Медицинская практика

15 августа 1843 года Иван Сеченов был принят в Главное военное инженерное училище, в котором учились выдающиеся русские люди - писатели Григорович, Достоевский, герой Севастополя генерал Тотлебен... Успешно проучившись пять лет в низших классах училища, Иван Сеченов неважно сдал экзамены по фортификации и строительному искусству и поэтому вместо перевода в офицерский класс 21 июня 1848 года был отправлен в чине прапорщика для прохождения службы в Киев, во 2-й резервный саперный батальон.

Служба ему не нравилась. 23 января 1850 года он уволился с воен­ной службы в чине подпоручика. В октябре этого же года Иван Сеченов записывается вольнослушателем на медицинский факультет Московс­кого университета. После небольшого испытания его принимают воль­нослушателем в Московский университет. Порядки здесь были строгие. Самым тяжелым проступком для студента считалось выйти на улицу без шпаги или вместо треуголки надеть фуражку. Требовалось отдавать честь своему начальству, а также военным генералам. Беспорядок в мундире наказывался строго. Первым пострадал Сергей Петрович Боткин - во­ротник его мундира оказался не застегнутым на крючки. Он был поса­жен на сутки в холодный карцер.

Без знания, как устроено человеческое тело, нечего делать в меди­цине. Анатомия - это азбука медицинской науки. Первая лекция, про­слушанная Сеченовым в университете, была по анатомии. Читал ее про­фессор Севрук на латинском языке, которого Сеченов почти не знал, но, благодаря своим способностям и прилежанию, быстро выучил. Посвятив подготовке к вступительным экзаменам в университет все свобод­ное время, Иван Сеченов благополучно стал студентом.

Наибольший интерес Иван Михайлович проявил к курсу физиоло­гии, который был объединен со сравнительной анатомией. Эти две дисциплины преподавал профессор Иван Тимофеевич Глебов (1806-1884 гг). Студенты уважали Глебова и лекции его посещали охотно. Как и в других русских университетах в эту эпоху, на лекциях по физиологии было очень мало опытов и демонстраций. Вот ассистент Глебова колет булавкой мозг голубя, чтобы продемонстрировать наблюдающиеся при этом нарушения движений и чувствительности. Оперированный голубь показывается сту­дентам, чтобы те описали изменения в поведении птицы. В другом опы­те собаке вдували в вену воздух, за этим быстро следует смерть животного. Этими двумя опытами заканчивается демонстрация лекций.

После завершения курсов сравнительной анатомии и физиологии, а также таких общих естественных наук, как химия, физика и ботаника, Се­ченову предстояло вступить в область настоящей медицины, приступить к изучению патологии. Профессор патологической анатомии Алексей Ива­нович Полунин (1820-1888 гг) читал общую патологию и терапию. Другой профессор, Топоров, читал один из самых главных предметов на медицин­ском факультете - частную патологию и терапию. Это был курс внутрен­них болезней - основа основ врачебного дела. Без знания этой стоящей в центре медицинского образования науки молодой врач беспомощен.

На лекциях Топоров часто прибегал к формулировкам из учебника французского врача Гризолля (A. Grisolle, 1811-1869 гг). Изучая этот учеб­ник, Сеченов все больше недоумевал. «Какая же это наука медицина - ничего, кроме перечисления причин заболевания, симптомов болезни, ее исходов и способов лечения; а о том, как из причин развивается бо­лезнь, в чем ее сущность и почему в болезни помогает то или другое лекарство, сведений нет». Тогда еще физиология только зарождалась, не существовало научной микробиологии и учения о заразных болезнях, а также гистологии.

Студент Сеченов обратился за разъяснениями к Полунину, тогдаш­нему медицинскому светилу, основателю первой в России кафедры па­тологической анатомии, которую он возглавлял. «Да не хотите ли вы, милостивый государь, подскочить выше своей головы, - удивился та­кой напористости профессор Полунин. - Гризолль не устраивает, изу­чайте труды Капштатта. Вообще говоря, молодой человек, имейте в виду, что знания берутся не только из книг, главным образом, их добывают из практики. Будете лечить, ошибаться будете. Когда пройдете трудную науку у своих больных, вот тогда и станете врачом».

