Медицинская практика

Историки медицинской психологии Генри и Зильбург, сравнивая Фрейда с Коперником и называя его археологом души, историком пси­хики, называют революционным тот факт, что от исторически сложив­шегося объяснения всякого невроза анатомо-физиологическими при­чинами он перешел к психологическому объяснению. В «Истории ме­дицинской психологии» (1941 г) они утверждают, что с Фрейда начина­ется новая эра в психологии, подготовленная целым рядом его предше­ственников, включавшим Месмера, Шарко, Льебо, Жане, Бернгейма.

Зигмунд Фрейд родился в еврейской семье 6 мая 1856 года в 6.30 ве­чера на Шлоссергассе, 117, во Фрайберге (Фрайберг - ныне Пршибор, Чехия.), в Моравии. Торговля шерстью, которой занимался его отец и которая давала средства к существованию всей семье, пришла в упадок. Ситуация была настолько бедственной, что он решил попытать счастья на стороне. В октябре 1859 года семья Фрей­дов уезжает в Лейпциг, но после нескольких месяцев бесплодных поис­ков дохода перебирается в Вену, где обустраивается окончательно.

Зигмунд поступил в Венский университет осенью 1873 года в возрасте 17 лет. Первые четыре года обучения медицине были неинтересными, не считая того момента, когда ему исполнилось двадцать лет и профессор зоо­логии Карл Клаус дважды посылал его в Триест, где была основана опытная зоологическая станция. Фрейд изучал там половые органы угрей.

По собственному признанию Фрейда, занимался он «весьма небреж­но», так как многие из предметов его мало интересовали, зато с «юно­шеским рвением» набрасывался на то, что ему было любопытно, но ча­сто не имело прямого отношения к будущей специальности. Именно поэтому он почти девять лет учился в университете и 31 марта 1881 года окончил его на три года позже положенного срока.

Доктор Фрейд говорил, что у него никогда не было намерения ле­чить пациентов. «Нужно иметь склонность, сострадание к боль­ным...», - замечал он. Он хотел с помощью лабораторных исследова­ний и накопления знаний о том, что заставляет человеческое тело дей­ствовать, только найти пути к преодолению болезней, Поэтому три года работал ассистентом в физиологической лаборатории Брюкке, чтобы стать ученым. Но жизнь внесла коррективы в его планы. Он собирался жениться, нужны были средства, чтобы содержать семью. Наукой могли заниматься богатые, за нее платили гроши. Выход был один: идти в боль­ницу и пройти полную подготовку по всем дисциплинам, чтобы стать умелым и успешно практикующим врачом.

В Городской больнице не было обязательного курса для аспирантов. Молодой врач мог обратиться в любое отделение, в котором желал обучаться, и оставаться там столько, сколько считал нужным. Никто не ука­зывал ему, какой должна быть следующая по порядку дисциплина. Пред­полагалось, что он пройдет подготовку во всех отделениях, с тем чтобы уметь делать все - от принятия родов до лечения чумы. Никто не руко­водил молодым врачом, он был сам себе хозяин. Каково!

Зигмунд тщательно готовился к будущей карьере. Психиатрия, свя­занная с анатомией мозга, которую он осваивал под руководством про­фессора Мейнерта, интересна. Он уже прошел подготовку по клиничес­кой психиатрии под началом Мейнерта, благоволившего ему, и тот мог бы научить его всему тому, что известно о «локализации» центров мозга. Однако поскольку его вероятные пациенты не позволят лазать им в мозг для исследования их извилин, то какая польза в таком обучении?

Работая в психиатрической клинике Мейнерта, Фрейд изо дня в день встречался с пациентами, которые болели неврозами. Зигмунд больше не сомневался, что невроз - серьезная болезнь. Он может сделать человека слепым, немым или глухим, парализовать его руки и ноги, скрутить в конвульсиях, лишить способности есть и пить, убить так, как убивают заражение крови, чума, пораженные легкие, закупорившиеся артерии. Пациенты умирают от невроза, сколько их, даже трудно догадаться.

