Медицинская практика

Огромное честолюбие и чрезвычайно своенравный характер отли­чали его от сверстников. Впоследствии он напишет о себе: «С ранних лет меня пожирала любовь к славе, страсть, в различные периоды моей жизни менявшая цель, но ни на минуту меня не покидавшая. В пять лет я хотел быть учителем, в пятнадцать - профессором, писателем - в восемнадцать, творческим гением, а в двадцать - великим ученым. Единственная страсть, пожиравшая мою душу, была любовь к славе, но это был еще только огонь, тлевший над пеплом». При прочтении декла­рации Марата о его всепоглощающем стремлении к славе приходит мысль об отсутствии скромности у трибуна революции. Однако если в наш лицемерный век честолюбие обычно прячется за напускной скром­ностью, то во времена Марата такая откровенная манера была характер­на для поклонников Ж.-Ж. Руссо, а Марат им был.

В 16-летнем возрасте, посчитав себя вполне готовым к самостоятель­ной жизни, Жан-Поль покинул семью и уехал во Францию. К своей исконной фамилии Мара Жан-Поль прибавил букву «т» и отныне стал носить французскую фамилию Марат. Так поступали многие эмигран­ты. Услышав, что французское правительство снаряжает астрономическую экспедицию в Тобольск, он подал прошение присоединиться к ней. Получив отказ, вероятно, по возрастным мотивам, Жан-Поль в течение трех лет жил в Бордо, где работал воспитателем в семье богатого сахаро­заводчика и судовладельца Поля Нэрака.

Непомерное честолюбие не давало покоя Марату, не позволяло за­сиживаться в роли гувернера. Его воображение будоражил Париж - го­род больших возможностей, так, во всяком случае, он его себе представ­лял. В 1762 году, 19-летним юношей, он отправится в Париж, город сво­ей мечты, где обессмертит свое имя. Но пока Марат усердно занимается самообразованием, изучает естественные науки, философию и медицину (обучение не закончил). Марат все больше склоняется к медицине как наиболее верному пути к достижению славы. Разве исцеление неизле­чимых больных - не доказательство всемогущества? К концу пребыва­ния в Париже он уже активно лечит больных. Враги Марата позднее станут утверждать, что он занимался продажей подозрительных «магических» лекарств на ярмарках - словом, был бродягой-шарлатаном, каких тогда встречалось немало. Однако эти обвинения не получили подтверждения.

В 1765 году Марат переехал в Великобританию, где в течение 11 лет занимался обширной врачебной практикой в Ньюкастле, Эдинбурге, Дублине и Лондоне. В Лондоне он живет в квартале Сохо и практикует в больницах, в тюрьмах, в рабочих казармах. Научно-медицинские ин­тересы Марата касались преимущественно проблем венерических забо­леваний, офтальмологии и электротерапии. На посту городского врача Ньюкастла он принял энергичные меры по борьбе с эпидемиями ин­фекционных болезней, за что был удостоен звания почетного гражда­нина этого города.

Первая медицинская работа Марата «Наблюдения над хроническим перелоем», в которой он изложил недостатки современных методов ле­чения этого урологического заболевания и указал, с его точки зрения, эффективные методы лечения, увидела свет в 1767 году. Для лечения ве­нерических болезней Марат применял бужи собственного изготовления. С их помощью он вводил в уретру лекарства, применял спринцевание вяжущими растворами.

Знание физики помогало Марату в лечении глазных болезней. Он применял легкие электрические разряды у наружных уголков больных глаз, что было в то время совершенной новацией. В Лондоне вышла брошюра Марата «Об одной глазной болезни» (1769 г.). В ней он одним из первых рассказал об астигматизме, описание которого впоследствии вошло в медицинские учебники того времени. В 1773 году он выпустил двухтомник по физиологии, озаглавленный «Философский опыт о че­ловеке», в котором, в частности, описал заболевания радужки глаз, воз­никающее в результате лечения ртутными препаратами. Один из четы­рех приведенных там случаев относился к 11-летней девочке, которую для удаления кишечных глистов лечили «ртутными бисквитами». Ма­рат говорит, что во всех четырех случаях он достиг значительного улуч­шения зрения. Историки медицины нашей эпохи признают научную ценность офтальмологических исследований Марата.

