякого рода телами, то природа особенно старается скрыть их и ограждает со всех сторон. Если бы она дала начало нервам языка в латеральных частях мозга, обращенных к глазам, то и в этом случае их путь не был бы столь же безопасен, как если бы они начинались у основания. Итак, если было лучше, чтобы эти нервы выходили из основания и ради их сохранности и потому, что внизу помещался язык, и если, с другой стороны, вся передняя часть была уже занята перечисленными органами, то необходимо было поместить их начало в задних свободных частях. Так и было сделано, так как единственно этим путем они могли выйти надлежащим образом. И именно там помещается двойная точка выхода чувствительных нервов языка. В самом деле, этот орган чувства был парным, как и все остальные, так как 715. правая его часть совершенно тождественна левой. Но ввиду того что он должен был содействовать жеванию и глотанию и быть органом речи, то по этой причине его части объединились и образовали парное целое. Природа была права, отделив с самого начала специальный нерв к каждой половине языка.

Но так как было лучше предоставить всем частям рта способность вкусовых ощущений из одних и тех же областей, то природа, создав для них удлинение нервов и соединив их все вместе, отдельно направила нервы правых частей к правым частям основания, а нервы левых частей — к левым частям; она продлила их таким образом, соединив с сосудистой перепонкой, пригодной одновременно и для их питания, и для их защиты. Она прободала и углубила твердую оболочку, чтобы пропустить эти продолжения. Но она не прямо прободала ее сквозными отверстиями, а просверлила в виде канала и протянула эти удлинения до передних костей, из которых им уже было пора выйти. В этом месте 716. она прободала кости отверстиями и вместе с двумя перепонками прикрепила нервы; одни — к языку, другие — к верхней челюсти, а третьи — к нижней. Но прежде чем распределить их в этих частях, природа как бы попутно создала другой нерв, затем, сжав его, уплотнив и сделав более твердым, чем нервы, подходящие ко рту, она прикрепила его к височной мышце. Ведь этот нерв был предназначен для того, чтобы двигать; а те — для восприятия вкусовых ощущений. Все нервы, прикрепляющиеся к нижней челюсти и к языку подходят к ним, конечно, по наклонным путям. Это зависит от самого положения частей, в которые они входят. Для тех, которые направляются к верхней челюсти, природа открыла другой подходящий тракт. Прежде всего, природа направила их вперед и подвела к области глаз, затем там она использовала одно из встречающихся отверстий, через которые уже пропустила нервы, прикрепляющиеся к глазным мышцам. Нельзя представить себе лучший путь ни по самим орбитам, ни вне этих впадин. В самом деле, части, являющиеся продолжением 717. маленьких глазных углов, были предоставлены височным мышцам и, кроме того, являли собой путь длинный и малонадежный. Что же касается частей, соприкасающихся с большими углами, то они были уже заняты носовыми протоками. Так как, с другой стороны, в глазницах существуют два отверстия и должно находиться еще и третье около большого угла, как я докажу это в дальнейшей моей речи, то демиург, добавив к ним еще четвертое, был бы виновен в небрежном отношении к этим костям, которые он плохо защитил бы от повреждений. Ведь чем больше увеличено число отверстий, расположенных близко друг от друга, тем больше промежуточные части кости благодаря своей тонкости были бы подвержены повреждениям. Поэтому демиург остерегся прободать кость в четвертом месте. Ограничась выбором между тремя уже существующими отверстиями, он остановился на тракте, по которому проходят нервы, наименее поддающиеся повреждениям, и пропустил по нему нервы верхнечелюстные. Ведь зрительные нервы не только много мягче двигательных, но и значительно 718. важнее. Ведь ради них был создан весь глаз и в них заключается вся сущность зрения. Кроме того, отверстия, через которые они проходят, не больше самих нервов. Поэтому природа с полным основанием отказалась соединить челюстные нервы с зрительными ввиду того, что эти последние проходят через отверстия, достаточно большие, и ввиду того, что они гораздо важнее и мягче, чем челюстные нервы. Поэтому она провела верхнечелюстные нервы вместе с нервами одновременно и более твердыми, и менее важными и проходящими через более узкие отверстия, зная что они не будут потревожены соседством других нервов и что величина этого отверстия не превысит величину отверстия зрительных нервов. В самом деле, это отверстие продолговатое и не абсолютно круглое, как то. Можно, пожалуй, подумать, что его периметр длиннее периметра отверстия зрительных нервов, но, наложив одно целиком на другое, оказывается, что оно не больше или, может быть, немного больше. Это отверстие, безусловно, должно было быть удлиненным, а не закругленным, как отверстие чувствительных нервов, так как оно должно было заключать в себе два рядом лежащих нерва, а не один. Правда, каждый из них сложный 719. Вскоре мы более подробно рассмотрим природу этих нервов. В настоящее же время ничто не мешает, ради ясности объяснения, сказать, что один нерв распределяется по глазным мышцам, что другой, идущий к верхней челюсти, выйдя из отверстия вместе с первым, входит в глазницу и по прямой линии направляется к части, называемой щекой, так как кости, находящиеся под глазами в этом месте, прободены и дают ему проход. В самом деле, он должен был пройти, не касаясь мышц, не стесняя их и сам не терпя стеснения от них. Было лучше, чтобы движение и этих мышц оставалось незатронутым ж чтобы нервы проходили с полной безопасностью, не принимая никакого участия в постороннем движении, в котором они нисколько не нуждались. Предвидя это, демиург создал непосредственно под глазами другое отверстие, являющееся продолжением первого, общего двум нервам, и кончающееся у самого мозга. В этой области нервы и их проводящие пути покрыты 720. тонкой чешуйчатой костью. Но в области, называемой скуловой, ввиду того что она расположена высоко, нервы покрыты толстыми костями и проникают в глубь соприкасающейся с ними кости, как если бы эта кость была создана ради другого назначения, а не ради нервов.

