Медицинская практика

Если в Лондонском университетском колледже было 60 хирурги­ческих коек, то в Эдинбургском госпитале - 200. Воодушевлял моло­дых хирургов доктор Сайм, которому было 54 года. Уже через месяц своего пребывания в Эдинбурге Листер стал постоянным помощником Сайма во время операций. Вскоре освободилось место штатного асси­стента, и Сайм предложил его Листеру. После этого Листер уже самостоятельно производил все несложные операции, и у него к тому вре­мени было 12 помощников. Нередко Листер демонстрировал опера­ции студентам. 7 ноября 1855 года Листер занял место Сайма и стал читать курс по основам хирургии. В апреле 1856 года Листер женился на дочери Сайма, Агнессе.

Между тем в университете Глазго освободилась кафедра хирургии, и один из тамошних профессоров попросил Сайма рекомендовать достой­ного кандидата. Хотя Сайму было жаль расставаться со своим помощ­ником, он предложил Листера, который 9 марта 1860 году был утверж­ден профессором хирургии. Возведение Листера в профессорский сан сопровождалось особой церемонией: Листер должен был перед собранием профессоров прочитать на латинском языке доклад «О хирурги­ческом образовании» и подписать обязательство, что он не будет пред­принимать ничего во вред шотландской церкви. В августе 1861 года Листер был назначен хирургом в госпиталь Глазго. С этих пор в полной мере развернулась научная деятельность Листера, приведшая его к раз­работке новых методов оперативной техники: усовершенствовал техни­ку резекции лучезапястного сустава при туберкулезе, ввел в качестве материала для швов антисептический рассасывающий кетгут и т.п. Ему принадлежат также работы по анатомии, гистологии и микробиологии; впервые описал мышцы радужной оболочки глаза, расширяющие и су­живающие зрачок, открыл bacterium lactis - возбудителя молочнокис­лого брожения.

В 1869 году Сайма, учителя и тестя Листера, разбил паралич, и хотя он вскоре оправился, тем не менее, не смог вернуться к работе. Сайм предложил свое место Листеру, который во второй раз стал профессо­ром хирургии в Эдинбурге. Особое внимание заслужил Листер после того, как занялся вопросами антисептики.

В течение долгого времени хирурги рассматривали нагноение как нормальное явление при заживлении ран. Они стремились добиться не первичного натяжения, a pus bunut et laudabile («хорошего и жела­тельного нагноения»). Лишь в том случае, если нагноение принимало гнилостный характер, хирурги настораживались. «Хорошее» нагноение их нисколько не тревожило. Только в XIII веке этот взгляд изменился под влиянием итальянской хирургической школы, во главе которой стоял знаменитый хирург Гуго Боргоньони. Он утверждал, что для ле­чения ран необходимо первичное натяжение без нагноения, и пред­ложил особую алкогольную повязку. Таким образом, Боргоньони - один из первых предшественников Листера, основателя антисептичес­кой хирургии.

На дальнейшее развитие хирургии, особенно в Англии, повлиял ку­мир Листера, выдающийся врач своего времени Джон Гунтер (Hunter, 1718-1793 гг) - брат Вильяма Гунтера (Гунтер, Вильям (1718-1783 гг) - известный английский анатом, акушер и гине­колог. Преемник Шарпа по кафедре в Society ef Navy Surgeons. Основатель известно­го «гунтеровского анатомического музея»). Сначала он был плотником, по­том помощником брата, затем военным врачом и, наконец, главным хирургом всей английской армии и главным инспектором военных гос­питалей. Дж. Гунтер - сторонник анатомического направления в хирур­гии; он один из основателей экспериментальной патологии, постоян­но искавший тесную связь физиологии с патологией. Особенно важна его работа по изучению условий изменения крови и происхождения гноя при ранениях. В учении Гунтера получила теоретическое обоснование точка зрения Боргоньони о борьбе с нагноением ран.