Даже для очень энергичного человека деятельности Марата было бы достаточно, чтобы заполнить жизнь до предела. Но не таков Марат: круг его интересов, увлечений и занятий поистине необъятен. Одновремен­но он находит силы и время для литературной деятельности. Слава пи­сателя давно тревожила его воображение. В 1772 году он закончил боль­шой роман в письмах «Приключения графа Понятковского», потом появится большой труд «Цепи рабства».

30 июня 1775 года Эдинбургский университет Св. Эндрюса присудил Марату ученую степень доктора медицины. Медицинская практика в Лондоне, где конкурентов у Марата было много, не только обеспечивала приличное существование, но и давала средства для издания книг. В этом же году в Амстердаме на французском языке выходит его книга «О человеке, или Принципы и законы влияния души на тело и тела на душу». По сравнению с английским, голландское издание его книги расширилось и составило три тома, в общей сложности без малого тысячу страниц. Суть того, что он считал своим открытием, сводилась к утверждению: взаимо­влияние души и тела осуществляется путем нервных флюидов. Такие ут­верждения, вернее гипотезы, высказывались многими и раньше. Таким образом, в «открытии» Марата не содержалось ничего революционного, тогда как демон революции клокотал в его душе.

10 апреля 1776 года Марат вернулся в Париж и поступил врачом в гвардейский корпус принца Конде. Ему удалось вылечить нескольких представителей парижской знати. Особенно прогремел случай с марки­зой Лобеспан, выдающейся по красоте и образованности придворной дамой. Эта молодая, весьма привлекательная особа в течение пяти лет жаловалась на жестокие боли в груди, в то же время у нее прогрессирова­ло падение веса, кашель сопровождался выделением гнойной мокроты. Перечисленные симптомы заставляли осматривающих ее видных меди­ков поставить самый мрачный диагноз - туберкулез. Дни маркизы были сочтены! Но вот за дело взялся Марат и быстро достиг полного излече­ния знатной красивой пациентки. Газеты зашумели о медицинском чуде. После этого случая на Марата, с легкой руки маркиза де Гуи, рас­пространилась слава врача «неизлечимых».

Маркиза Лобеспан не осталась в долгу и отблагодарила своего спа­сителя самым приятным образом: она стала его возлюбленной и не скры­вала эту связь. Как известно, наружность Марата была далека от красо­ты Париса, а рост едва достигал одного метра 65 сантиметров, так что эта связь вызывала естественное удивление современников, склонившихся в недоумении перед вечной тайной женского сердца.

В лечении Лобеспан, кроме обычного кровопускания, Марат при­менял электротерапию. Среди его назначений были эмульсия из слад­кого миндаля, настой флорентийского укропа, по утрам амбра, хинный экстракт и бальзамические окуривания. Марат стремился найти специ­фическое средство против туберкулеза, и он его нашел. Марат давал Лобеспан «противопнеймоническую» воду собственного изобретения. Анализ «противопнеймонической» воды, произведенный впоследствии, показал, что это была известковая вода в смеси с другими щелочами.

Большой требовательностью к себе можно объяснить тот факт, что в разговоре с близким другом журналистом Ж.-П. Бриссо Марат характе­ризует свою врачебную деятельность в Париже «как шарлатанское заня­тие, недостойное его». Благодаря маркизе Лобеспан и другим аристок­ратическим связям Марат получает 24 июня 1779 года официальную должность врача лейб-гвардии графа д'Артуа, брата короля Людовика XIV (главным врачом был Ш. Деслон) с годовым окладом в две тысячи ливров, не считая выплат на стол и квартиру. Официальные обязаннос­ти оставляли новоявленному придворному медику много свободного времени, которое он использует на частную практику. Марат лечит не только дворян из окружения д'Артуа, но и самого принца крови, выпол­няет его личные поручения. Среди его новых друзей маркиз Буше де Сан-Совер, первый камергер принца.