Природа не забыла также одеть все проходящие через эту кость сосуды твердыми оболочками и просверлить в самих костях несколько каналов, стенки которых гладкие и пористые, в особенности если прободенные кости состоят из твердого вещества. Но по отношению ко всем нервам, всем артериям и всем венам это соблюдается не с той последовательностью, чтобы лицам, слушающим небрежно, невнимательно или, вернее, плоха понимающим, не могло показаться, что природа немного ошибается. Однако тем, кто внимательно слушает наши слова и извлекает убедительные доказательства из рассечений, достаточно указать на предусмотрительность и одновременно удивительное искусство демиурга. При рассмотрении в одной из следующих книг строения частей полости рта и лица мы объясним, каким образом нервы, спускающиеся ниже глаз, чтобы направиться к скуловым частям, вышеназванные нервы и те, которые 721. пересекают нижние части, образуют сплетения у языка, рта, у всех частей лица. Ведь в настоящей книге мы намеревались только изложить назначение удлинений мозга, границей которых является кость, которая его покрывает. Итак, остановимся у этой границы, и так как нам нужно проследить за нервом до выхода из черепа, вернемся к мозгу, чтобы не упустить ни одного из его внутренних образований, и не будем больше задерживаться на той части удлинений, которая находится вне его.

ГЛАВА IX

Чтобы выполнить это обязательство, прибавим только к прежним замечаниям, что от этих нервов отходит к височным мышцам удлинение, проходящее через височные кости, и затем перейдем к другому удлинению мозга. Оно составляет четвертую пару нервов, согласно счету искусных анатомов, которые не относят к ним продолжение, идущее к носовым впадинам, потому что 722. оно, подобно другим, не дает начала нервам и не проходит наружу через кости. К первому апофизу нервов относят мягкие нервы глаз, ко второму — нервы, двигающие мышцы глаза, к третьему —■ тог нерв, о котором я только что говорил, начинающийся в том месте, гд& передняя часть мозга соединяется с задней; затем, пересекая твердую оболочку мозга, нерв разделяется на две ветви и распределяется указанным способом. Четвертая пара нервов расположена несколько позади этих; эта пара начинается у самого основания мозга, более непосредственно, чем предыдущие, так как их исходные пункты находятся один рядом с другим. Затем, тотчас же объединяясь с нервами третьей пары, четвертая пара проходит очень далеко, разветвляется и расходится по всей оболочке неба. Эти нервы очень маленькие и немного тверже нервов третьей пары, так как оболочка, устилающая рот, тверже не только языка, но и почти всех частей лица. По этой причине данные 723. нервы выходят из частей мозга, немного более твердых, чем те, откуда выходит третья пара. В самом деле, чем дальше мы передвигаемся назад, тем более твердым находим и самый мозг. Ведь части основания тоже более твердые, чем другие. Поэтому естественно, что четвертая пара нервов для того, чтобы быть менее мягкой, чем третья, берет начало не только в задних частях, но еще в большей степени, чем третья пара,— из основания мозга.

ГЛАВА X .

За этими нервами на латеральных частях головы находятся продолжения, идущие по направлению к каменистой части височной кости. Это — пятая пара нервов, которые тоже еще не являются твердыми. Эта пара делится на две ветви во время прохождения через самую кость: одна из них проникает в слуховой канал, другая — в отверстие, называемое слепым. В действительности же это отверстие не слепое, как его называют. Мне кажется, что первые, давшие ему это название, стараясь пропустить тростник или свиную щетину и не имея возможности пропустить их 724. насквозь, вообразили, что проход-отверстие кончается в этом месте. Но если ничего из него не выходит, это еще не значит, что оно слепое: искривленное наклонное положение прохода — единственная тому причина. Если постепенно срезать всю кость вокруг и обнажить нерв, то изгибы, по которым он следует, предстанут перед твоими глазами и окажется, что нерв выходит около уха. Впрочем, мы уже выше говорили о природе слуховых нервов. Мы будем рассматривать те, которые выходят из слепого отверстия, при исследовании частей, не относящихся к черепу.