В науке господствовал взгляд, что истинной причиной разложения и нагноения является кислород. Когда же Пастер опроверг убеждение Либиха, что кислород является причиной нагноения, и доказал, что истинная причина - мельчайшие живые существа, находящиеся в воз­духе, открылись широкие возможности для антисептики. В 1866 году, уже зная, что всякая инфекция связана с наличием микробов, которые заносятся из воздуха, Листер решил оградить раны от патогенных мик­робов, чтобы избавиться от «больничной инфекции». Друг Листера Андерсен, знакомый с трудами Пастера, доставил ему образец сырой карболовой кислоты, которая применялась для дезинфекции сточных вод. Листер применил ее в лечении сложных переломов.

Поначалу метод был примитивен. Очистив пораженный участок и удалив свернувшуюся кровь, Листер покрывал рану куском ваты, про­питанной неразведенной карболовой кислотой, поверх которой укла­дывал такой же пропитанный карболкой кусок полотна. На этот «пи­рог», чтобы препятствовать растворению дезинфицирующих средств, накладывалась свинцовая пластинка. Повязка укреплялась лейкоплас­тырем и затем обертывалась всасывающим материалом. Карболовая кислота вместе с кровью образовывала корку, так что заживление проис­ходило под струпом. Затем Листер постоянно модернизировал повязку. Сначала заменил неразведенную кислоту ее Масленым раствором, что­бы не раздражать рану. В дальнейшем он употреблял замазку из мела и растворенную в льняном масле карболовую кислоту. Она намазывалась на пластинку олова и, будучи приложена к коже, действовала подобно припарке, не раздражая ни кожу, ни рану.

Первое обнародование работы Листера произошло в марте-июле 1865 года в журнале «Ланцет». Если бы Листер опубликовал любой дру­гой метод лечения, он не вызвал бы столь ожесточенной борьбы. Вокруг же этого метода споры о приоритете не прекращались вплоть до его смер­ти. Дело в том, что с именем Листера связывают новую эру в истории хирургии. Энциклопедии называют Листера основателем антисептики, однако кроме Земмельвейса, который за 21 год до Листера установил причину послеродового сепсиса и ввел антисептику, у него были и дру­гие предшественники, и, как это нередко случается, их несправедливо предали забвению. Задача истории - исправить досадную ошибку.

В 1850 году простой французский аптекарь из Байона Лебеф сделал интересное наблюдение: если вещества, растворимые в спирте, но не­растворимые в воде, обработать спиртовой настойкой из мыльного кор­ня (Quilaja Saponaria), а затем разбавить смесь водой, то получается очень прочная эмульсия. Лебеф, несмотря на скромность своего положения, был ученым, восторженно преданным интересам науки. Он сообщил о своем открытии знакомому хирургу Жюлю Лемеру, прибавляя, что та­ким образом можно приготовить эмульсию из коальтара (каменноуголь­ный деготь), который в то время входил в моду. Это вещество считалось прекрасным противогнилостным средством, но применять его в нату­ральном виде было неудобно. Прежде всего, он противно пахнет, лип­нет, пачкает и не смешивается с водой. Сделать из него эмульсию зна­чило расширить круг его применения, придав ему благопристойный вид и, главное, способность хорошо смешиваться с жидкостями. Лебеф сде­лал эмульсию и передал Лемеру, который с тех пор начал употреблять коальтаровую эмульсию в практике лечения гнилостных язв. Лемер шаг за шагом пришел к выводам, которые спустя время были обобщены Пастером: каждая рана является местом «брожения», а нагноение - это род брожения, связанный с развитием микроорганизмов.

Первые опыты Лемер провел в 1859 году, когда лечил коальтаровой эмульсией «омертвевшую» язву одного больного. Он быстро убедился, что она очистила рану от гноя, воспрепятствовала его дальнейшему вы­делению и способствовала быстрому заживлению язвы. Лемер указал на воздушную среду как на источник брожения, гниения, разложения. Он говорил, что «нет нужды бояться носящихся в воздухе микробов, когда они проникают в язву сквозь слой коальтара, потому что это вещество убьет их». 5 сентября этого же года Лемер сделал сообщение в Парижс­кой медицинской академии: «коальтаровая эмульсия действует как обез­зараживающее средство и останавливает брожение. Она действует на патогенные микроорганизмы как губительный яд». В этих немногих словах Лемера суть того, что потом подробно исследовал Пастер.