Стоит напомнить, что Марат был самоучкой в медицине и, несмот­ря на это, достиг впечатляющих результатов. Он занимался лечением на основе модных тогда методов магнетизма и электричества. Путем использования «флюидов» он добивался излечения своих многочислен­ных пациентов. Однако Марат умеет не только лечить. Бог наделил его многими талантами: он и физик, экспериментатор и изобретатель фи­зических приборов, переводчик «Оптики» Ньютона. Однако получить одобрение этого перевода академией Марату удалось, лишь прибегнув к уловке: он уговорил одного из «сорока» членов академии - Бозе (Beauzee), состоявшего секретарем-переводчиком у графа д'Артуа, поставить под ним свое имя.

Поражает необычайно разнообразный диапазон исследований Ма­рата. В декабре 1778 года Марат публикует труд: «Открытия Марата в области огня, электричества и света на основании новых опытов, удосто­веренных экспертами Парижской Академии наук». Гёте высоко оценил это исследование. В январе 1780 года появляется новая работа - «Исследование об огне», тогда же появляется его «Открытие о свете, сделанное в результате новых экспериментов»; в 1782 году - «Исследование об элек­тричестве». В целом это составляло около тысячи страниц и сотни экспе­риментов. Даже изучение только небольшой части того, чем занимался Марат, заняло у некоторых исследователей его наследия всю жизнь.

Доктор Марат является одним из пионеров электротерапии. В сво­ем сочинении «Памятка о применении электричества в медицине» (1784 г.) он говорит об изобретении ряда ценных приборов для лечения больных и измерения электричества. Опытами Марата по изучению электричества интересовался Б. Франклин.

Знаменитый Ламарк одоб­рял некоторые выводы Марата; Вольта пожелал ознакомиться с опыта­ми Марата; Гёте, который был не только великим поэтом, но и ученым, отзывался положительно о работах Марата в области рефракции и пре­ломления света. Надо сказать, что серьёзные специалисты по истории конкретных наук, которыми занимался Марат, считают, что он был очень способным экспериментатором, отличался изобретательностью в про­ведении опытов, в выборе объектов наблюдения и для своего времени был одаренным и добросовестным ученым.

Жан-Поль Марат не удовлетворен, ему мало, что некоторые ученые принимают его всерьез как ученого. Его обуревает жгучее желание любой ценой добиться славы. Если мы второй раз упоминаем о всепоглощаю­щей страсти Марата к вечной славе, то не для его принижения. Ведь он достиг подлинного величия не благодаря, а вопреки этой не очень сим­патичной черте. Итак, Марат неистово добивается официального при­знания Парижской Академии наук.

Через одного из своих новых друзей графа Мэльбуа, который был академиком, Марат просит академию рас­смотреть его «Открытия». Назначается комиссия, она прибывает к Ма­рату, но, как назло, облачная погода мешает демонстрации опытов, для которых требуется солнечный свет. В конце концов, 17 апреля 1779 года заключение дано. Оно сдержано, но в целом благоприятно. Марат хочет большего и требует нового и более определенного одобрения своего ис­следования об огне и свете, в котором он критикует теорию цветов Нью­тона, что не может не вызвать раздражения некоторых ученых.

Проходит месяц за месяцем, однако Марат не получает никакого ответа. Потеряв терпение, он начинает бомбардировать Академию раз­драженными письмами. Но академики не торопятся обсуждать работы Марата. Тогда он осаждает письмами лично постоянного секретаря ака­демии маркиза Кондорсе. Наконец получает заключение академии, подписанное Кондорсе 10 мая 1780 года. В нем всего 27 строчек, из ко­торых следует, что опыты Марата противоречат признанным в оптике положениям, поэтому академия считает бесполезным входить в детали и выносить какое-либо категорическое суждение. Марат в ярости. Он убежден, что Кондорсе и Лавуазье поддались интригам его заклятых врагов - «философов».

Марат не забудет оскорбление, нанесенное ему академией. Он вос­пользуется революцией и напишет в начале 1789 года брошюру «Совре­менные шарлатаны», в которой предложит, чтобы Генеральные Штаты упразднили Академию наук вообще (кстати, это и сделает Конвент поз­же). Она увидит свет только в 1791 году. «Некрасивые обычно мстят за свою природу». Этот афоризм Бэкона имеет отношение к Марату впрямую, он, как известно, от рождения был безобразен лицом, которое к тому же еще изуродовала экзема. Марат злопамятен и обиду, нанесен­ную ему Кондорсе, не простит. Принципиальному философу уготована тюрьма, где он сведет счеты с жизнью.