Не исключено, что Сеченов ушел бы из медицины также легко, как расстался с военной службой, не встреть он на своем пути Ф.И. Инозем­цева. Увлекшись странной теорией, заключающейся в том, что раздра­жения симпатической нервной системы, определяя характер большин­ства заболеваний, вызывают катар слизистых оболочек, Иноземцев, по словам Сеченова, упорно кормил всех пациентов своей клиники нашатырем как антикатаральной панацеей. За это его дразнили «салмоникой» («нашатырь» по-латыни «Sal ammomacum»). Увлечение профессо­ра Иноземцева ролью симпатической нервной системы в происхожде­нии множества заболеваний, удивительное предвидение им значения нервной системы в учении о болезнях вызвали у Сеченова большой ин­терес. Так появилась на свет студенческая научная работа Сеченова «Вли­яют ли нервы на питание».

Уже в студенческие годы Сеченов почувствовал, что врачом-клини­цистом он не станет. Его неудержимо влекла к себе физиология, кото­рая методами точных наук - химии, физики - и своим собственным экспериментальным методом будет ставить живому организму вопросы и искать на них ответы. Он будет работать для того, чтобы медицина получила научную поддержку физиологии. 21 июня 1856 года Сеченов сдал экзамены в университете и получил свидетельство: «За оказанные им отличные успехи определением университетского Совета... утверж­ден в степени лекаря с отличием, с предоставлением ему права по защищении диссертации получить диплом на степень доктора медицины».

За границей физиология была на более высоком уровне, надо ехать туда, чтобы совершенствоваться в этой науке. Сеченов отправился в Бер­лин, столицу Пруссии. Начинать учение он решил с химии. Лаборато­рию медицинской химии возглавлял молодой ученый Гоппе-Зейлер. Сеченов в его лаборатории исследовал химический состав жидкостей, входящих в тело животных. Здесь у Сеченова родился план изучить ост­рое алкогольное отравление. Мысль научно осветить влияние острого алкогольного отравления на организм человека была подсказана Ивану Михайловичу особой ролью водки в современной жизни. Сколько лю­дей в самом цветущем возрасте погибало и погибает от алкоголя! Эта ра­бота послужит ему материалом для докторской диссертации.

Накопление Сеченовым фактов об остром отравлении алкоголем, основанных на опытах, шло в лаборатории Эрнста Генриха Вебера (1795-1878 гг), крупного немецкого анатома и физиолога, который одним из первых подробно описал строение симпатической нервной системы. Вместе со своим братом Эдуардом (1806-1870 гг) Эрнст Вебер открыл важный факт: угнетающее (тормозящее) действие блуждающих нервов на деятельность сердца. Сначала Сеченов провел серию опытов по вы­явлению действия алкоголя на дыхание, а потом стал выяснять, как от­ражается прием алкоголя на азотистом обмене. Иван Михайлович проводил эти исследования в двух вариантах: при нормальных условиях и при употреблении алкоголя. Чередовались дни, когда Сеченов, преодоле­вая отвращение к алкоголю, пил точно дозированные порции спирта, и дни, когда спирта не пил. Изучение действия алкоголя на мышцы и нервы Сеченов проводил на лягушках.

В зимний семестр 1856 года Сеченов прослушал у Дюбуа-Реймона курс лекций по электрофизиологии. Электрофизиология была новой об­ластью исследования. Эта наука для изучения физиологических процес­сов использовала изменения электрических потенциалов, которые воз­никают в органах и тканях организма. Аудитория этого интереснейшего ученого была невелика, всего лишь семь человек, и среди них Сеченов и Боткин. За год пребывания в Берлине Иван Михайлович слушал лекции Магнуса по физике, Розе - по аналитической химии, Иоганнеса Мюл­лера - по сравнительной анатомии, Дюбуа-Реймона - по физиологии.