ГЛАВА XI

Теперь следует объяснить другое продолжение нервов, вышедших из мозга. Оди образуют шестую пару нервов и выходят следом за предыдущими из основания мозга. Они точно так же не являются совершенно твердыми. Но они уже более тверды, чем все вышеназванные нервы потому, что находятся ближе к спинному мозгу, являющемуся источником твердых нервов, так как он сам значительно более тверд, чем головной мозг. Причину этой твердости очень легко объяснить, если вспомнить 725. мои замечания, сделанные в предыдущей книге, а именно, что для улучшения чувствительности необходимо продолжение мозга более мягкое, а для улучшения двигательной силы — продолжение более твердое, а поэтому существуют более твердые части мозга и более мягкие, и что этот орган, начиная с переднего мягкого участка, становится все более твердым с тем, чтобы он мог соединиться со спинным мозгом. Эта точка соединения — наиболее твердая из всех его частей; в то же время спинной мозг в этом месте более-мягкий, чем во всех остальных частях. Постепенно этот последний по мере продвижения книзу становится более твердым. Ведь спинной мозг представляет для живого существа ту полезность, что он является в организме началом всех твердых нервов, так как головной мозг не имеет такой твердости по уже раньше указанной причине. Природа не менее ясно доказывает и этой шестой парой нервов, о которой мы собираемся говорить, невозможность того, чтобы точность ощущений зависела от твердых нервов и что твердые нервы 728. не могут выходить из головного мозга, а мягкие — из спинного мозга. В самом деле, те нервы, которые выпускает головной мозг, спускаются до широкой кости, распределяясь почти по всем кишкам и внутренним органам, несмотря на то что большинство этих последних находится у позвоночника, окончанием которого служит кость, называемая одними крестцовой, другими — широкой. Именно здесь, как мы сказали, оканчиваются нервы. Было бы лучше, если бы это было возможно, чтобы нервы, выходящие из спинного мозга, по короткому пути с полной безопасностью находились по внутренним органам, занимающим эту область. Но совершенно невозможно, чтобы спинной мозг, будучи сам твердым, давал начало мягким нервам, а головной мозг — давал начало нервам конечностей, нервам, достигшим высшей степени твердости, в то время как он сам отличается чрезвычайной мягкостью. Совершенно очевидно, что конечностям, подверженным сильным и резким движениям, требовались очень сильные нервы, но, конечно, не менее очевидно, что для внутренних органов были желательны более мягкие нервы. Однако объясним причину этого, чтобы в нашем изложении не было пробелов. Во-первых, ни один внутренний орган не обладает произвольным движением. Им нужны нервы 727. только для ощущений; поэтому лучше было-снабдить их чувствительными нервами. Во-вторых, так как их ткань обладала мягкой консистенцией, то она легче могла соединяться с мягкими нервами и, принимая их в себя, охватывать со всех сторон. В-третьих, следовало, чтобы желудок обладал очень отчетливым ощущением необходимости в твердой и жидкой пище. Главная часть нервов этого внутреннего органа, как нам кажется, распределяется в верхнем конце, называемом входом, а затем — дальше во всех частях, вплоть до дна. Раз уже нервы вышли из головного мозга ради желудка, было желательно, чтобы они разветвились и по всем остальным частям этой области, даже если польза от них для частей была не так велика. В самом деле, желудку должна была быть присуща потребность в пище и питье, которой должно было предшествовать ощущение недостатка пищи. Некоторые врачи полагают, что части, прилегающие к желудку, имеют такое же определенное 728. ощущение, и поэтому считают, что чувство потребности у них не меньше, чем у желудка. Что же касается меня, то я думаю, что в этих частях ощущение слабое, но оно очень сильное в желудке и у входа, где кончается большая часть нервов. Поэтому указанная часть желудка наиболее чувствительна, и люди, испытывающие сильный голод, чувствуют именно в этом месте схватки и как бы подергивание и раздражение. Но эта часть желудка не была бы столь чувствительна, если бы в нее не входили мягкие нервы. Поэтому на основании сделанных замечаний ясно, что все остальные части — каналы, в особенности желудок,— нуждаются в нервах, идущих из мозга. При рассечениях можно наблюдать, с какой заботой о безопасности этих нервов природа организовала их нисхождение, предвидя, что они будут подвержены повреждениям ввиду их мягкости и длины пути. Одев эти нервы крепкими оболочками, 729. она прикрепляет их к соседним органам каждый раз, когда они встречаются по пути. Иногда это соединение представляет значительную выгоду для таких нервов, как это имеет место для нервов, отходящих от седьмой пары при выходе. Ведь она соединила их с нервами шестой пары и тотчас же после их выхода из головной кости, окружила толстыми оболочками и тщательно защитила со всех сторон, осуществляя, таким образом, выгодное положение, общее для обоих нервов. В самом деле, подобно тому как одиночные и тонкие прутья очень легко ломаются, тогда как связанные вместе, они тем сильнее сопротивляются, чем значительнее их число, точно так же соединенные на своем пути нервы, скрепленные и сжатые общими связками, более гарантированы от всяких повреждений, чем одиночные нервы. Поэтому если большое число нервов должно направляться в разные соседние друг другу части тела, то природа ведет их собранными вместе в продолжение всего пути, вплоть до частей, которые должны их принять. Тот, кто исследует невнимательно, 730. видит во всех этих нервах только один нерв. Но это — не один нерв; их с самого начала существует столько, сколько имеется частей, к которым они должны прикрепляться. Если кажется, что это — только один нерв, то лишь потому, что все они переплетены друг с другом и сжаты вместе охватывающими их оболочками. Это и есть то замечание, которое я немного раньше обещал сделать о природе нервов. В дальнейшем мы дополним то, что остается сказать об их функциях, и изложим их отдельно, вместо того чтобы бросить мимоходом случайное замечание, как в данном случае. Закончим сперва то, что касается нервов, идущих ко входу желудка, о которых мы начали говорить. Так как требовалось, чтобы после короткого, пройденного вместе пути нервы седьмой пары разошлись, направляясь к языку, то природа заставила их идти [в одной и той же оболочке.— В. Т.] с соседними сонными артериями. Она заставила их вместе с этими последними пройти через всю шею, связывая общими оболочками. В грудной клетке, так как артерии прикреплены к левому желудочку сердца, природа вновь отделила от них нервы и 731. укрепила их с каждой стороны пищевода. До их разделения в желудке она пропустила налево правый нерв, а направо — левый, полагая, что прежде следует дать им косое направление, а затем разделить. В этом случае они были значительно меньше подвержены повреждениям, чем если бы разделение произошло во время их прямого пути. Она также соединяет все остальные отделившиеся нервы, прикрепляет их к соседним телам и направляет во все стороны, умеряя и исправляя при посторонней помощи легкость поражения, обусловленную их мягкостью. Но мы уже отчасти говорили раньше об их распределении, а остальное будет сказано в дальнейшем.

