Медицинская практика

В течение 50 лет оспа унесла одиннадцать членов австрийского им­ператорского дома. Императрица Мария-Терезия, уже будучи в преклон­ном возрасте, заразилась и едва не скончалась; ее сын, император Иосиф I, супруга Иосифа II и две эрцгерцогини умерли, несмотря на все стара­ния врачей. Из других коронованных особ, скончавшихся от странной заразы, упомянем курфюрста Саксонского, последнего курфюрста Ба­варского, Вильгельма II Оранского; в семье Вильгельма III - его отца, мать, жену, дядю, двоюродного брата и сестру. Сам он проболел и едва не умер. Далее список продолжает целый ряд членов английского коро­левского дома.

Скончался от оспы и русский император Петр II, заразившийся 18 ян­варя 1730 года от своего друга князя Григория Долгорукого. Проявилась банальная русская безалаберщина. Долгорукий, у которого болели оспой дети, пришел к Петру II и расцеловался с ним. Через несколько дней у Петра II появились оспины на лице, и через неделю он умер.

В восточных цивилизациях Китая и Индии искусственное предох­ранительное средство против оспенной эпидемии - так называемая вариоляция (variola - оспа), то есть метод активной иммунизации про­тив натуральной оспы введением содержимого оспенных пузырьков больного человека, существовало тысячелетия, да и в самой Европе при­вивка была давно известна. Для этой цели китайцы надевали на своих детей рубашки, снятые с умерших от оспы. На Востоке в ноздри здоро­вых людей вводили высушенный гной оспенных пузырьков выздоровев­шего больного. Здоровый человек болел оспой в легкой форме, а затем получал невосприимчивость к ней на всю жизнь. Этот же способ был известен и в некоторых странах Европы. Но особенно не был распрост­ранен, так как был крайне рискованный и часто вел к смерти. Нередко здоровый человек заболевал тяжелой формой. Гарантии дать не мог ник­то. Это был опасный, но единственный путь борьбы с оспой в то время.

Первое официальное свидетельство о времени изобретения варио­ляции относится к 1717 году. Оно было отмечено женой английского посла в Константинополе леди Вортлей-Монтэгю (M.W. Montagu, 1689- 1762). Леди Монтэгю познакомилась в турецкой столице с одной моло­дой черкешенкой, которая защитила свою внешность от оспы вариоля­цией. В это же время Монтэгю получила письмо, присланное ее подру­гой Сарой Чируэлль из Андрианополя: «Оспа, производящая у нас та­кое странное опустошение, - пишет Сара, - здесь, благодаря существо­ванию прививок, становится невинной болезнью. Несколько старых женщин делают эту процедуру каждую осень обычно в сентябре, когда спадает жара. Они приносят в скорлупе оспенную жидкость, вскрывают длинной иглой одну из вен и вводят в нее такое количество прививоч­ного материала, какое может удержаться на конце иголки. Суеверные люди делают прививки на лбу, груди и обеих руках, чтобы получить изоб­ражение креста, менее суеверные - на ногах и скрытых частях рук. От прививки у них на лице образуются 20-30 пустул, и через 8 дней боль­ные совершенно выздоравливают».

Греческие врачи, уже давно знакомые с вариоляцией, разъяснили леди Монтэгю значение прививки, и она, убежденная их доводами, произвела вариоляцию себе и двум своим детям. В 1721 году Монтэгю вернулась в Лондон и сообщила о своей счастливой находке. Для про­верки ее сообщения произвели прививку натуральной оспы семи преступникам, осужденным на смерть, пообещав им освобождение, если опыт удастся. Когда обнаружилось, что все семеро, подвергнутых вари­оляции, прекрасно перенесли прививку и таким образом оказались за­страхованными от оспы, тогда все королевское семейство последовало примеру леди Монтэгю.

