Медицинская практика

В 1860 году Бильрот получил кафедру хирургии в Цюрихе, где в то время членами факультета были Гризингер, Молешотт, Г. Мейер, Риндфлейт, Эберт и др. Начиная с 1867 года и до конца жизни Бильрот - профессор хирургии в Вене. В этом же году он опубликовал книгу, кото­рая нанесла уничтожающий удар по средневековым методам, все еще применявшимся в клиниках, и содержала план реорганизации хирур­гии. Блестяще владея техникой операций, он разработал ряд новых, широко вошедших в хирургическую практику операций: резекция пи­щевода желудка (1872); удаление гортани и предстательной железы (1873 г); обширное иссечение языка при раке (1874 г), печени (1875 г) и т.к. Операцию на зобе Бильрот провел совместно со швейцарским хирур­гом Кохером. Как хирург Нобелевский лауреат Кохер уникален. Достаточно сказать, что в Медицинском Энциклопедическом словаре две неполные страницы посвящены только перечислению его различных методов операций.

Стоит сказать, что еще в 1847 году, то есть задолго до Бильрота, вы­дающийся хирург Пирогов впервые удалил зоб. Операция была по тем временам необыкновенно смелой. Даже после нее Французская акаде­мия наук не сняла запрета оперировать на щитовидной железе. Нашлись в то время медики, упрекавшие Пирогова в безрассудстве. Пирогов теоретически разработал операции на щитовидной железе, еще будучи профессором хирургии в Дерпте, в преддиссертационной работе. Меж­ду задумкой и риском было еще шестнадцать лет.

Современные научные представления о щитовидной железе стали складываться к концу XIX века, когда Кохер (Е. Th. Kocher, 1841-1917 гг) в 1883 году описал признаки умственной отсталости (кретинизма) у ребенка после удаления железы по поводу зоба - резкого ее увеличе­ния. Термин «кретин» является искаженным французским словом «кретьен» - христианин. В далекие времена, не зная истинной причины умственной отсталости, люди считали таких больных «отмеченными Богом». После наблюдений Кохера и его коллег интерес к щитовидной железе заметно возрос, тем более что в 1896 году А. Бауманн установил высокое содержание йода в железе и обратил внимание исследователей на то, что еще древние китайцы успешно лечили кретинизм золой морских губок, содержащей большое количество йода.

Давно было известно и во время войны доказано, что человеку мож­но ампутировать руку или ногу и он будет жить. Однако до Бильрота не знали, что участок внутренних органов человека, пораженный язвой или опухолью, может быть удален, а края операционных ран - сшиты вме­сте. В 1880 году он произвел резекцию желудка. Весть об этой успеш­ной операции облетела весь земной шар. Медицинский мир встрепе­нулся, почувствовал, что Бильрот открывает новую область желудочно-кишечной хирургии. Профессор Бильрот превратил хирургию из гру­бого ремесла, практиковавшегося городскими брадобреями, в точно документированное искусство. Он первым решился публиковать отче­ты о своих операциях, хотя они были неутешительными. «Неудачи нужно признавать немедленно и публично, ошибки нельзя замалчивать. Важнее знать об одной неудачной операции, чем о дюжине удачных», - говорил Бильрот. Не всегда он проявлял мужество, вовсе не стыдясь этого. Он разработал хирургическую статистику с указанием отдаленных результатов операций.

Его приглашали в качестве врача к императорам, королям и власте­линам восточных стран. Побывал он и в России, где лечил поэта Н. Не­красова и консультировал своего тяжелобольного учителя Н. Пирогова. Заработки этого виртуоза хирургии достигали сотни тысяч долларов в год, тогда как ассистенты получали 36 долларов в месяц, помощники профес­сора - сто шестьдесят шесть, несмотря на то, что некоторые из них дос­тигли среднего возраста и им нужно было содержать свою семью. Без со­гласия Бильрота они не могли заниматься частной практикой. Каждому из них он разрешал отдельные частные операции за плату, достаточную лишь для того, чтобы не впасть в отчаяние. Больница, операционные, оборудование, помощники и молодые профессора предоставлялись в распоряжение Бильрота бесплатно. Помимо этого у него был свой частный госпиталь.