ГЛАВА XII

Теперь надо сказать о седьмой паре нервов мозга. Мы уже говорили, что она тотчас же соединяется с предыдущей и что природа, заботясь об общей 732. безопасности этих двух продолжений, решила их соединить. Следует сказать, где она начинается и где кончается: ведь этот вопрос, касающийся ее, остается еще не выясненным. Эти нервы начинаются в том месте, где кончается головной мозг и начинается спинной. Пройдя некоторое время вместе с нервами шестой пары, они опять отделяются от них. Самая незначительная их часть сплетается с прямыми мышцами гортани, большая часть — прикрепляется к языку. Это — первые нервы, которые на всем своем протяжении действительно твердые, так как все перечисленные выше нервы более или менее мягки и нет ни одного, который был бы настолько же тверд, как эти последние. А из этих нервов те, которые вплетаются в мышцы, очевидно, более тверды, чем остальные.

ГЛАВА XIII

Из числа лицевых мышц одни приводят в движение глаза, другие — нижнюю челюсть; есть еще другие мышцы: для крыльев носа, губ и щек. К глазным мышцам, несмотря на их малую величину, прикрепляются нервы, 733. кажущиеся большими по своему объему, ввиду того что их консистенция мягче, чем следовало бы ожидать для двигательных нервов. Природа восполняет объемом то, чего не хватает вследствие мягкости. Также обстоит дело и с височными мышцами. В каждую из них внедряются три нерва: два — из третьей пары, о которых мы уже говорили, а третий — более твердый, о котором мы будем говорить вскоре, так что здесь опять-таки большое количество нервов является для мышц источником силы движения. Мышцы челюстей, носа и губ снабжаются довольно значительными и довольно твердыми продолжениями нервов. В самом деле, так как они на большей части своего пути проходят через кости, то эти нервы приобретают по мере продвижения твердость; мягкая основа, т. е. мозг, находясь близко, не могла дать природе сразу вывести из нее твердый нерв. Однако, продвигая постепенно нерв по извилинам, особенно в том месте, где он на своем пути проходит через кости, природа придает ему твердость благодаря продолжительности времени и длине расстояния 734. Вот каким образом природа не вдруг, а постепенно делает все более твердым как спинной, так и головной мозг. Если это так, то теперь всем ясно, что нервы, двигающие язык, не могли более удачно начаться в каком-либо другом месте и избрать лучший путь, чем тот, по которому они следуют. В самом деле, в передней части не оставалось свободного места, и на этом основании природа вывела из задних областей третью и четвертую пары. Поэтому она не могла в этих же областях дать начало другим большим нервам. Если бы это ей удалось, то не хватило бы места для их прохождения. Ведь если бы она заставила их пройти через твердую мозговую оболочку, присоединив к ним нервы третьей и четвертой пары, они остались бы такими же мягкими, как эти последние. С другой стороны, она могла бы пропустить их через черепные кости и сделать достаточно твердыми, ведя их по такому пути; но, во-первых, это было бы бесполезно, так как онн в другом месте находят более удобный путь, а кроме того, в черепе на уровне корня языка не было больше места, 735. так как там имелось уже много отверстий. Поэтому вполне разумно, что в том месте, где начинается спинной мозг, а головной мозг наиболее твердый, она образовала эту пару нервов и что, придавая ей во время пути все ооль-шую твердость, она распределила ее в этом состоянии по всему языку. Не оставь без внимания именно это замечание о том, что нервы разветвляются по всем частям языка. Это является огромным доказательством правоты моих утверждений и подтверждает высшее искусство демиурга. В самом деле, чувствительные нервы, сплющиваясь с самого начала, образуют сплетения на внешней оболочке языка и нисколько не соприкасаются с лежащими ниже мышцами. В этой же области двигательные нервы седьмой пары делятся на многочисленные ветви, устилая вполне разумно все мышцы языка. Чувствующие нервы были бесполезны в глубоких частях языка, потому что он имел дело с вкусовыми ощущениями своими наружными частями. А двигательные нервы были не нужны наружным частям, так как эти нервы неспособны вследствие своей твердости различать 736. вкусовые качества. Итак, природа не создала бесцельно и без основания ни одного из этих органов. Она создала двигательные