После этого вариоляция начала распространяться по Англии и да­лее по всему континенту. Однако ее распространение проходило не без затруднений и крайне медленно. И это несмотря на то, что в ее защиту раздавалось немало авторитетных голосов. Так, передовые врачи и сам Вольтер настоятельно рекомендовали ее; д'Аламбер статистическими ис­следованиями доказал, что вариоляция уменьшила смертность от оспы на 2,5%. Кроме того, привившие себе оспу Екатерина II и Мария-Терезия усердно распространяли вариоляцию среди своих подданных, а Фридрих II в одном из своих писем советует какой-то немецкой княги­не, которая потеряла от оспы двоих детей, защитить третьего привив­кой оспы, одни врачи указывают на то, что таким образом люди дерза­ют бороться против высшего предопределения, другие видят в ней дело дьявольское.

Опасность вариоляции была сравнительно невелика, статистика тех лет показывает, что от привитых 300 человек умирал едва ли один. Но, с другой стороны, вариоляция способствовала усилению оспенных эпи­демий. Так, в 1794 году в Гамбурге разыгралась страшная эпидемия бла­годаря массовым прививкам. В Англии в 1840 году, а в Пруссии в 1835 году запретили вариоляцию в законодательном порядке. Причиной этого было не то, что вариоляция приносит больше вреда, чем пользы. Дело заключалось в другом: вариоляция, излечивавшая в единичных случа­ях, не дала ощутимых результатов. Наиболее действенное средство на­шлось только в 1796 году.

Английский врач Дженнер в 1776 году, во время одной опустоши­тельной эпидемии, случайно сделал великое открытие о предохранитель­ной силе коровьей оспы. Он заметил, что доярки, переболев коровьей оспой, никогда не заболевают оспой человеческой. Взяв это наблюде­ние за основу, он разработал способ вакцинации (слово «вакцина» - от латинского «вакка - корова»), который принес спасение миллионам людей от ранее непобедимой болезни. Это было второе рождение ос­попрививания. Прививка коровьей оспы распространилась быстро и оказалась абсолютно безопасной.

Эдвард Дженнер (Jenner) родился 17 мая 1749 году в местечке Берк­ли графства Глочестер в Англии. Он был третьим сыном в семье состоя­тельного викария. Начальное образование он получил в приходской школе. Затем изучал хирургию у одного врача в Сёдбери, а в 20 лет от­правился к своему земляку в Лондон изучать медицину под руководством Джона Хантера (Hunter, 1728-1793), одного из основоположников экспериментальной патологии и анатомо-физиологического направления в хирургии, основателя научной школы. По словам историка Гэзера, никто из современников не мог с Хантером сравниться по уровню ме­дицинских познаний. Несмотря на большую разницу в возрасте, Дженнера и Хантера связывала сердечная дружба. К слову, Дженнер был недурным музыкантом и поэтом, а Хантер любил искусство.

Еще будучи учеником сёдберийского врача, Дженнер оказался не­вольным свидетелем любопытного разговора об оспе. В дилижансе ка­кая-то крестьянка толковала о предохранительной силе коровьей оспы, как о деле общеизвестном среди ее земляков.

- Я не могу заразиться этой язвой, - говорила она, - потому что у меня была коровья оспа.

Рассказывают, что Дженнер как-то сказал Хантеру о своих размыш­лениях, не может ли вакцина (коровья оспа) действительно предохра­нить от натуральной оспы.

- Не думай, а попробуй! - получил он ответ.

Эти слова учителя побудили ученика приняться за его знаменитые опыты. Окончив занятия в Лондоне, Дженнер вернулся в родные края, в Беркли, хотя ему предлагали принять участие в кругосветном плава­нии знаменитого Кука.

Однажды в семействе одного фермера дочь заболела оспой. Все, кто за ней ухаживал, также заболели, за исключением молодой девушки, ко­торая раньше работала на ферме дояркой. Дженнер догадался, почему эта девушка не заболела, находясь долгое время в контакте с больной. Доктору Дженнеру было известно, что эта девушка как-то при дойке ко­ровы, прикоснувшись к покрытому пустулами вымени, заразилась ос­пой. Болезнь она перенесла легко, хотя на ее пальцах появились подоб­ные же пустулы (пузырьки), а затем и рубцы. Нетрудно было догадать­ся, что у нее появился иммунитет.

Прежде всего Дженнер установил следующий факт: коровья оспа только в определенных пунктах проявляется у животных гноевыми на­рывами. Если ее привить человеку, то она и у него обнаруживается исключительно на месте прививки. При этом она никогда не вызывает воспалительных процессов в других местах тела.

