6.3. Особенности фармакологического языка Тибетской медицины
Теоретические разделы тибетской медицины тесно связаны с индийскими аюрведическими представлениями, но в практической фармакологии эта связь выражена слабо. Индийская медицина приписывала влиянию демонов в основном психические заболевания, а медицина Тибета связывала с действием духов и демонов половину всех существующих болезней. Тибетское богословие содержит учение о «Вместерожденных» — человеке и его душе. В мифологии это учение отразилось в представлении о двух духах-гениях, добром и злом, которые сопровождают человека в течение всей жизни, фиксируют все его добродетельные и греховные деяния и после смерти предстают вместе с ним перед загробным судьей.
Исторические параллели:
Представление о «Вместерожденных» — двух духах, связанных с телесной и духовной природой человека, напоминает о двух духах, которые в мифологии Древнего Вавилона сопровождают человека: «хранителе» и «господине-преследователе». Последний мог покарать болезнями за дурные поступки, нарушение религиозных законов и преступление перед богами — стражами справедливости (с. 62). Однако между тибетскими и вавилонскими духами, сопровождающими человека, есть множество различий. Отметим главное. Тибетскую культуру отличает весьма сложное учение о «Вместерожденных» — индивидуальных хранителях человека. Их было много, поскольку человек считался обладателем не одной души, а многих. Так, на ранних этапах развития тибетской религии считалось, что у человека 32 души. «Вместерожденные» обитали в определенных частях тела, которые считались важнейшими жизненными центрами. Пять различных групп духов — хранителей вызывали из левой и правой подмышки и сердца, из макушки головы и правого плеча. Существовали и духи — хранители органов зрения, речи, слуха и сердца, которому приписывалась главная роль в дыхании и сознании.
Начиная лечение, тибетский врач должен был определить с помощью гадания, какие именно сверхъестественые силы вредят здоровью пациента, где затаился враг его благополучия, почему он вредит, как можно его умилостивить или подавить. В качестве гадательного сосуда использовали панцирь черепахи. Различные фигуры, которые образовывало движение жидкости в девяти его секторах, служили основанием для составления гороскопов.
Классификация лекарственных средств отражает представление о том, что болезнь является, как правило, следствием физического проникновения демонов в тело человека, и с ними можно либо «поладить», либо изгнать их. Это отражено в делении лекарственных средств на «успокаивающие» и «очищающие». Во вторую группу в качестве основных входили рвотные или слабительные средства, способствующие механическому удалению болезнетворного фактора.
Исторические параллели: Современные названия лекарств — «успокаивающие» и «очищающие» пришли из древней медицины, и, как это часто бывает, смысл их изменился за сотни и тысячи лет. В медицине Древней Месопотамии и Китая, Индии и Тибета целью использования многих лекарств было либо «успокоение» духов внутри организма больного, либо «очищение» от них. Очищающим лекарством часто служили яды, призванные «отравить» демонов. При этом врач должен был владеть искусством дозировки ядовитых веществ: необходимо было отравить демона, не навредив при этом больному.
В качестве примера подобного лечения можно привести древнекитайскую притчу об искус-, ном враче по имени Ли Цзыюй, который прославился своими знаниями и заслужил прозвище «Проникающий в тайны». Однажды занемог младший брат правителя. Болезнь поразила его сердце и живот. В течение десяти лет никому не удавалось его вылечить, и все решили уже, что он не жилец на этом свете. Как-то ночью он услышал разговор двух демонов: один сидел за ширмой, другой — у него в животе. Тот, кто был за ширмой, сказал другому: «Почему ты не спешишь его убить? Ведь если здесь появится Ли Цзыюй и накормит тебя красной пилюлей, ты сам умрешь».
Едва рассвело, послали за Ли Цзыюем. Осмотрев больного, врач сказал: «Ваша болезнь от демона». С этими словами он достал из своего ящичка восемь красных пилюль с ядом и велел разом их проглотить. В тот лее миг живот больного начало распирать, и демон покинул его организм вместе с нечистотами. С тех пор способ излечения от этой болезни называется «Восемь красных пилюль».
После определения причины болезни составлялась пропись многокомпонентного лекарства, напоминавшая формирование войска под предводительством основного лечебного препарата — «царя». Далее следовали другие основные и второстепенные компоненты — «царица», «советники», «стражники», «проводники», «купцы», «оружие», «лошади», «глашатаи», бегущие перед царским выездом и расчищающие дорогу. Это придавало описанию заболевания и схемам лечения вид войны, царского выезда, охоты на болезнь, сцен из мифологии. Остановимся подробнее на этом интересном и необычном для европейца аспекте тибетской фармакологии.