нервы языка более тонкими, а нервы глаз —• более плотными, несмотря на то что они приводят в движение мышцы, менее крупные. Первые черпали достаточную силу в своей твердости, но если бы последним не помогал их объем, они оказались бы совершенно неспособными двигать вследствие своей мягкости. Что касается височных мышц, то нервы третьей пары, подходящие к ним, были бы еще более неспособны приводить их в движение. В самом деле, эти мышцы объемисты и занимают большую часть всей нижней челюсти и прикрепляются к ней при помощи значительных сухожилий. Поэтому природа отделила от пятой пары с каждой стороны третий твердый нерв. Таким образом, назначение, обусловленное для глазных мышц объемом нервов, для височной мышцы определяется их числом. Вышеназванный нерв виден более ясно у животных, имеющих большую височную мышцу. Сейчас пора сказать, откуда этот твердый нерв подходит к височным мышцам, так как мы уже рассмотрели 737. все начала мозговых продолжений. Мы уже говорили, что пятая пара нервов, начинаясь на латеральных частях головы, направляется к каменистой части височной кости, что, разделившись на две ветви, она проходит через два неравных отверстия, что через одно наиболее широкое отверстие большая ветвь направляется прямо к ушам, а другая, проходя через более узкое отверстие, называемое слепым, выходит через отверстие, расположенное около ушей, и что на всем своем пути, начиная с внутреннего конца и кончая внешним, эта ветвь делает различные изгибы, как в лабиринте. Итак, природа не напрасно создала этот лабиринт. Но преисполненная заботы о височных мышцах, она отделила для них твердый нерв и не меньше сделала и для челюстей. Имея в этой области в своем распоряжении свободную кость, не продырявленную и насколько возможно твердую, она воспользовалась ею, чтобы сделать нерв более твердым. Поэтому чем больше нерв удаляется от своего основания, тем легче сделать 733. его твердым; из этого следует заключить, что природа очень искусно приготовила для указанного нерва путь через каменистую часть височной кости, так как длина пути и сухость места легко могли придать этому нерву и твердость, и сухость. В самом деле, там, где нерв увлажнен обильной жидкостью, длина тракта для него бесполезна; но если он пересекает область сухую, лишенную влаги, то легко становится сухим и, следовательно, твердым.. Кроме того, благодаря благоприятному расположению этих каменистых частей височных костей он пользуется и безопасностью. Природа, по-видимому, соединила одновременно все, что необходимо для нерва, с помощью одного извилистого пути: безопасность, длину тракта, сухость области. Итак, этот нерв своей большей частью тянет широкую мышцу челюстей. Но маленькая часть помогает нервам, которые, ответвляясь от третьей пары, кончаются у височных мышц. То, чего не хватает этим нервам, менее твердым, чем следовало бы для двигательной силы, дополняется этой ветвью, особенно у животных, имеющих крепкие височные мышцы. Почему же 739. природа заимствует силу этих мышц не у одного большого нерва, а у трех маленьких? И почему эта сила происходит от одного-большого нерва в глазных мышцах? Потому что в области глаз было неразумно делать несколько отверстий вместо одного. Ведь уже раньше было доказано, что неосторожно устраивать еще отверстие для нервов, оканчивающихся у верхней челюсти, и что было лучше воспользоваться тем, которое служит для мышц. Что касается височных костей, гораздо более плотных, чем глазные, но лишенных не только многочисленных и расположенных на близком расстоянии друг от друга отверстий, как в орбитах, но даже отверстий маленьких и редких, то было лучше, чтобы природа, прободав небольшие отверстия, отделила ветви от нерва третьей пары, ибо отверстие каменистой части височной кости не могло быть широким. Ведь их многочисленные извилины, очевидно, исчезли бы, если бы кость была уже предварительно покрыта отверстиями. Итак, если твердый нерв не мог быть толстым и если не могло ответвиться большее количество мягких 106 ветвей нервов, которые в свою очередь должны 740. были распределиться в большом количестве других частей, то очевидно, что природа была права, не ограничившись одним из видов нервов. Более того, существование нескольких начал движения было единственным условием, при котором, если пострадает одно начало, другие—могли выполнить его функцию.