Весной 1858 года Сеченов перебрался в Вену к виднейшему физио­логу того времени - профессору Карлу Людвигу. Это был несравненный вивисектор, прославившийся работами по кровообращению. Людвиг, по словам Сеченова, был интернациональным учителем физиологии чуть ли не для всех молодых ученых всех частей света. Этому способствовали богатство знаний и педагогическое мастерство. В лаборатории этого ученого Сеченову предстояло исследовать влияние алкоголя на кровообращение и поглощение кровью кислорода. Весь летний сезон 1858 года ушел на эти исследования. Все лето Иван Михайлович только и занимался тем, что выкачивал газы из крови способом, которым в то время обычно пользовались. Но способ этот был неудовлетворителен, нужно было искать другие пути для решения этой трудной задачи. Пос­ле долгих размышлений и поисков Сеченов наконец нашел выход. Он переконструировал прибор Л. Мейера - абсорбциометр, превратив его в насос с непрерывно возобновляемой пустотой и возможностью согре­вания крови. По поводу своего изобретения Иван Михайлович писал:

"Этим способом учение о газах крови поставлено на твердую доро­гу, и эти же опыты, равно как длинная возня с абсорбциометром Л. Мей­ера, были причиною, что я очень значительную часть жизни посвятил вопросам о газах крови и о поглощении газов жидкостями."

Ивану Сеченову было двадцать девять лет, когда он создал этот спо­соб исследования газов крови. Вся предшествующая жизнь, с ее ошиб­ками и сомнениями в верности избранного пути, осталась позади. Те­перь его призвание ясно - он будет работать над раскрытием сложней­ших тайн жизнедеятельности человеческого организма, то есть физио­логией. Сеченов выглядел старше своих лет, наверное, из-за своего ску­ластого лица. Каждое его слово, прежде чем выйти наружу, подвергалось строгому контролю рассудка и воли.

Следующим пунктом учебы Сеченова был Гейделъбергский универси­тет, в котором преподавали известные в Европе профессора Бунзен и Гельмгольц. У ученого-химика Роберта Бунзена (1811-1899 гг) Сеченов будет заниматься анализом смесей атмосферного воздуха с углекислым газом и прослушает курс лекций по неорганической химии. Сеченов слышал, что Бунзен разработал методы газового и спектрального анализа; пользуясь спектральным анализом, открыл элементы цезий и рубидий; впервые по­лучил металлические литий, кальций, барий и стронций. Впоследствии Иван Михайлович писал о том, каким запомнился ему Бунзен:

"Бунзен читал превосходно и имел на лекциях привычку нюхать описываемые пахучие вещества, как бы вредны и скверны ни были запа­хи. Рассказывали, что раз он нанюхался чего-то до обморока. За свою сла­бость к взрывчатым веществам он давно уже поплатился глазом, но на своих лекциях при всяком удобном случае производил взрывы. Так и те­перь, вооружившись длинной палкой с воткнутым в конце ее под прямым углом пером и надев очки, взрывал в открытых свинцовых тиглях йод-азот и хлор-азот, а затем торжественно показывал на пробитом взрывом дне капли последнего соединения. Страдая забывчивостью, он часто являет­ся на лекцию с вывернутым ухом - сохранившимся до старости наследи­ем школьного возраста. Когда в течение лекции взмахом руки профессора ушная раковина приходила в норму, это означало, что памятка сделала свое дело - опасный пункт не был забыт. Когда же, как это случалось нередко, ухо оставалось вывернутым по окончании лекции, молодая пуб­лика расходилась с веселыми разговорами о том, был ли забыт опасный пункт или забыто ухо. Бунзен был всеобщим любимцем, и его называли не иначе, как папа Бунзен, хотя он не был еще стариком".

В лаборатории Гельмгольца Иван Михайлович провел четыре научных исследования по физиологии: влияние на сердце раздражения блуждаю­щего нерва, изучение быстроты сокращения различных мышц у лягушки, исследование по физиологической оптике, изучение газов, содержащихся в молоке. В Берлине, Вене, Лейпциге и Гейдельберге Сеченов выполнил большую программу, которую он составил себе для глубокого и всесторон­него овладения современной экспериментальной физиологией, а также закончил работу над своей докторской диссертацией. Она была написана и отослана в Петербург, в Медико-хирургическую академию, где предстоя­ла ее защита. Скромно названная автором «Материалы для будущей физи­ологии алкогольного отравления», она отличалась богатством эксперимен­тальных данных, широтой охвата проблемы и глубоким научным проник­новением в сущность поставленной темы. Эта докторская диссертация в феврале 1860 года публикуется в «Военно-медицинском журнале».