Неврозы медицина устранять не могла: тридцатисемилетняя неза­мужняя дочь фермера, родившая мертвого ребенка, уверяла каждого встречного, что она его убила. Ее доставили в больницу, после того как она начала бегать нагишом по лесу и рассказывать, будто в доме ее роди­телей каждую ночь убивают кого-нибудь, а трупы вешают на чердаке. Привлекательная замужняя венка страдала тем, что ежедневно видела духов и сатану, ей казалось, будто разверзается потолок палаты и, заме­тив ее, люди высовывают языки. Пятидесятисемилетняя одинокая швея слышала голоса и выстрелы, ее мучило видение собственной дочери, по­рубленной ее мужем и плавающей в крови в своей постели.

Близкая к сорока годам женщина не могла спать по ночам, потому что ей виделось тело ее любовника, ходившее вокруг с приставленной к нему головой мужа; она просила, чтобы принесли в палату софу, ибо явит­ся святой дух и займется с ней любовью. Пожилой старой деве слыша­лись голоса полицейских и лай собак, ей представлялись горожане, уставившиеся на нее и обвиняющие ее в том, что она, дескать, уводит к себе домой собак, чтобы иметь с ними половое сношение. Сорокалет­няя жена кассира банка, образованная и с хорошими манерами, полага­ла, что ее ненавидит целый город в отместку за противозаконное поло­вое сношение, в результате которого она подхватила венерическое забо­левание (этого не было), заразила своего мужа, а он ее за это оставил.

Приходилось заниматься еще более трудными пациентами: с бес­связной речью, с беспорядочными движениями, не способными сосредоточиться, живущими прошлым, не могущими осознать, что они на­ходятся в больнице. Ежедневно он часами вчитывался в истории болез­ней, поступавшие из различных городов Австрии, соседних и дальних стран, в которых подробно описывались галлюцинации и заблуждения, фантазии, беспокойства, страхи, мания преследования. Фрейд, позна­комившись с монографиями и книгами, мог утверждать, что все эти за­болевания возникают не в какое-то особое время, в особых местах и при особых обстоятельствах. Они общие для всех. Больницы, санатории, пансионы, приюты переполнены сотнями тысяч таких больных.

Этим пациентам ставили диагноз: безумие, сумасшествие, раннее слабоумие (шизофрения). Лечение простое: успокоить с помощью хло­ридов и других лекарств, дать им покой, помочь осознать различие между реальностью и иллюзией, назначить теплую ванну, а на следующий день - холодную, применить электротерапию и массаж. Однако все это, как смог оценить Фрейд, давало слабые результаты. В целом итоги были обескураживающие: у большинства несчастных приступы повторялись, их возвращали в больницы или в приют или же они погибали, наложив на себя руки. Фрейд думал, что нынешняя психиатрия бесплодна, ана­томия мозга еще не подсказала ни одного способа лечения. Что же де­лать? Все его услуги больным сводились к дозе словесного бромида.

Все говорили о физиологии, но увлечение физиологией длилось недолго, и вскоре Фрейд потерял к ней интерес. Он показал ее ограни­ченность и повернулся к психологии. Сначала психологию не воспри­нимали всерьез. Заслуга Фрейда в том, что на нее обратили внимание. Гипноз вызвал надежду.

По прошествии многих лет однажды увиденное Фрейдом на демон­страции гипнотизера Хансена зрелище дало о себе знать - такое не проходит бесследно. Это глубоко проникшее впечатление пробуждало в его душе скрытую надежду, что когда-нибудь он сможет с помощью гипноза эффективно бороться с нервными болезнями, которые не от­ступали при других методах лечения. В 1892 году вышла статья Фрейда «Случай исцеления гипнозом», в которой он сообщал, что успешно излечил больную посредством гипноза. Это был случай, когда женщи­на хотела кормить своего ребёнка грудью, но не могла этого делать из-за различных истерических симптомов: рвоты, нервно-психической анорексии, бессонницы и возбуждения. Двух сеансов гипноза, по свидетель­ству биографа Фрейда Э. Джонса, оказалось достаточно, чтобы устранить все негативные симптомы. В этот же период он вылечил гипнозом ита­льянскую пациентку, у которой всякий раз начинался конвульсивный приступ, если кто-то произносил слово «яблоко».