ГЛАВА XIV

Прервем здесь на короткое время нить нашего изложения и скажем несколько слов о наименованиях, которые мы уже употребляли и будем употреблять в дальнейшем ходе нашей работы. Вообрази два нерва — самый твердый и самый мягкий из всех нервов тела, затем представь себе третий, занимающий среднее положение между ними, находящийся на совершенно равном расстоянии от двух крайних. Можно считать твердыми все нервы, расположенные между средним нервом и самым твердым, а мягкими — все остальные, вплоть до самого мягкого. Следует думать, что твердые нервы были созданы как наиболее приспособленные для движения и наименее пригодные для восприятия ощущений и что, напротив, 741. мягким нервам присуща способность к точному восприятию ощущений и неспособность к сильным движениям; все совершенно мягкие нервы абсолютно непригодны для движений, менее мягкие, приближающиеся к средним, являются в то же время двигательными нервами, но по своему действию значительно слабее твердых нервов. Запомни как следует, что спинной мозг является началом всех твердых нервов и что его нижний конец дает начало чрезвычайно твердым нервам, что головной мозг — начало всех мягких нервов, что центр передней части предназначен для наиболее мягких, что место слияния головного и спинного мозга — начало вещества средних нервов. Итак, когда какой-нибудь мягкий нерв выходит из мозга, он способен сразу стать двигательным нервом, однако, удлиняясь и продвигаясь, если нерв становится более сухим и более твердым, чем был раньше, он станет двигательным нервом. Так как уже с самого начала одни нервы более мягкие, другие — менее и так как 742. по мере продвижения одни нервы высыхают скорее, другие — медленнее, то отсюда вытекает, что становятся двигательными нервами как те, которые мало удалены от своего начала, так и те, которые более удалены. Однако некоторые нервы, по-видимому, долго сохраняют свою первоначальную природу; так, например, нервы, спускающиеся к желудку, в течение всего своего пути остаются приблизительно такими же, какими были при выходе: они должны были навсегда остаться чувствующими нервами. Среди нервов третьей пары, направляющихся ко рту, те из них, которые тотчас же прикрепляются к языку, настолько мягки, что не имеют ничего общего с двигательным нервом. Те, которые идут к костям нижней челюсти, проходят в коренные зубы, по пути усохли и стали более твердыми; затем, выйдя наружу около зубов, называемых клыками, они распределяются по мышцам губ. Точно так же те, которые через глазные области подходят к скуловым костям, сделались по пути настолько твердыми, что, несмотря на свою незначительную величину, способны двигать некоторые мышцы верхней челюсти 743. и крылья носа. Все эти замечания согласуются и с тем, что мы говорили раньше, и между собой. Они подтверждают силу твердых нервов и слабость мягких, они показывают, что одни нервы полезны для движения, другие — для чувствования и что каждый нерв начинается вполне правильно в вышеуказанных частях мозга, что ни один из них, ни в одной области не был создан напрасно, что каждый существует, имея в виду какой-либо орган, и что он имеет ту величину и ту субстанцию, которые соответствуют природе той части, которая должна его принять. Итак, я почти уже доказал, что ни одна из частей головы и лица не лишена нервов. В самом деле, мы уже говорили о глазах, языке, оболочке, выстилающей весь рот и все части губ, и верхней челюсти. Если был опущен какой-нибудь требующий объяснения вопрос, ты его найдешь в этой книге.

ГЛАВА XV

Мясо, окружающее зубы, называемое 744. деснами, сами зубы, вся кожа лица и оболочка носа, устилающая его изнутри, получают ветви от третьей пары нервов. Они подходят через челюстную кость, согласно сказанному выше. Коренные зубы получают большие и видимые ветви, а из десен одни получают больше, другие — меньше, но все получают тонкие и трудно различимые ветви, как и длинные зубы — клыки. Тот же самый путь, проводящий нервы к щеке, проводит их также ко всем частям, связанным с верхней челюстью, к зубам, называемым коренными, и к верхним деснам. К коренным зубам подходят большие и видимые ветви, к деснам, а также к другим зубам — тонкие и едва видимые. Нервы, которые из главной области поднимаются к височным мышцам, снабжают ветвями веки, все части, соседние с ресницами, и весь лоб. Нерв, выходящий из слепых отверстий и посылающий к височным мышцам тоненькую веточку, отделяет ветви к железам, другим 745. соседним с ушами частям и к тонким частям щек. Большая часть этого нерва управляет боковым движением челюстей посредством широкой мышцы, о которой будет сказано дальше. Кожа, даже покрытая волосами, снабжается из лежащих ниже частей ввиду одного только ощущения, как и вся остальная кожа животного, маленькими, тонкими, редкими, едва видимыми, похожими на нити паутины, волокнами. Но кожа лба, принимающая участие в произвольном движении, имеет вполне обоснованно нервные волокна, чувствительные и видимые. Ведь под ней простирается тонкий мышечный слой, в который входят многочисленные нервные волокна. От него нельзя отделить собственную кожу, как и на всем остальном теле. Ведь она плотно соединена с ним. Как мышцы, так и кожа имеют одно только движение, способное поднимать брови. Еще более удивительно соединение кожи с мышцами губ. В данном случае мы не можем сказать, что мышцы расположены снизу, а кожа — на их поверхности, как это можно сказать по отношению ко лбу, ко многим частям обеих щек, 746. ладоням рук и подошвам ног. Здесь мы можем отделить и точно отграничить место, где кончается мышца и начинается кожа. Но в коже губ происходит столь тесное слияние, такое соединение и такое полное взаимное поглощение, что ты не можешь назвать ни мышцей, ни кожей результат этого слияния, взятый в целом или разделенный на части. Ты с полным правом можешь назвать губы у живых существ или кожной мышцей, или мышечной кожей. Эта странность строения вызвана особенностью их функций. В самом деле, для губ было полезно точное сближение, расхождение и движение во все стороны. Ни одно из этих движений не осуществлялось бы одновременно ни с той силой и легкостью и не так, как оно происходит теперь, если бы их субстанция была иная.