Одно и то же лекарство могло в разных случаях быть «царем», «царицей», «стражником», «советником» или кем-нибудь другим. Вот, например, описание шести вариантов приготовления камфоры для шести разных составов, в которых это лекарство должно выполнять разные роли: «Камфару готовят так: как дикого человека, который бродит один; как богатыря, которого снаряжают оружием; как царицу, которую сопровождает учтивая свита; как посла, соединяющего с друзьями и врагами; как военачальника, находящегося среди соратников; как царя, ведущего всех за собой». Что это значит? В первом случае камфару назначают в чистом виде, во втором — «вооружают» добавлением лекарственных трав и сажают па «коня» (сахар), «учтивая свита» получается при добавлении к этим веществам мускуса, шафрана и медвежьей желчи. Дальнейшее усложнение состава делает камфару «послом», «военачальником» и «царем» в зависимости от того, против какой болезни направлено данное лекарство.
Болезни представляются врагами или дикими животными. Распространение заболевания сравнивается с наступлением врага, нападением зверя или захватом укрепленных позиций. В каждом случае освобождение от болезни ассоциируется с действием божества или духа, несущего выздоровление. Среди духов лекарственных растений особая роль в такой армии принадлежала божеству Юл-лха, духу можжевельника. Исцеляющие свойства этого растения высоко ценились тибетскими врачами.
Исторические параллели:
Можжевельник занимал особое место в искусстве врачевания разных стран Востока и Запада. Его вечнозеленую хвою и тонкий аромат связывали с долгой жизнью, с исцелением от болезней. Уже египтяне, греки и римляне использовали его как лекарственное средство. В средневековой Европе можжевельником окуривали помещение во время эпидемий. Освященные в церкви ветки можжевельника, согласно поверью, отгоняли нечистую силу. Их помещали в доме для защиты от болезней и несчастья. Многочисленные прописи лекарств, содержащих целебные ягоды этого растения, сохранила европейская средневековая фармакопея.
На Руси в XVIIв. для пополнения аптечных запасов существовал особый вид подати в государственную казну — можжевеловая повинность. Ягоды можжевельника поступали к фармацевтам для изготовления лекарств. В архиве Аптекарского приказа сохранились документы о сборе населением можжевеловых ягод и «отписки» аптек об их получении. Они свидетельствуют, что можжевеловые ягоды собирались в гораздо большем количестве, чем другие лекарственные растения. Для чего московскому Аптекарскому приказу необходимо было так много этой ягоды?
У российских лекарей в большом ходу были можжевеловый спирт и можжевеловое масло. Способы их изготовления подробно изложены в «Реестре из дохтурских наук» (1696), составленном Холмогорским архиепископом Афанасием. Кроме того, из можжевеловой ягоды выдавливали «сусло», которое подавали царю и боярам в постные дни. Можжевеловый спирт шел на изготовление особого рода водки — «апоплектики», которая считалась универсальным лекарством.
В «Прохладном Вертограде» — одном из самых популярных русских лечебников, написано, что «ягоды можжееловые» помогают при головной боли, масло («елей») из «мождкеелового древа» полезно применять при ломоте в костях и грыже, при болях в спине и падучей болезни. Тем лее маслом лечили меланхолию и сгущение крови, капали его в ухо при глухоте. Во время эпидемий жгли ветви можжевельника и окуривали помещение можжевеловым дымом: «нечистота губительная» не грозила тому человеку, «котораго тотъ дымъ обоймешь».
Вот как рассказывает миф о появлении сложных многокомпонентных препаратов в медицине Тибета. Священная птица Гаруда, «Царь всех летающих», превратила перед смертью свои сердце, кровь, мясо, жилы и кости в драгоценные пилюли, которые защищали от всех болезней. Гаруда — не реальная птица, а мифическое могучее птицеподобное существо. В тибетские легенды этот образ пришел из индийской мифологии. «Ригведа» повествует о «царе пернатых» с телом из золота, крыльями красного цвета и человеческой головой с клювом. Гаруда был наделен такой мощью, что сотрясал горы, мог поднять в воздух слона. Когда эта птица «неизмеримой силы» выступила против богов, желая похитить напиток бессмертия, «теснимые и терзаемые Гарудой, боги отступили...». Гаруда помогает сохранять космический ритм в движении светил. Согласно мифологии индусов, солнечные и лунные затмения происходят потому, что небесные тела пожираются демонами, которые носятся в небе. Их настигает и разрывает на куски птица Гаруда. Печень демона падает на землю в виде метеорита. Интересно отметить, что пористая структура метеоритных камней действительно напоминает структуру печени. Индийский эпос наделяет Гаруду умением говорить человеческим языком и изменять свой облик с помощью магических заклинаний. Нередко эта птица, взмывая в небо, несла на себе богов, героев или святых мудрецов.