Друг Фрейда Йозеф Брёйер в 1880 году с помощью гипноза начал лечение Берты Паппенгейм, известной в истории психоанализа как «Анна О.», продолжавшееся почти три года и увенчавшееся успехом. 18 ноября 1882 года Фрейд впервые узнает об этом случае. Попутно за­метим, что Шарко, благодаря которому гипноз получил официальное признание, занялся опытами с гипнозом в 1882 году.

Впервые Фрейд использовал гипноз в терапевтических целях в пси­хиатрическом частном санатории в Обердёблинге, где проработал три недели. Этим санаторием владели венские профессора Оберштейнер (старший) и М. Лейдесдорф, учитель Мейнерта. Около пяти лет, с декаб­ря 1887 по 1 892 год, Фрейд регулярно применял гипноз и все чаще исполь­зовал в работе с пациентами гипнотическое внушение. Последний метод давал хорошие результаты, и он получал от работы не только удовлетворе­ние, но даже ощущал себя в некоторой степени «чудотворцем».

В санато­рии находились шестьдесят пациентов с различными симптомами - от незначительного ослабления умственных способностей до серьезных нарушений и раннего слабоумия. Обитатели санатория происходили из богатых семей, многие из них носили титулы барона или графа. В част­ном санатории лечились два принца, один из них являлся сыном Марии-Луизы, вдовы Наполеона Бонапарта. Фрейд не знал, что, практикуя гип­ноз в родном городе Месмера, рисковал своим авторитетом.

После лечения Берты Паппенгейм Брёйер остерегался применять гипноз. Свою пациентку фрау Дорф он решил передать Фрейду. Фрау Дорф родила своего первого ребенка три года назад, хотя ей было уже далеко за тридцать. Она хотела кормить его грудью и чувствовала себя прекрасно, но молока у нее было мало. Кормление вызывало острую боль. Она была так расстроена, что потеряла сон. После рождения второго ребенка у фрау Дорф возникли более серьёзные неприятности: когда приближается вре­мя кормления, ее тошнит, а когда приносят ребенка, она настолько выхо­дит из равновесия из-за неудачи с кормлением, что не может удержаться от слез.

Когда Фрейд пришел, фрау Дорф лежала в постели, красная от ярости, что не в состоянии выполнить материнский долг. Весь день она ничего не ела. Фрейд загипнотизировал ее и внушил: «Не бойтесь! Вы будете прекрасно кормить ребенка. Вы думаете об обеде».

Фрейд ликовал. Он нашел способ лечения! По ее поведению видно, что чувствует она себя хорошо. Силой своего внушения, что она в состо­янии кормить грудью ребенка, он вытеснил навеянную ею самой мысль, будто она не может кормить. Он внушил фрау Дорф идею, которая раз­рушила другую идею, делавшую ее больной. Профессор Бернгейм был прав: есть особые формы заболеваний, вызванные сдвигом в мышлении, воздействующим на беззащитное тело. Появился новый инструмент в скудном наборе терапии! Пренебрегающие им ошибаются.

Через несколько дней он вновь испробовал гипноз. Доктор Кёнигштейн направил к нему молодого парня с тиком глаза, объяснив, что никаких органических нарушений у пациента нет. Парень был настроен враж­дебно, мучился подозрениями. Он категорически отказался от сеанса гип­ноза. Усилия Фрейда ни к чему не привели. В этот же день доставили пяти­десятилетнего больного, который не мог ни стоять, ни ходить без посторонней помощи. Направивший его врач информировал доктора Фрейда, что ни он, ни его коллеги не обнаружили физических нарушений.

Проведя осмотр Франца Фогеля, Фрейд не заметил дистрофии мус­кулов ног и бедер, не было и атрофии. Тогда он расспросил Фогеля о раз­витии симптомов: сначала появилось чувство тяжести в правой ноге, за­тем - в левой руке, спустя несколько дней больной не мог двигать нога­ми и сгибать пальцы ног. Фрейд загипнотизировал Фогеля и внушил ему, что после пробуждения он сможет сгибать пальцы ног. Когда Фогель при­шел в себя, то удивился тому, что пальцы стали послушны его воле. На следующий день ему было внушено, что когда он выйдет из гипноза, смо­жет, лежа на койке, поднять и опустить правую ногу. Все так и случилось. На третьем сеансе Фогель уже стоял без поддержки. В следующий раз Фрейд внушил больному, что тот сможет пройти до угла комнаты и об­ратно. Так и случилось. Через десять дней Фогель вернулся на работу.