ГЛАВА XVI

Так как мы говорили, что оболочка, устилающая изнутри носовые впадины, получает часть нервов, идущих к глазной области, но не сказали 747. о том пути, по которому они следуют, необходимо теперь же рассмотреть это, чтобы не было пробелов в нашем изложении. Около большого угла каждого глаза находится общая для ноздрей и для глаз кость, отверстия которой выходят в полость ноздрей. Можно видеть также, что через каждое из этих отверстий проходит довольно большой нерв, отходящий из глазниц тотчас же после того, как туда вошли нервы третьей пары. Этот нерв, по-видимому, распределяется не только в оболочке носа, но он проникает до неба. Ведь эта оболочка — единая и общая для носа и рта — осуществляет эту общность и непрерывность через отверстия, которые сходятся в одной и той же точке и при помощи которых мы дышим. В самом деле, эта оболочка, ответвляя перепончатые отростки к носу через отверстия решетчатой кости и полости рта, через отверстия гипофиза, расположенного около воронки, так что твердая оболочка мозга прикрепляется к головной кости 748. этими частями и перепонками, проходящими через швы и дающими начало надкостнице, как говорилось выше. Теперь следует сказать об остальных связках твердой мозговой оболочки и указать, почему она прикрепляется к черепу в большинстве случаев очень прочно, в некоторых же — слабо, в определенных частях — средне, а во многих — и совсем не прикрепляется. То, что уже тысячу раз было доказано, теперь вновь будет доказано, а именно, что природа ничего не упустила и но создала ничего лишнего. В самом деле, она, кажется, очень прочно прикрепила твердую оболочку к кости при помощи лямбдовидного шва и того, который идет по прямой линии в продольном направлении мозга, но довольно слабо — при помощи венечного. Она прикрепляет еще и другие многочисленные и тонкие, как волокна 107, связки к верхним и боковым частям черепа, которые вместе с восходящими сосудами служат для поднятия твердой оболочки, которая всегда находится около костей и соприкасается с ними. Передние и задние части не дают начала 749. никакой оболочке, подобной надкостной оболочке верхних частей черепа. Но они порождают отростки к носу и небу, слабые и маленькие связки. Они поэтому с полным основанием имеют в таких областях эти тонкие связки и многочисленные более толстые для того, чтобы эти последние возместили недостаток, тогда как само основание имеет очень немногочисленные и слабые, которые, как кажется, во многих местах даже как бы совсем отсутствуют. Ведь в этом месте было излишним, ввиду того что твердая оболочка мозга благодаря своему наклону и своей тяжести всегда стремится книзу, прикреплять ее к костям толстыми связками. Но во всех других частях, чтобы дать широкий простор для расширений и сокращений мозга. она вполне обоснованно, возможно дальше отделяется от него и приподнимается в сторону черепа. Вполне обосновано также, что твердая мозговая оболочка толще в своей нижней части для того, чтобы мозг, опирающийся на нее, совершенно не ощущал ни боли, ни неприятных впечатлений твердости лежащих ниже костей. Но на уровне сетчатого сплетения природа создала ее не только 750. более толстой, но и более твердой, для того чтобы, будучи как кость помещена под мозгом, являющимся в этом месте наиболее плотным, она, давя книзу, не сжимала и не сплющивала артерии. Я совсем забыл сказать, что твердая оболочка, удлиняясь одной своей частью, расстилается под сетчатым сплетением, которое также не должно было быть прижатым к нижним костям. Пусть этот факт еще раз ясно свидетельствует о предусмотрительности демиурга.