Однако в Англии работы Лемера были неизвестны, не знал о них и Листер, предложивший в 1867 году обеззараживать воздух распылени­ем карболовой кислоты, чтобы воспрепятствовать проникновению бо­лезнетворных микроорганизмов в операционное поле и раны. Благода­ря введенным Листером мерам дезинфекции карболовой кислотой, не только оказалось возможным производить операции, о которых ранее не мечтали (на брюшной и грудной полостях и черепе, и оперировать такие органы, как почки, печень, селезенка, мозг и др.), но и послеопе­рационный период стал более благоприятным.

В начале XIX века было обнаружено еще одно химическое средство, убивающее микроорганизмы. Это была салициловая кислота, близкая в химическом отношении к знаменитой карболовой кислоте. Название она получила после выделения из коры ивы (ива по-латыни - саликс). Не имеющая запаха и не обладающая, подобно карболке, резко выра­женными ядовитыми свойствами, она быстро завоевала авторитет луч­шего антисептического средства. Но общедоступной салициловая кис­лота стала после того, как ученик Велера химик Герман Кольбе в 1859 году получил ее синтетическим путем из карболовой кислоты.

Джемс Симпсон писал: «Человек, который ложится на операцион­ный стол в наших хирургических госпиталях, подвергается большей опасности, чем английский солдат на полях Ватерлоо».

Позднее, когда было установлено, что болезнетворное начало нахо­дится главным образом на коже больных, а также руках, инструментах и одежде хирурга, антисептический метод трансформировался в асептичес­кий. Введение последнего метода связано с именем берлинского хирурга Эрнста Бергмана, установившего принципы асептики, согласно которым к операции все уже находится в стерильном виде: и руки хирурга, и опера­ционное поле, и инструменты. В 1892 году ассистент Бергмана Шиммельбуш обнародовал сущность взглядов своего учителя, последний сделался в глазах медицинского мира апостолом асептической хирургии.

Во время Первой мировой войны выяснилось, что ни антисептичес­кая, ни септическая повязки не дают желаемых результатов, и тогда Алмрат Брайт предложил лечение ран с помощью гипертонического раствора. Он продолжительно смачивал рану физиологическим раство­ром такой концентрации, что вызывал появление лимфы на ее поверх­ности. Он считал, что лимфа обладает способностью убивать патоген­ные микробы. Метод некоторое время продержался в английской армии и в 1917 году был заменен другим. Доктор Каррель, решая задачу дезин­фекции раны, искал вещество, которое одинаково хорошо действует как в хроническом, так и в остром случаях. В его поисках ему помог доктор Дакэн, рекомендовавший для дезинфекции раствор хлористого натрия и борнокислого натрия с добавлением небольших количеств соляной и борной кислоты. Методы асептики и антисептики далее все более и более совершенствовались...

В 1892 году Листеру исполнилось 65 лет, и, согласно закону, он дол­жен был оставить кафедру в Королевском колледже. В конце июля он прочел свою последнюю лекцию, в которой кратко изложил современ­ное состояние антисептической хирургии. После этого Листер уже не возвращался к практической работе, хотя изредка еще читал доклады об антисептике. Началось время признания заслуг Листера. В 1884 году ему присвоен титул баронета, а с 1893 по 1900 год он был избран прези­дентом Лондонского Королевского общества хирургов; в 1897 году - назначен членом палаты лордов. На этом посту его деятельность озна­меновалась двумя выступлениями. Первое состоялось в 1897 году по поводу борьбы с венерическими заболеваниями в Индии, а второе - в 1898 году относительно введения обязательного оспопрививания в Ан­глии. Последняя публичная лекция относится к 1901 году; в ней он под­вел итоги всей своей научной работе.

В последние годы Джон Листер уединенно жил в деревне, где скон­чался 10 февраля 1912 года и был погребен в Вестминстерском аббатстве, рядом с могилой Дарвина, Уатта и других выдающихся деятелей Англии.

М.С. Шойфет, "Сто великих врачей"