Медицинская практика

Виктор Кандинский родился 6 апреля 1849 года в селе Бянкино Нерчинского района Забайкальской губернии. Его отец, почетный граж­данин 1-й гильдии купец, Хрисанф Кандинский, мать - Августа Аполлоновна. В 1863 году Виктор переезжает в Москву и определяется в 4-й класс 3-й Московской гимназии, расположенной в центре Москвы на Лубянке. В Москве жили его родные братья Иван и Николай со своими семьями, занимавшиеся торговлей, много других родственников и близких им людей. В гимназии Виктор учился хорошо. Его аттестат давал право поступления в Московский университет без экзаменов. Приме­чательно, что из 22 человек, закончивших с ним гимназию, только он решил стать врачом. Окончил гимназию в 1867 году и в этом же году поступил в Московский университет на медицинский факультет.

Учителями Кандинского были основоположник Московской школы гистофизиологов и бактериологов Александр Иванович Бабухин, выдающийся терапевт Г. А. Захарьин, невропатолог и психиатр А. Я. Кожевников и А. П. Богданов. На 4-м курсе он выполнил работу о желтухе, за которую ему была присуждена серебряная медаль. За все годы учебы в университете Кандинский был крайне стеснен в сред­ствах. Родители в связи с разорением ничем не могли ему помочь. Он, как и другие бедные студенты, питался в «Русском трактире», распо­ложенном на Маховой, близ университета. В дообеденное время ежед­невно можно было застать в этом трактире компанию студентов, иг­рающих на бильярде и тут же закусывающих.

По окончании медицинского факультета Московского университе­та в 1 872 году Кандинский поступает на работу вначале в качестве сверх­штатного, а затем штатного ординатора во Временную больницу (ныне 2-ю градскую) в Москве. Главным врачом больницы был тогда извест­ный московский врач Павел Иванович Покровский, а в личном ее со­ставе числилось 7 ординаторов.

С самого начала организации журнала «Медицинское обозрение», главным редактором которого был Василий Феликсович Спримон, со­здавший в 1874 году этот журнал, активное участие в его издании при­нимал Кандинский, а также в работе Московского медицинского об­щества, организованного в 1875 году. Уже в первом номере журнала за январь-февраль 1875 года Кандинский поместил целый ряд статей: «Несколько слов о гигиенических условиях современного госпиталя», «Проект устройства санитарной части городского общественного уп­равления города Киева, 1873 год», «Русская земская медицина в 1873 году», «IV съезд русских естествоиспытателей и врачей», «Меди­цинские съезды на Западе в 1873 году». За период с 1874 по 1876 год Кандинский опубликовал в журнале 31 сообщение под рубрикой «Ав­торефераты» и «Рецензии». Он сделал «Обзор работ по болезням орга­нов дыхания в 1874 году», «Обзор работ по болезням сердца 1874 года».

Огромная эрудиция Кандинского, блестящее знание иностранных языков делало его работу в журнале «Медицинское обозрение» в те годы особенно ценной, так как расширяло кругозор врачей и увеличивало ар­сенал применяемых ими средств диагностики и лечения различных со­матических заболеваний. Работ, относящихся к психиатрии, в указанный период было всего три. Две из них посвящены общим теоретическим воп­росам психиатрии. Первая содержит изложение речи видного австрийского психиатра Пауля Замта на тему: «Естественно-научный метод в психиатрии». Эта речь сыграла значительную роль в формировании клинико-нозологического направления в психиатрии. Во второй - анализиру­ется знаменитая работа немецкого психиатра К. Кальбаума: «Клиничес­кие работы по душевным болезням», в которой тоже дано обоснование клинико-нозологического подхода. Несколько в стороне было третье на­учное сообщение Кандинского, посвященное статье И. Вейса: «Эпилеп­тическое помешательство», которая вместе с работой Крафт-Эбинга «Об эпилептоидных сумеречных и сновидных состояниях» касалась пробле­мы эпилептических психозов. Эти сообщения в то время сыграли боль­шую роль в клинической и судебно-психиатрической практике в России для диагностирования «психической эпилепсии».

Две первые статьи заслуживают особенного внимания. В них Кан­динский, еще не будучи психиатром, первый пропагандировал в Рос­сии клинико-нозологическое направление в психиатрии. Как извест­но, это направление заимствовано психиатрией из соматической меди­цины. Ведь именно в соматической медицине еще в XVIII веке возникло учение о «Nosos'e» как о болезненном процессе, которое противопо­ставляется понятию «Pathos'а» - патологического состояния в статике, не имеющего закономерностей развития.

Во Временной больнице Кандинский трудится до 1876 года, а с 23 сентября 1876 по 30 апреля 1879 года, включая его участие в Русско-турецкой войне 1877-1878 годов, он находился на военной службе. С 23 сентября 1876 года - на 2-м Черноморском флоте его Королевско­го высочества герцога Эдинбургского экипажа. По прибытии в Никола­ев Кандинский был назначен младшим ординатором в Морской госпи­таль 16 октября 1876 года: командирован на пароход «Великий князь Константин» 6 января 1877 года. Во время первого сражения парохода «Великий князь Константин» с турецким сторожевым пароходом на Батумском рейде Кандинский во время взрыва бросился в воду, чтобы покончить с собой. Его спасли, и сестра милосердия выходила его. По бо­лезни списан с парохода в город Севастополь 13 мая 1877 года.