Вечером 1 февраля 1860 года Сеченов в почтовом дилижансе при­был из Риги на родину, в Петербург. 5 марта он защищает диссертацию и получает звание доктора медицины. Вместе с тем конференция Ме­дико-хирургической академии допускает его к экзаменам на звание адъ­юнкт-профессора (Адъюнкт-профессор - помощник профессора), которые состоялись 12 марта. После сдачи экзаменов Сеченову предложили читать лекции по физиологии. 19 марта Иван Михайлович прочел первую лекцию. Следует заметить, что он присту­пил к работе, когда физиология в России не была еще эксперименталь­ной наукой. Иван Михайлович быстро вышел в авангард науки и стал одним из основателей экспериментальной физиологии, наиболее слож­ного ее раздела - центральной нервной системы. 16 апреля Сеченова зачисляют адъюнкт-профессором на кафедру физиологии. 11 марта 1861 года Сеченов единогласно избран конференцией Медико-хирур­гической академии экстраординарным профессором, то есть сверхштат­ным, не занимающим кафедру.

В сентябре 1861 года в «Медицинском вестнике» напечатаны пуб­личные лекции Сеченова «О растительных актах в животной жизни». В них впервые сформулировано понятие о связи организма с окружа­ющей средой. В июне следующего года Иван Михайлович выезжает в годичный отпуск за границу. И во второй раз работает в Париже в ла­боратории Клода Бернара. Здесь открывает нервные механизмы «цен­трального торможения». С открытием «сеченовского торможения», говоря словами продолжателя трудов Сеченова, Ивана Петровича Пав­лова, «считается совершенно ходовой, установленной истиной, что вся наша нервная деятельность состоит из двух процессов: из раздражи­тельного и тормозного, и вся наша жизнь есть постоянная встреча, соотношение этих двух процессов». Работа Сеченова была одобрена Клодом Бернаром. В конце 1862 года она появилась в печати под на­званием «Физиологическое изучение об угнетающих механизмах го­ловного мозга на рефлекторную деятельность спинного мозга». Этот труд Иван Михайлович посвятил Карлу Людвигу: «Своему высокоува­жаемому учителю и другу».

В лаборатории Гельмгольца Иван Михайлович провел четыре научных исследования по физиологии: влияние на сердце раздражения блуждаю­щего нерва, изучение быстроты сокращения различных мышц у лягушки, исследование по физиологической оптике, изучение газов, содержащихся в молоке. В Берлине, Вене, Лейпциге и Гейдельберге Сеченов выполнил большую программу, которую он составил себе для глубокого и всесторон­него овладения современной экспериментальной физиологией, а также закончил работу над своей докторской диссертацией. Она была написана и отослана в Петербург, в Медико-хирургическую академию, где предстоя­ла ее защита. Скромно названная автором «Материалы для будущей физи­ологии алкогольного отравления», она отличалась богатством эксперимен­тальных данных, широтой охвата проблемы и глубоким научным проник­новением в сущность поставленной темы. Эта докторская диссертация в феврале 1860 года публикуется в «Военно-медицинском журнале».

Вечером 1 февраля 1860 года Сеченов в почтовом дилижансе при­был из Риги на родину, в Петербург. 5 марта он защищает диссертацию и получает звание доктора медицины. Вместе с тем конференция Ме­дико-хирургической академии допускает его к экзаменам на звание адъ­юнкт-профессора (Адъюнкт-профессор - помощник профессора), которые состоялись 12 марта. После сдачи экзаменов Сеченову предложили читать лекции по физиологии. 19 марта Иван Михайлович прочел первую лекцию. Следует заметить, что он присту­пил к работе, когда физиология в России не была еще эксперименталь­ной наукой. Иван Михайлович быстро вышел в авангард науки и стал одним из основателей экспериментальной физиологии, наиболее слож­ного ее раздела - центральной нервной системы. 16 апреля Сеченова зачисляют адъюнкт-профессором на кафедру физиологии. 11 марта 1861 года Сеченов единогласно избран конференцией Медико-хирур­гической академии экстраординарным профессором, то есть сверхштат­ным, не занимающим кафедру.