Чтобы проверить народное мнение относительно предохранитель­ной силы коровьей оспы, Дженнер подверг несколько лиц, уже перенес­ших эту болезнь, вариоляции. Оказалось, что прививка натуральной оспы совершенно не действует на них, они вновь не заболели. Таким образом, лечебно-предохраняющее значение коровьей оспы было вне всякого сомнения. Лишь после целого ряда подобных опытов Дженнер решился искусственно прививать людям коровью оспу. В течение двад­цати лет Дженнер искусственно прививал коровью оспу людям, затем посредством вариоляции проверял, действительно ли они теряют вос­приимчивость к человеческой оспе.

Следующей ступенью Дженнера была попытка брать гной для при­вивки не у коров, а у людей, уже получивших прививку коровьей оспы. К этой стадии он подошел 14 мая 1796 года, когда произвел первую та­кую прививку, перенесся вакцину с руки молочницы Сары Нельмз на руку 8-летнего мальчика Джеймса фиппс (Филипса). Прививка обнаружила все признаки коровьей оспы: вокруг надрезов появились крас­нота и нарывы, температура тела повысилась, но этим и ограничились все болезненные процессы. Впоследствии благодарный Дженнер пост­роил Джемсу Фиппсу дом и сам сажал розы в его саду.

Плоды прививки совершенно прояснились, когда в июле того же года Дженнер произвел вариоляцию этому мальчику: натуральной оспы у него не возникло. Так наблюдение и опыты окончательно доказали пре­дохранительную силу вакцинации, то есть прививки коровьей оспы. Проверив все факты и убедившись, что ошибки здесь нет, Дженнер пуб­ликует свое открытие в сочинении «Inquiry into the causes and effects of the variolae vaccinae» (London, 1798 г). Он выпустил это сочинение вопре­ки мнению Королевского общества Англии, которое ранее вернуло ему рукопись, посоветовав не подвергать опасности свою научную репута­цию «фантазиями».

Стоит только вспомнить страшные последствия эпидемий, как ста­нет понятно, какое значение имело открытие вакцинации для медици­ны. Тем не менее, Дженнеру приходилось упорно убеждать в силе пре­дохранительной прививки своих коллег, с которыми он часто встречал­ся в Альвестоне близ Бристоля. В конце концов, он довел их до такого состояния, что медицинское общество его графства грозило исключить его из общества врачей, если он не прекратит надоедать им таким без­надежным предметом.

Несмотря на убедительное и ясное изложение Дженнером пробле­мы, в истории медицины найдется не много открытий, которые возбуди­ли бы такое ожесточенное сопротивление. Английская Королевская академия наук отказывалась напечатать в своих изданиях сообщение Дженнера об открытии прививки вследствие невероятной смелости высказы­ваемых в нем предложений. Известный лондонский врач того времени Мозелей писал: «Зачем понадобилось это смешение звериных болезней с человеческими болезнями? Не просматривается ли в этом желание со­здать новую разновидность вроде минотавра, кентавра и тому подобно­го?» В англосаксонских странах создавали «противовакционные» коми­теты, призывающие отказываться от прививок. Они выпускали листов­ки, изображающие рогатых людей с копытами на ногах. Это означало, что люди «унижают» себя до животных, получая прививочный материал от телят. Особенно сильны были нападки со стороны духовенства, которое с амвона громило открытие Дженнера, видя в нем посягательство на про­мысл Божий. Это отношение трудно понять, так как мы видели, что идея прививки против оспы была известна задолго до Дженнера.

Конец полемике, завязавшейся между сторонниками и противни­ками оспопрививания, положила первая же эпидемия черной оспы, пощадившая громадное количество тех, кому была сделана прививка. Тогда начались привычные в таком случае пересуды: «Дженнер не ска­зал ничего нового, предохранительные прививки против оспы существо­вали до него». И только комиссия, назначенная для расследования ан­глийским парламентом, расставила все по своим местам. Она подтвер­дила, что старый, бытовавший в народе способ защитной прививки был известен, но он дал Дженнеру лишь идею, которую тот сумел использо­вать для научной разработки и совершенствования метода оспоприви­вания. Так был признан вклад Дженнера.