О неделях (О числе 7)

Книга «О неделях», или, точнее, «О гебдомадах», или «О числе 7» дошла до нас только в латинском переводе, за исключением некоторых отрывков. Греческий подлинник, имевшийся в библиотеке Эскуриала, погиб при пожаре 1671 г. Обращает на себя внимание, что последняя фраза этой книги: «О всех лихорадках мной сказано, об остальном я теперь скажу», буквально повторяется в начале третьей книги «Болезней». Основываясь на этом, ученые считают, что третья книга является непосредственным продолжением книги <<О неделях». Гален называл эту книгу: «Первая книга о болезнях, малая», а нашу третью книгу—«Вторая книга о болезнях, малая».

Книга «О неделях» в главной своей части медицинская; она трактует о лихорадочных болезнях, их этиологии, семиотике, терапии, кризисах, прогностике, кончая смертью, но в первой части (главы 1—23) автор излагает свое натурфилософское profession de foi. Две основные идеи владеют автором: это значение числа 7 в жизни вселенной и человека и связанное с этим сопоставление макрокосма и микрокосма, вселенной и человека. Это же число 7 имеет значение в болезнях и кризисах. Литтре обратил внимание на близость к книге <<О неделях» книги <<О мускулах», где также числу 7 придается особое значение, и предполагал, что, может быть, они принадлежат одному автору. Учение о числе 7 пользовалось большой популярностью во все последующие времена. В новейшее время вопрос о значении числа 7 в греческой философии и медицине был подробно разработан в ряде статей немецким ученым Рошером, который пришел к заключению, что первый 11 глав книги <<О неделях» очень древнего происхождения и представляют отрывок из какого-то натурфилософского сочинения милетской школы времен года.

5. (Литтре). В человеческой природе семь времен, которые зовут возрастами: ребенок, отрок, юноша, молодой человек, муж, пожилой, старик. Возраст ребенка—до семи лет, эпоха прорезывания зубов; отрок—до появления спермы, дважды семь лет; юноша—до появления бороды, трижды семь; молодой человек—до увеличения всего тела, четырежды семь; муж—до сорока девяти лет, семью семь; пожилой—до пятидесяти шести, семью восемь лет. А отсюда начинается старость.

20. Тепло, взрастившее наше тело, нас же и убивает.

24. Когда тепло и холод находятся в точном соотношении друг с другом, человек здравствует.

28. Прежде всего, четырехдневная лихорадка не поражает, никогда не поражала и не поразит одного и того же человека дважды, однажды излечившегося от нее; причина того в том, что она наступает, следуя собственной природе каждого человека и возрасту, который необходимо должен быть зрел: действительно, требуется, чтобы это была зрелая природа человека, которую могла бы поразить четырехдневная лихорадка, и по прошествии этого возраста возможность поражения четырехдневной лихорадкой для нее исключена.

46. Признак, наилучше определяющий больных, долженствующих выздороветь, это если горячая лихорадка не против природы; то же самое и в отношении других болезней, ибо ничего ни ужасного, ни смертельного не бывает в вещах, соответствующих природе. Второй признак—это если время года само по себе не является помощником болезни, ибо в общем человеческая природа не торжествует над силой совокупности вещей. Третий признак—это если лицо перестает быть опухлым и багровым и если вены на руках, в углах глаз и бровях приходят в состояние покоя, не имея его раньше. Между прочим, если голос становится более слабым и более ровным и дыхание более редким и более тонким, то на следующий день будет улучшение болезни. Вот что нужно принимать в соображение при приближении кризисов, а также покрыт ли язык при раздвоении чем-то вроде белой слизи; это бывает также и на конце языка, но в меньшей степени; если этот налет невелик, болезнь поддается на третий день; если более толст—на следующий день, если еще толще—в тот же день. Еще следующее: в начале болезни белки глаз необходимо темнеют, если болезнь сильна; если они снова сделаются чистыми, это указывает на полное выздоровление; если мало-помалу—более медленное; если сразу•—более быстрое.

50. Все происходящее против природы при горячей лихорадке является насильственным и отчасти даже смертельным,—это первое, а второе—опасно, когда время года способствует болезни, например, лето—горячей лихорадке, зима—водянке, ибо совокупность природы побеждает; еще более это опасно при болезни селезенки.

51. Язык вначале терпкий, хотя и сохраняющий свое окрашивание, но со временем делающийся шершавым, синеватым и трескающимся, является смертельным признаком; сильно почерневший, он указывает на кризис на четырнадцатый день; самый плохой из всех — это язык черный и желтый; если недостает какого-либо из этих при

знаков, это указывает, что поражение в соответствующей степени меньше. Вот признаки, которые нужно принимать в соображение при острых лихорадках, когда больной дол

жен или погибнуть, или выздороветь. Правое яичко холодное и стянутое есть смертельный признак (Аф. VIII, 11). Черные ногти и холодные, черные, сжатые пальцы ног показывают близость смерти (Аф. VIII, 12)', то же самое для концов пальцев, сделавшихся синеватыми. Губы синие и отвислые, вывороченные и холодные,—смертельный признак (Аф. VIII, 13). Больной, у которого головокружение, который отворачивается от людей, которому нравится быть одному, который находится во власти сна и большого жара,—безнадежен (Аф. VIII, 15). Больной, У которого есть какой-то гнев без возбуждения, который не узнает, который не слышит, не понимает, находится

в смертельной опасности (Аф. VIII, 16). При тетанусах и опистотонусах расслабление челюстей—смертельный признак; также смертельные признаки при опистотону-се—пот, расслабление тела, обратное истечение питья через нос, крики или болтливость, когда с самого начала больной потерял речь. Действительно, это признак смерти на следующий день. У больных, которые скоро умрут, эти признаки становятся более очевидными; ждвоты растягиваются и наполняются воздухом; у таких больных дыхание становится прерывистым, как у детей, перестающих по приказу громко плакать и втягивающих дыхание в нос.

52. Наступление же смерти бывает тогда, когда тепло души выше пупка восходит к месту выше диафрагмы и вся влага будет сожжена. Когда легкое и сердце потеряют влагу, а тепло соберется в смертоносных местах, дух теплоты обильно испаряется оттуда, откуда он всецело господствовал во всем теле. Затем душа частью через кожу, частью через те отверстия в голове, откуда, как мы говорим, идет жизнь, покидает телесное жилище, холодное и получившее уже вид смерти, оставляя его желчи, крови, слизи и мясу (Аф. VIII, 18).