В сентябре 1861 года в «Медицинском вестнике» напечатаны пуб­личные лекции Сеченова «О растительных актах в животной жизни». В них впервые сформулировано понятие о связи организма с окружа­ющей средой. В июне следующего года Иван Михайлович выезжает в годичный отпуск за границу. И во второй раз работает в Париже в ла­боратории Клода Бернара. Здесь открывает нервные механизмы «цен­трального торможения». С открытием «сеченовского торможения», говоря словами продолжателя трудов Сеченова, Ивана Петровича Пав­лова, «считается совершенно ходовой, установленной истиной, что вся наша нервная деятельность состоит из двух процессов: из раздражи­тельного и тормозного, и вся наша жизнь есть постоянная встреча, соотношение этих двух процессов». Работа Сеченова была одобрена Клодом Бернаром. В конце 1862 года она появилась в печати под на­званием «Физиологическое изучение об угнетающих механизмах го­ловного мозга на рефлекторную деятельность спинного мозга». Этот труд Иван Михайлович посвятил Карлу Людвигу: «Своему высокоува­жаемому учителю и другу».

В мае 1863 года Сеченов возвращается из-за границы в Петербург и приступает к работе. Кроме лекционных занятий, Иван Михайлович приготовил к печати очерки о так называемом животном электричестве. Под воздействием гальванического тока в нервах и мышцах происходят различные изменения, которые проливают свет на сущность нервномышечных явлений. Опыты Сеченова по применению электричества для выяснения ряда физиологических вопросов обратили на себя внимание. За эту работу 12 июня Академия наук наградила его премией Демидова.

Иван Михайлович все лето отдал работе по созданию, как он писал, «вещи, которая играла некоторую роль» в его жизни. «Гениальный взмах сеченовской мысли», - так назвал Павлов вершину научного творчества Сеченова, его труд «Рефлексы головного мозга». В этой работе Сеченов разрушил извечную иллюзию человечества о богоданной душе. Он го­ворит, что ученые по-разному смотрят на роль головного мозга. Одни из них, принимая мозг за орган человеческой души, «отделяют последнюю от первого», другие говорят, «что душа по своей сущности есть продукт деятельности мозга. Для физиологов достаточно и того, что мозг есть орган души, то есть такой механизм, который, будучи приведен какими ни есть причинами в движение, дает в окончательном результа­те тот ряд внешних явлений, которыми характеризуется психическая деятельность. Всякий знает, как громаден мир этих явлений. В нем за­ложено все то бесконечное разнообразие движений и звуков, на кото­рые способен человек вообще. И всю эту массу фактов нужно обнять... Все бесконечное разнообразие внешних проявлений мозговой деятель­ности сводится окончательно к одному лишь явлению - мышечному движению...»

Иван Михайлович срывает покрывало таинственности, которым извечно была окружена психическая жизнь человека. Одушевленность, страстность, насмешка, печаль, радость - все эти явления жизни наше­го мозга выражаются в результате большего или меньшего укорочения или расслабления какой-нибудь группы мышц - акта чисто механичес­кого. Если организм получил слабое возбуждение, а реакция на него поразительно сильная, или, наоборот, получено сильнейшее возбужде­ние, а реакция на него слабая, вялая, - виной всему головной мозг! Это его работа... К рефлексам с усиленным против возбуждения концом от­носятся человеческие страсти. Мысль - с точки зрения физиологичес­кой - это рефлекс с угнетенным концом: возбуждение, психологичес­кий анализ и синтез в головном мозгу и отсутствие третьей части рефлекса - движения. Это отсутствие третьего члена рефлекса - движе­ния - вызвано деятельностью головного мозга, его нервных центров. Они задерживают, тормозят завершение рефлекса, не дают ему дойти до ответного движения. Человек испытывает страшную боль - он дол­жен был бы кричать, но сильный человек молча переносит боль. Его болевое ощущение, осознанное в мозгу, есть два члена рефлекторной триады, но нет последнего члена - человек молча переносит страдание. Человек страдает, он осознает страдание, думает, мыслит о нем - «пси­хический рефлекс без конца (без движения) - это мысль», учит Сече­нов. Пусть говорят теперь, что без внешнего чувственного раздражения возможна хоть на миг психическая деятельность и ее выражение - мышечное движение.