До окончания года Фрейду представилась возможность еще в двух случаях испробовать внушение в гипнозе. Его друг доктор Генрих Оберштейнер (1847-1922 гг) прислал ему двадцатипятилетнюю бонну, прора­ботавшую семь лет в венской семье. В течение нескольких недель Тесса страдала приступами: каждый вечер между восемью и девятью часами, когда она заканчивала работу и удалялась в свою комнату, наступали кон­вульсии, после которых девушка впадала в сон, похожий на транс. Про­сыпаясь, она выбегала из дома на улицу полуодетой. Тесса была доволь­но крупной и потеряла за месяц тридцать фунтов веса. Несколько дней ничего не ела. Прибегнув к услугам нескольких врачей, ее хозяйка ре­шила поместить Тессу в больницу для душевнобольных.

Фрейд обнаружил, что Тесса умна, разговорчива и не понимает, что с ней происходит. Он поставил диагноз истерии и подвергнул ее гипноте­рапии, внушил все, что следовало. Выведя через десять минут девушку из гипноза, он услышал: «Господин доктор, не могу поверить. Я хочу есть».

Девушка пришла на следующий день и приходила еще три раза. Постепенно она вернулась в нормальное состояние. Через неделю при­шла хозяйка оплатить счет. «Господин доктор, как могло случиться, что несколько лучших профессоров в Вене не могли ничего сделать для Тес­сы? Вы же в течение нескольких дней восстановили ее здоровье». - Фрейд подумал: «Гипноз служит ключом к неосознанному уму!», но ничего не ответил.

Пациенты, которым он помог с помощью гипноза, заболели в ре­зультате идеи, возникшей в их неосознанном уме: мать, которая не мог ла кормить грудью ребенка; бизнесмен, который не мог ходить; бонна, которая не могла оставаться на ночь в своей комнате; наконец, фрау Эмми Нейштадт, чей неосознанный ум был наполнен демонами, достаточно сильными, чтобы прорываться через ее сознание и давать знать о себе в то время, когда она говорила. Источником знаний стала для Фрейда фрау Эмми фон Нейштадт, болезнь которой представила ему ясную картину того, как действует подсознание, как посредством гипноза и «лечения речью» можно освободить подсознание от болезненных воспоминаний, вызывающих галлюцинации.

Для Фрейда стало ясно, что у фрау Эмми два раздельных и отчетли­вых состояния сознания - одно открытое, а другое скрытое, подавив­шее рассудок. Действуют ли два человеческих ума (сознательный и под­сознательный) отдельно друг от друга? На этот вопрос Фрейду придется давать ответ спустя время.

Экспериментируя с гипнозом, он обнаружил досадный факт: ему не всегда удается загипнотизировать пациента. Полагая, что его неспособ­ность подвергнуть гипнозу большее число своих пациентов объясняет­ся недостатком знаний и навыков, он решил прочесть все, что удастся найти по технике гипноза, так как, несмотря на все трудности, гипно­тическое внушение оставалось в его арсенале главным средством воздей­ствия на легкие формы душевных расстройств. Не удовлетворившись чте­нием, Фрейд поехал на стажировку к признанным мастерам гипноза Льебо и Бернгейму в Нанси.