Профессор Бильрот пришел к выводу, что главной причиной боль­ничной горячки и высокой смертности от нее является царившая в боль­ницах грязь. В отделении, которым он руководил, смертность пациен­тов достигала 42 процентов. Он распорядился производить ежедневно тщательную уборку всех помещений больницы. Один раз в неделю все палаты поочередно освобождались от больных и коек; палаты провет­ривали, вытирали пыль с мебели, тщательно убирали и мыли полы. Опе­рационный зал убирали и мыли ежедневно, после операции. Кроме того, Бильрот порвал с традицией грязных сюртуков. После многочисленных ходатайств и не без борьбы добился от дирекции больницы белых ките­лей для врачей, притом в таком количестве, какое было необходимо для ежедневной перемены всеми врачами. По примеру Земмельвейса рас­порядился, чтобы все хирурги перед операцией обязательно мыли руки в хлорной воде. Сам же он мыл руки после операций сулемой.

Профессор Бильрот был одним из первых сторонников асептики в хирургии. Все эти мероприятия в значительной степени уменьшили послеоперационную смертность в больнице. Однако Бильрот не мог до конца изжить случаи заболевания послеоперационной горячкой. Это­го добились несколько позднее, когда выдающийся французский химик Луи Пастер предложил применять для борьбы с микробами высокую температуру, прежде всего выпарку хирургических инструментов, то есть повсеместно применяющуюся теперь стерилизацию.

Парадоксально, но, борясь за стерильность, Бильрот в то же время не разрешал белые халаты в операционной, так как считал, что они де­лают врачей похожими на парикмахеров. Он просто закатывал рукава своих дорогих костюмов из добротной шерсти. Такое же отношение было и к перчаткам. Сестер в операционный зал не допускал. И это происхо­дило в то время, когда страшный палач - заражение - день и ночь сто­ял с топором над больным. Что Бильрот! Его знаменитый учитель Лангенбек даже в 1880 году продолжал оперировать в черном драповом сюр­туке с едва приподнятыми рукавами. Причем операции производил поочередно на «гнойных» и «чистых» больных.

В этот раз амфитеатр был заполнен до отказа, всем хотелось посмот­реть, как оперирует виртуоз Бильрот. Так ли хорош в его руках скальпель, как смычок от скрипки? Профессор Бильрот дал знак старшему из по­мощников доктору Антону Вёльфлеру, чтобы тот зачитал историю бо­лезни. «Пациент Иосиф Мирбет, сорока трех лет. По-видимому, выпил налитую в водочную рюмку азотную кислоту, приняв ее за лимонад. Симптомы: проходит только жидкость. Все, что он проглотит, вызыва­ет рвоту. Ощущение большой тяжести в области желудка и боли в спине. Диагноз: язва желудка».

Один из ассистентов закрыл лицо пациента марлей, смоченной хло­роформом. Бильрот сделал параллельно ребрам на два сантиметра ниже пупка надрез длиной в двенадцать дюймов. Он перерезал кровеносные сосуды между желудком и пищеводом. Желудок стал свободноподвижным, и его можно было перемещать. Одни помощники наложили зажи­мы на кровеносные сосуды и скобы, чтобы держать разрез открытым, другие осушали тампонами полость от крови. Бильрот внимательно осмотрел полость, делая замечания, которые заносились ассистентом в историю болезни под точно выполненным им же рисунком разреза.

Подложив руку под свободноподвижный желудок и двенадцатипер­стную кишку, Бильрот надрезал их скальпелем. Он сразу же заметил белесые ткани, расходящиеся веером от входа из желудка в двенадцати­перстную кишку. Вдруг Бильрот резко остановился, поднял голову и сказал, обращаясь к залу:

- Мы ошиблись. Это не язва и не рубец от ожога азотной кислотой. Двенадцатиперстная кишка настолько уплотнена, что через нее может пройти лишь булавка. Мы вынуждены удалить десять сантиметров две­надцатиперстной кишки и часть желудка.

Ассистент продолжал капать хлороформ на марлю, а Бильрот занял­ся удалением пораженных участков. Поскольку диаметр двенадцатипер­стной кишки был наполовину меньше прохода в желудок, он наложил сначала шов на желудок, а затем подогнал по размерам оба прохода. После этого сшил их таким образом, чтобы пища и жидкость не проникали через стежки. Закончив эти манипуляции, он стянул внешний раз­рез шелковой лигатурой.

Через пятнадцать минут операция была закончена. Удаленные час­ти помещены в сосуд для исследования в лаборатории патологии. Бильрот вымыл руки сулемой, опустил незапятнанные рукава своего шикар­ного костюма, поклонился своим помощникам и аудитории и, испол­ненный внутреннего достоинства, покинул зал.