Исторические параллели:
Птиц, свободно летающих в небе, с давних времен отождествляли с солнцем. Золотое тело Гаруды напоминает об этой аналогии. В Древнем Египте сказочная цапля Бену была символом восходящего солнца. Греки назвали ее фениксом, на монетах поздней римской империи она символизировала Рим — непобедимый «вечный город». В китайском фольклоре подобная птица носила имя Фенг, у мусульман — Рух, у персов — Симург, в Индии и Юго-Восточной Азии — Гаруда, в русском фольклоре —Жар-птица, одно перо которой могло залить светом все вокруг. Марко Поло в XIIIв. в своем знаменитом сочинении о восточных странах рассказал европейцам об удивительной птице, которая может поднять в воздух слона.
В традиционной мифологии Тибета (до Гаруды) таким существом была птица кьюнг, которая считалась защитницей от многих бед, в том числе и от заразных болезней. Для иллюстрации ее могущества приведем эпизод из тибетской исторической литературы. В VIII в. китаянка — жена тибетского царя решила погубить царствующий род Тибета. Она узнала «тибетские заклинания» и, чтобы наслать на страну проказу, отрубила клюв изображению птицы кьюнг. Этим магическим действием она лишила тибетцев защиты от болезней. О птице кьюнг до сих пор напоминают названия медицинских препаратов. Например, лекарственное растение ункария клюволистная называется «когти кьюнг».
Легенда говорит, что, когда закончились драгоценные пилюли, оставленные Га-рудой, на земле появились их заменители, в том числе лекарственное растение миробалан, заменившее мясо Гаруды, и мускус, заменивший кровь священной птицы. Кроме того, каждая часть тела Гаруды превратилась в несколько лекарств сразу, например, ее роскошный хвост — в шафран, желчь медведя и тушь. В эти древние предания уходят своими корнями традиционные прописи составления сложных лекарственных препаратов: «Царь Гаруда красный», «Царь Гаруда синий» и многих других.
Исторические параллели:
Мускус и миробалан, в которые, согласно преданию, превратились мясо и кровь Гаруды, считались ценными лекарствами в медицине разных стран. В настоящее время мускус, получаемый из секрета мускусной железы кабарги, применяется в основном в парфюмерии. В средневековой медицине Западной Европы и Руси он считался универсальными лекарством и ценился наравне с бобровой струей, которую называли «Mater medikamentorum» (лат. «Родоначальница медикаментов»). Мускусом лечили болезни сердца, нервные расстройства и меланхолию. Рецепты применения мускуса в медицине пришли на Русь из Индии, как и рецепты лекарств с использованием мироба-лана. Это лекарственное растение имело универсальное применение. Текст «Чжуд-ши» сообщает о том, что корни миробалана лечат болезни костей; ветви — болезни сосудов и плоды — болезни плотных органов; кожица, луб и смола — коле, сухожилия и конечности.
«Атаку на болезнь» часто начинали «передовые лекарства». Подобно разведчикам, они провоцируют медленно текущую хроническую болезнь. Этот процесс подобен выманиванию врага из укрытия или зверя из норы: «передовые лекарства — нашатырь, гвоздику, краба, киноварь и алтей лекарственный отправь на тех же конях, пусть разъярят болезнь и поднимут». «Конем» называли вещества, которые не не столько обладали целебным действием, сколько способствовали лучшему усвоению лекарства. Как правило, это были жидкости, которыми его запивали: снеговая вода или раствор сахара в ней, а также патока, молоко или кисломолочные продукты.
Исторические параллели:
Интересно сопоставить тибетский медицинский термин «конь» с современным английским «vehicle» (повозка), которым обозначают основы для приготовления лекарственной мази. Оба термина имеют сходный смысл: так называются наполнители, растворители, связующие вещества, которые выполняют функцию подходящей среды для конкретного лекарства.
Обеспечить встречу лекарства с болезнью должны были лекарства — «проводники», «егери, управляющие лошадью». Их задача состояла в том, «чтобы они в желудок и прочие плотные или полые органы могли легко проникать». Разные группы проводников (как правило, лекарственные травы) подбираются в зависимости от конкретной болезни и пораженного органа, в то же время основное лекарство может оставаться неизменным.
Исторические параллели: В европейской медицине XIX—XX вв. поиск «проводника» подобного рода нашел отражение в теории «магической пули», которая могла бы одним ударом уничтожить микробов в организме человека. Появление этой теории связано с работами немецкого химика П. Эрлиха, развитием микробиологии и достижениями химиков в области получения красителей. В конце XIXв. Эрлих в своей лаборатории окрашивал сначала колонии бактерий на стекле, затем — ткани животных, погибших от заразных болезней. Однажды он ввел в кровь зараженного кролика краситель — метиленовую синь с целью окраски бактерий в живом организме.
