Медицинская практика

При поддержке Гёте и Гумбольдта в 1822 году ему было предостав­лено место профессора на кафедре физиологии Бреславльского универ­ситета. Поскольку эту должность он занял вопреки желаниям сотрудников факультета, которые хотели избрать своего кандидата, оппозиция росла с каждым днем. Недовольство деятельностью Пуркине выражалось по надуманным причинам. Например, его обвиняли в том, что он свои лекции сопровождал опытами на животных (заметим, этот прогрессив­ный способ преподавания использовался впервые), а также то, что чи­тал лекции с заметным чешским акцентом.

Его во всем ограничивали. Руководство университета отказалось вы­делить ему микроскоп. Лишь спустя 10 лет Пуркине удалось основать на кафедре научную лабораторию. Но и тогда это вызвало бурю протес­тов, что заставило его организовать лабораторию с подопытными жи­вотными у себя дома. Несмотря на тяжелейшие условия, Пуркине вы­полнил ряд фундаментальных работ в офтальмологии. Его работы по изучению зрительного восприятия сыграли большую роль в развитии офтальмометрии и офтальмоскопии и легли в основу разработанной впоследствии теории центрального и периферического зрения. Он от­крыл и описал явления зависимости различного изменения яркости объектов разной окраски при изменении освещения от длины волны каждого данного цвета (явление Пуркине). Ему принадлежат также работы о зрительных следах («фаза Пуркине») и о зрительных ощущени­ях, вызываемых неадекватными раздражителями (например гальвани­ческим током).

Ян Пуркине с 1850 года - профессор университета в Праге. Это был человек энциклопедических знаний, хорошо разбирающийся в различ­ных науках и владеющий 13 языками, в том числе и русским. Он читал лекции по антропологии, анатомии, эмбриологии, гистологии, экспе­риментальной и прикладной физиологии, физической механике, фи­зиологической химии, физиологической психологии и философии при­роды, или натурфилософии.

Профессор Пуркине внес весомый вклад и в эмбриологию. В 1825 го­ду, изучая развитие куриного зародыша, он открыл ядро яйцевой клетки, которое назвал «зародышевым пузырьком», и описал изменение яиц и зародышей на различных стадиях развития. В 1832 году Пуркине создал первую гистологическую лабораторию, в которой зародилась гистология как наука. Сотрудники этой лаборатории стали активно публиковать свои научные исследования, что явилось развитием гистологии. Пуркине впер­вые применил уплотнение исследуемых тканей, ввел в гистологическую технику бальзам, просветление тканей в скипидаре и оливковом масле, краски (индиго), усовершенствовал микроскоп, сконструировал микро­том и «компрессориум» (прообраз микроманипулятора).

В 1835 году со­вместно со своим учеником Г. Валентином описал мерцательное движе­ние волосков эпителиальных клеток яйцевода и дыхательных путей мле­копитающих. Им описаны также спиральные выводные пути потовых желез, микроскопическое строение хряща кости, кожи, тканей зуба, крове­носных сосудов, мышц сердца, нервной ткани и т.д.

В результате детальных исследований клеточной («зернистой») струк­туры различных тканей животного организма Пуркине в 1837 году подо­шел очень близко к формулировке клеточной теории; сделал предполо­жение об общности в структуре растительных и животных клеток, что сви­детельствовало о единстве материального мира. Впоследствии немецкий ученый Теодор Шванн (1810-1882 гг), ученик И.П. Мюллера, доказал кле­точное строение животного организма, в том числе и человека.

Ян Пуркине ввел в биологию в 1839 году понятие «протоплазма»; внес вклад в изучение клетки и микроструктуры тканей. Так, он открыл не­рвные клетки и сделал описание их структуры. Благодаря его исследо­ваниям открыты особые волокна проводящей системы сердца, выпол­няющие важную роль в возникновении и проведении процессов возбуж­дения в сердечной мышце. Теперь эти волокна носят его имя.

Затем я перешел к опию. Я принимал около полуграна (гран равня­ется шести сотым грамма) перед сном. Это вызывало у меня очень бод­рое настроение, так что я не мог заснуть до полуночи. Действие опия сказывалось и на другой день. Большие дозы - до одного грана - вы­зывали опьянение и ослабляли восприятия со стороны органов чувств, а также были причиной сильного запора, наблюдавшегося даже на тре­тий день. Впоследствии, в Бреславле, я ознакомился и с другими дей­ствиями опия, в частности с тем обстоятельством, что он помогает при опьянении, вызванном вином. Приняв полграна опия перед праздничным обедом, какие часто происходили в Бреславле, я не чувствовал на себе последствий обильной еды и выпивки. Опий также делает наш орга­низм более стойким по отношению к дурной погоде и физическим напряжениям, особенно при путешествиях.