После этой поездки Фрейд признался себе: «Я не так хорош в гип­нозе. У Льебо и Бернгейма природный дар к гипнозу». При этом он не чувствовал себя бессильным из-за того, что не принадлежал к мастерам гипноза. Он надеялся, что вскоре сможет направлять больных к глуби­нам их памяти столь же эффективно, как достигали этого Бернгейм и Льебо посредством введения пациентов в состояние гипноза. Эта уве­ренность в нем укрепилась после того, как в Нанси Бернгейм познако­мил его с феноменом постгипнотического (Постгипнотическое внушение - отсроченное во времени, т. е. выполняемое не сразу в гипнозе, а потом, после завершения гипнотического сеанса. Может быть отсрочено на длительный срок, вплоть до одного года) внушения. Профессор Бер­нгейм внушил одному пациенту, что, выйдя из гипноза, тот должен взять чужой зонтик и прогуляться с ним. Когда внушение было выполнено, испытуемого спросили, почему он открыл зонтик и прогуливался под ним в помещении, где нет дождя. Несмотря на нелепость своего пове­дения, испытуемый давал рациональные объяснения.

Факты постгипнотического внушения давно были известны специ­алистам. Фрейду это удивительное явление послужило основой для открытия, совершившего переворот в науке. Фрейда поразил именно тот факт, что человек что-то делал по причине, самому ему неизвестной, но впоследствии придумывал правдоподобные объяснения своим поступ­кам. Это произошло после того, когда он пытался объяснить свое стран­ное поведение вполне рациональными соображениями и говорил совер­шенно искренне. Не так ли и другие люди находят «причины» своих дей­ствий? - спрашивал себя открыватель глубинного анализа души.

Эксперименты с постгипнотическим внушением продемонстриро­вали, что человек несвободен и его «я» не хозяин в собственном доме. Он полностью не понимает, какие силы управляют его чувствами, по­ступками и мыслями. После этой встречи у Фрейда созрела мысль о наличии психических процессов, которые, находясь вне сферы созна­ния, тем не менее оказывают влияние на поведение. Именно изучение феномена гипносуггестии привело Фрейда к великим открытиям отно­сительно динамики бессознательного.

Профессор Фрейд разработал совместно с Й. Брёйером «катарктический» метод (отреагирование с помощью гипноза забытых психичес­ких травм) и от него перешел к методу свободных ассоциаций как осно­ве психоаналитической терапии. Универсализация психопатологичес­кого опыта привела Фрейда к психологизации человеческого общества и культуры (искусства, религии и т.д.).

Подсознание стало страстью и путеводной звездой Фрейда. Его до­тошные записи по каждому случаю перемежались рассуждениями, до­гадками. Он двигался по пути, по которому, как ему казалось, прошел Антон Левенгук, ставший первым человеком, который через свои улуч­шенные линзы увидел живых одноклеточных и бактерий. Он думал: «Подсознание становится моим полем рефракции. Оно даст мне науч­ное познание и позволит описать причины и методы лечения челове­ческого поведения. Я стану повивальной бабкой, нет, во мне так бурлит возбуждение и трепещущая жизнь, что, несомненно, я стану матерью».

Во всех важных областях своей деятельности, как врач и психолог, как философ и художник, этот отважный наблюдатель и исцелитель был в течение двух поколений проводником в доселе неизведанные области человеческой души. Он пошел собственным путем и добрался до истин, которые казались опасными, потому что они обнажили боязливо скры­вавшееся и осветили темные уголки.

Широко и глубоко он раскрыл но­вые проблемы и изменил старые представления; в своих поисках он рас­ширил исследование разума. Его вклад в науку нельзя ни отрицать, ни замалчивать. Разработанные им концепции, выбранные им слова для них уже вошли в живой язык.

Во всех областях человеческих знаний, в изучении литературы и искусства, в эволюции религии и предыстории, мифологии, фольклора, педагогики и поэзии его достижения оставили глубокий след; и мы уверены, что если какие-либо деяния нашей расы останутся незабытыми, то это будут его деяния по проникновению в глубины человеческого ума.

Зигмунд Фрейд умер 23 сентября 1939 года в три часа утра на Мэрсфилд-Гардене, 20, в Лондоне. Его тело предано кремации 26 сентября, а прах помещен в прекрасную греческую вазу, подаренную ему несколь­кими годами ранее.

Погребальная урна, где покоится также прах Марты Фрейд, умершей 2 ноября 1951 года, находится в крематории Голдерс Грин в Лондоне. После его смерти Шлоссергассе, улица, на которой он родился, была переименована в его честь в улицу Фрейда.

М.С. Шойфет, "Сто великих врачей"