После вскрытия трупа кролика Эрлих с удивлением увидел, что мозг и все нервы животного окрасились в голубой цвет, а другие ткани остались неокрашенными. Если есть краска, которая окрашивает только одну ткань, рассуждал Эрлих, должна быть и такая краска, которая способна окрасить болезнетворных микробов, попавших в организм. Задача получения такого красителя показалась ему реальной, ведь он неоднократно с успехом окрашивал колонии бактерий на лабораторном стекле.
Если добавить такую краску к лекарственной основе, можно будет получить средство, подобное «магической пуле», действующей направленно и позволяющей полностью очистить организм человека от болезнетворных бактерий. После многочисленных опытов Эрлих оставил работу с красителями. Однако в 1910 г. он создал первое синтетическое лекарство направленного действия — сальварсан, убивающее бледную спирохету, возбудителя сифилиса.
Приведем пример того, как разные лекарственные травы, используемые тибетскими врачами в качестве проводников, направляют действие лекарства. Одна и та же лекарственная основа с добавлением в качестве проводников редьки, лука и перца подействует на желудок, а с добавлением ярутки полевой, песчанки и змееголови-ка — на легкие. Подобрав другие проводники, можно добиться действия того же лекарства на печень или селезенку. Проводник способствует доведению основного лекарства до цели, «устраивает ему встречу с болезнью в нужном месте». В этом выражении из тибетского медицинского текста «встреча с болезнью» знаменует начало той битвы, в которую вступят и «царь», и «царица», и «воины» с «глашатаями», и все войско — многокомпонентная лекарственная смесь, составленная в соответствии со сложными правилами тибетской медицины.
Этим описанием изгнания болезни из тела человека мы закончим знакомство с медициной Тибета. Вместе с буддизмом тибетская медицина приникала в другие страны, в том числе на территорию России — прежде всего в Калмыкию и Забайкалье. Появление «Чжуд-ши» на русском языке связано с именем известного врача П.А.Бадмаева (1849-1920). Сын монгольского скотовода из старинного рода Батма, в детстве он носил имя Жамсаран. Его старший брат Сультим был тибетским врачом, которому удалось вместе с помощниками победить эпидемию тифа в забайкальских степях. После этого Сультим был приглашен в Санкт-Петербург, в Николаевский военный госпиталь. Вскоре он открыл аптеку тибетских лекарственных трав и занялся врачебной практикой. Сультим Батма принял православие и с ним новое имя Александр в знак благодарности императору за его милость.
По ходатайству старшего брата Жамсаран был принят в Иркутскую классическую гимназию, которую окончил с золотой медалью. После этого молодой человек поступил на восточный факультет Санкт-Петербургского университета и одновременно начал посещать лекции в Медико-хирургической академии. По вечерам он учился у старшего брата искусству тибетского врачевания. Ко времени окончания университета и академии Жамсаран принял православие, взяв имя Петр в честь Петра Великого, а отчество — в честь будущего императора Александра III.
После смерти старшего брата П.А.Бадмаев много путешествовал по Китаю и Монголии, встречался в тибетскими лекарями. В 1894 г. он открыл практику в Санкт-Петербурге и занялся расширением аптеки тибетских лекарственных трав, открытой еще его братом. Слава Бадмаева как удивительного диагноста и врача быстро росла. Его стали приглашать во дворец для лечения членов царской семьи и самого Николая II. Еще в 1860 г. старший брат Бадмаева добился высочайшего повеления Александра II о переводе «Чжуд-ши» на русский язык. Сам он не мог этого сделать из-за недостаточного знания русской грамоты. Перевод двух первых томов классического канона тибетской медицины на русский язык с исторической справкой и комментариями был сделан почти сорок лет спустя его младшим братом. Книга П.Бадмаева «О системе врачебной науки Тибета», вышедшая в 1898 г., вызвала всеобщий интерес. Некоторые представители официальной медицины обвиняли Бадмаева в знахарстве и шаманстве, однако в этом не было ничего удивительного: слишком непривычным для официальной медицинской науки было тибетское врачебное искусство. Не разногласия с коллегами были причиной настоящих гонений и преследований в жизни Бадмаева.
В 1919 г. он перенес тиф, находясь в заключении в Чесменском лагере. Прекратили свое существование аптека тибетских трав на Поклонной горе и приемная Бадмаева на Литейном, 16. Тюрьмы и допросы подорвали его здоровье. Японский посол предлагал ему покинуть Россию и принять подданство Японии, но Бадмаев не захотел сделать этого. Он был похоронен на Шуваловском кладбище в Санкт-Петербурге, труды его были запрещены, ученики и последователи репрессированы. В 1990 г. в Санкт-Петербурге был создан Научно-исследовательский центр тибетской медицины имени Петра Бадмаева с целью возрождения его школы и издания трудов.