Когда я на четвертый год своих занятий работал в городской боль­нице, то снова начал проводить опыты на себе. После чтения трудов Ганнемана, с которым меня познакомил руководитель клиники, я од­нажды утром принял пять гранов экстракта белены. Опьянения у меня не наступило, но я почувствовал сильный голод, который, помнится, утолил куском хлеба.

Для меня самого весьма поучительными были опыты с камфарой... Приняв несколько гран камфары, я пришел в состояние религиозного экстаза... В другой раз, приняв десять гран камфары, я почувствовал уве­личение мышечной силы, так что я при ходьбе должен был поднимать ноги повыше. Когда обход больных в отделении заканчивался, я внезапно почувствовал сильный жар и упал в обморок. Меня положили на кро­вать, и я пролежал без сознания еще полчаса. Придя в себя, я не чув­ствовал никаких расстройств и отправился с одним из друзей на прогул­ку за город. После этого опыта у меня заподозрили эпилепсию и выска­зали мнение, что я не способен работать врачом.

Я проделал еще много других опытов на себе самом. Так, я прини­мал каломель, хорошо известный препарат ртути, пока у меня не появи­лось слюнотечение. Одновременно я заметил, что у меня удлинились зубы, словно они выросли. В другой раз я стал пить соленую воду, кото­рая вызвала у меня сильную жажду; при этом наблюдалась значитель­ная слабость кишечника и вздутие живота. Эти явления быстро исчезли по окончании опыта. Затем я в течение недели ел только сырые яйца, но слабости не испытывал. Это было повторение опытов Мажанди, знаме­нитого французского физиолога-экспериментатора.

Впоследствии, уже работая прозектором и одновременно ассистентом института физиологии, я по совету профессора проделал на себе опыт с эметином, действующим началом рвотного корня ипекакуаны, применяя малые дозы, еще не вызывавшие рвоты. Так как я изучал тогда анатомию черепномозгового блуждающего нерва и его мельчайших разветвлений, то наблюдал также действие этого лекарства на блуждающий нерв и затем описал свои восприятия в книге о химической лаборатории в Праге. Представляет интерес также и идиосинкразия, которую я приобрел в связи с этим опытом: в течение многих дней после я не мог видеть коричневого цвета, напоминавшего мне эметин, без того, чтобы не испытывать тошноты.

В Бреславле я проводил опыты с мускатным орехом. Я проглотил целый орех, чтобы проверить его снотворное действие. Я делал опыты и с настоем листьев наперстянки, известного сердечного средства, чтобы изучить ощущения света, которые наблюдались при этом. Свои данные я описал в научном труде, снабдив его рисунками. Экстракт красавки, который я принимал, вызвал у меня сильную сухость во рту. Отделение слюны уменьшилось настолько, что я не мог проглотить куска проже­ванного хлеба. Одновременно я чувствовал своеобразное стеснение в области сердца. До состояния опьянения, которое может возникать после приема красавки, дело не дошло.

Я испытывал на себе также и смесь камфары со спиртом. При этом у меня появилось своеобразное головокружение. Я допускаю, что в таком сочетании камфара действует на мозжечок. Из этого следует, что раз­личные смеси лекарств могут действовать по-разному.

Я сообщаю об этих опытах по той причине, что разговоры не могут принести пользы, лекарство надо изучать практически и на основании опытов...»

После каждого изобретения или открытия в медицине вначале по­является большой вопросительный знак в виде неизвестных послед­ствий, и необходимо мужество врача, который, желая испытать нововве­дение, берет эти последствия на себя. Эксперименты Пуркине не были чудачеством, так поступало множество врачей. Врач обязан на себе про­верить лекарство, прежде чем прописать его больному.

Ян Эвангелиста Пуркине умер 28 июля 1869 года.

М.С. Шойфет, "Сто великих врачей"

Мы подошли теперь к самым интересным событиям. Среди врачей, производивших опыты на себе, Пуркине сделал наибольшее число та­ких экспериментов. Он хотел выяснить действие веществ, известных как лекарства, или веществ, которые считал пригодными в качестве лекарств. Пуркине описал, как испытывал вещества на себе: «На третьем году изу­чения медицины, когда профессор Ваврух читал нам лекции о лекарственных средствах, я решил испытать на себе действие различных лекарственных средств. Возможности для этого были, так как я пользо­вался свободным доступом в аптеку магистра Гелли, с сыном которого вместе учился и дружил. Я хорошо знал, где лежат запасы аптеки, и мне разрешалось иногда брать некоторое количество того или иного лекар­ства. Таким образом, у меня дома появился ряд бутылочек с различны­ми, хорошо пахнущими веществами, которые я пытался определить даже в темноте. Я тогда испытывал на себе действие слабительных средств: ревеня, манны, различных солей, александрийского листа, корней ялапы; затем исследовал некоторые рвотные средства. Путем самонаблю­дений я установил большое различие между алкоголем и эфиром. Последний вызывал у меня весьма приятное легкое опьянение.