ГЛАВА XVII

Что касается вопроса о швах, то рассмотрим еще то, чего не хватает ъ наших предыдущих замечаниях, и мы надлежащим образом закончим эту книгу. Выше мы уже сказали, что швы были с пользой созданы для испарения сажных отбросов, для того, чтобы твердая оболочка с их помощью прикреплялась к головной кости — черепу, а также, чтобы одни сосуды входили, а другие — выходили наружу и, наконец, для образования надкостницы. Теперь добавим то, чего еще не достает 751. по вопросу об их назначении, и рассмотрим их положение и число. Одна из причин, ради которой было полезно, чтобы череп состоял из многочисленных костей, состоит в том, чтобы в случае перелома — а подобные случаи часты — этот последний не распространился на весь череп, но чтобы он ограничился и закончился в том месте, где кончается пораженная кость. Такова польза швов. Что вполне разумно существует прямой шов, пересекающий середину головы, и два поперечных, то это не требует длинных объяснений, если мы вспомним, что было сказано раньше. В самом деле, так как голова похожа на удлиненный шар, то один прямой шов, как то и следует, проходит посредине головы от задней — дорзальной — части к передней — фронтальной. Два поперечных шва пересекают его и фигура трех швов уподобляется букве «эта» («Н»), так как голова в целом удлинена в одном направлении и сжата со стороны обоих ушей, было справедливо, чтобы число швов было неодинаково по длине и по ширине головы, иначе Гиппократ был бы неправ, называя природу справедливой, 752. если она приравнивает равное неравному. Но это не так. Справедливая природа создала только один прямой шов, идущий в продольном направлении головы, так как правая и левая боковые стороны должны были быть пропорциональны ширине. Она создала два поперечные шва: один задний, как было сказано, называемый лямбдовидным, другой передний — венечный, так, чтобы черепная кость, расположенная между этими двумя, была равна костям, находящимся с каждой стороны среднего шва. Наилучшим доказательством справедливости природы являются швы остроконечных черепов. Все их формы сводятся к трем: одна совершенно противоположна обыкновенной форме, о которой мы только что говорили; в ней исчезли обе выпуклости — затылочная и лобная, она одинакова со всех сторон и подобна совершенному шару. У других двух форм не достает или лобной 753. выпуклости, или затылочной. Швы черепа шаровидной формы похожи на букву «хи» («X»), только два шва пересекаются, поперечный шов — венечный, идущий от одного уха к другому, и второй прямой — стреловидный, идущий по середине макушки к середине лба. В самом деле, если одна часть головы выступает, будучи длиннее другой части, то справедливо, чтобы более длинная часть имела больше швов; точно так же, если они равны друг другу, правильно, что природа дала им равное число швов. Если череп не имеет затылочного выступа, то швы прямой и венечный остаются, а лямбдовидный исчезает. Ведь этот последний находился около отсутствующего выступа. Эти два шва имеют фигуру, подобную букве «тау» («Т»). Точно так же, если на черепе отсутствует выступ на лбу, то вместе с ним пропадает и венечный шов, остается только прямой шов, встречающийся с лямбдовидным, с которым он образует фигуру, похожую на букву «Т». Можно вообразить себе еще и четвертую форму остроконечного черепа, 754. которая в действительности существовать не может, такую, при которой она была бы более выпуклой около ушей, нежели у лба и затылка. И если бы эта форма могла существовать, то не о шаровидной форме можно было бы сказать, что она противоречит натуральной форме, а об этой, так как вся длина перешла в ширину. В действительности же такое изменение естественного состояния не могло произойти. В самом деле, это не было бы остроконечной фигурой, но было бы чудовищными и нежизнеспособным. Причина этого ясна, по меньшей мере, для тех, которые были не очень невнимательны к сделанным мною раньше замечаниям. В самом деле, так как мозжечок находится позади мозга, а удлинения направлены к глазам и носу спереди, то голова в своем естественном состоянии похожа на удлиненный шар, и если она может лишиться выступа, либо переднего, либо заднего, либо даже обоих, то сокращение не может дойти до той степени, при которой была бы уничтожена часть мозга. Поэтому невозможно, чтобы расстояние между ушами превышало длину 755. головы, если это не происходит с мозгом, но этого нет, так что и подобная форма головы не существует; вот почему Гиппократ описал четыре формы и швы каждой из них, как это сделали и мы, не упоминая ни в одной из своих работ о пятой форме головы. Это — единственные швы черепа, и природа справедливо определила для каждой из форм их положение и число.

ГЛАВА XVIII

Эти сочленения костей не единственные. Существуют еще и другие, которые ни Гиппократ, ни кто-либо из тех, кто тщательно исследовал природу организма, не считал нужным называть швами. Но швы, параллельные срединному шву, идущие в продольном направлении головы и распо-ложенные около ушей, по-моему, вполне резонно получили название чешуйчатых соединений. Каждая из сближающихся костей постепенно утончяется до узкой и нетолстой чешуи, причем кость, спускающаяся сверху вниз, 756. находится внутри и снизу, а идущая снизу вверх покрывает ее снаружи и сверху, и ни в коем случае они не входят друг в друга, как при швах. Способ соединения височных костей представляет собой еще один вид швов. Но Гиппократ, видящий в них, как мне кажется, только часть венечного шва, не посвятил им отдельного описания. Остальные сочленения верхнечелюстных костей, если и не совсем похожи на сочленения черепа, то все же представляют собой швы, и анатомы обычно так их и называют. Мы будем говорить о них при рассмотрении верхней челюсти. В этой же книге подробнее скажем о чешуйчатых швах. Так как все верхние и боковые части черепа, покрывающие твердую оболочку мозга, должны были быть пористыми и продырявленными, тогда как все остальные должны были быть твердыми и плотными, особенно так называемые височные кости, эти чешуйчатые края вследствие этого и были созданы здесь в костях: одна, 757. спускающаяся от головы, прикреплена внутри, чтобы своей большой поверхностью соприкасаться с твердой оболочкой мозга ввиду одного назначения, о котором я буду вскоре говорить; другая, идущая вверх, твердая, чтобы служить черепу как бы оплотом. В самом деле, все находящиеся между твердой мозговой оболочкой и черепом связки кончаются во внутренних ямках последнего. Если бы она была столь же плотной и твердой, как нижняя кость, эти связки не могли бы прикрепиться к ней, так же как они не могут прикрепиться и к нижней части. Но в этом месте подобные связки были бесполезны, как мы сказали выше. Там, где они были полезны, т. е. в боковых и верхних частях, там в силу необходимости череп был губчатым и продырявленным, и подобная кость никак не могла соединиться с твердой и плотной костью. В дальнейшем при рассмотрении этого способа сочленения костей мы поговорим об этом подробнее. Вот какова причина существования хрящевых костей. В одной из следующих книг мы рассмотрим остальные швы, при помощи которых череп соединяется с верхней челюстью, 758. и швы, свойственные этой челюсти. На этом я заканчиваю настоящую книгу, уже имеющую достаточный объем.



Оставить отзыв
Оценка:
              
Текст отзыва

Ваше имя
Ваш комментарий будет опубликован после проверки модератором