8 июня 1877 года по прибытии в Николаев Кондинский поступил для лечения в Николаевский морской госпиталь. Затем его отправляют для лечения в С.-Петербургский Николаевский военно-сухопутный гос­питаль в отделение для душевнобольных. В августе того же года - на­гражден светло-бронзовой медалью в память войны 1877-1878 годов. В 1878 году по болезни 6 месяцев был в отпуске за границей, а по воз­вращении из него поступил на излечение в заведение доктора Фрея в Санкт-Петербурге 20 октября 1878 года.

Выздоровев, Виктор Хрисанфович женился 1 сентября 1878 года на Елизавете Карловне Фреймут, дочери провизора, лютеранке. Это была сестра милосердия, которая выхаживала его после первого приступа болезни. Он называл ее мамой и окружил величайшим вниманием. Вер­ная подруга Виктора Хрисанфовича, его жена, в дальнейшем разделит с ним его трагическую судьбу.

Уволившись 30 апреля 1879 года по болезни с военной службы, док­тор Кандинский в 1880 году в своей первой работе о галлюцинациях дал подробное описание этого психопатологического феномена на основе самонаблюдения и последующего искусственного вызывания, с ретрос­пективным анализом. Спустя год он был зачислен старшим ординато­ром психиатрической больницы св. Николая Чудотворца в Петербурге (ныне 2-я Ленинградская психиатрическая больница). Это громадное сумрачное 4-этажное здание, окруженное высоким забором и неболь­шим густым садом, расположено на углу Мойки и Пряжки.

В 1883 году у Кандинского случился второй приступ душевной бо­лезни. 16 марта этого же года он поступил на лечение в Дом призрения для душевнобольных, учрежденный Александром III (ныне 3-я Ленин­градская психиатрическая больница). 20 апреля этого же года он выпи­сывается из больницы, как сказано в его личном деле, «в состоянии прак­тического выздоровления».

В последующие годы Кандинский проявился как выдающийся пси­хиатр, автор ряда замечательных монографий по философии, психоло­гии и психопатологии. Он перевел с немецкого на русский язык мону­ментальный труд В. Вундта «Основания физиологической психологии».

В своих трудах при анализе психопатологических явлений Кандин­ский исходил из данных физиологии нервной системы. Имя Кандинс­кого приобрело мировую известность после описания им синдрома пси­хического автоматизма и классического исследования псевдогаллюци­наций. Кандинский существенно дополнил главу об обманах чувств, впервые намеченную Эскиролем и разработанную немецким психиат­ром Гагеном (1814-1888 гг), учеником психиатров Фридрейха и Якоби, которому принадлежит изобретение слова «катамнез». Кандинский го­ворит, что название псевдогаллюцинаций или ложных галлюцинаций не представляется вполне точным. Дело в том, что, обладая существен­ными свойствами галлюцинаций, псевдогаллюцинации заслуживают скорее названия неполных галлюцинаций, или галлюциноидов. Глав­ное различие между зрительными галлюцинациями и галлюциноидами в том, что от галлюцинаторного образа можно отвернуться, тогда как от псевдогаллюцинаторного отвернуться нельзя - он следует за движе­ниями глаз и головы.

В отличие от галлюцинаций псевдогаллюцинации проецируются не во внешнем пространстве, а во «внутреннем» - голоса звучат «внутри головы», больные их слышат как бы «внутренним ухом»; видения вос­принимаются «умственным» взором, «духовными очами». Если галлю­цинации для больного - сама действительность, то псевдогаллюцинации переживаются как субъективное явление, и больной по-разному к ним относится. Так, описываемый Кандинским больной Дашков не испугался псевдогаллюцинаторного льва, хотя и чувствовал прикоснове­ние его лап: он видел его не телесными, а духовными очами.

Как и галлюцинации, псевдогаллюцинации возможны во всякой чувственной сфере: они могут быть тактильными, вкусовыми, кинесте­тическими. Но в любом случае они не идентифицируются с реальными предметами и их качествами. В отличие от воспоминаний и образов фантазии псевдогаллюцинации представляются более отчетливыми и живыми, причем образы являются одновременно в мельчайших дета­лях, стойкие и непрерывные. Псевдогаллюцинации возникают спонтанно, независимо от воли больного; они не могут быть произвольно изме­нены или изгнаны из сознания. При этом отсутствует ощущение соб­ственной деятельности, активности, как это бывает при воспоминани­ях, мышлении, фантазировании человека. Часто псевдогаллюцинации носят характер навязчивости: они кем-то «сделаны»; больные жалуют­ся, что им «насильно показывают картины», «вызывают звучание мыс­лей», «действуют помимо воли языком, говорят слова, которые он не хочет произносить», «руками, ногами, телом кто-то действует» и т.д. Наступает известная деперсонализация: собственная психическая продукция становится другой. Больные чувствуют, будто «забирают их мысли и включают другие».

Истинные галлюцинации могут сочетаться с псевдогаллюцинация­ми: с одной стороны, больной слышит «голоса настоящие», с другой - «голоса в голове»; ему внушают плохие слова и мысли, он не может «рас­поряжаться своими мыслями»; ему «фабрикуют» неуклюжую походку - он «вынужден» ходить с вытянутыми руками, сгорбившись, не может выпрямиться.