Медицинская практика

Сохранились описания тех страш­ных мучений, которые испытывал под­вергавшийся операции больной под ножом хирурга. В одной из старинных лондонских больниц до наших дней сохраняется колокол, в который звони­ли, чтобы заглушить крики несчастных оперируемых. В течение многих веков ученые медики старались любым методом привести больного пе­ред операцией в бессознательное состояние. С «большим успехом» при­менялось сдавливание шеи, то есть фактическое сжатие артерий, снабжающих кровью мозг. Больной терял на время сознание, и его можно было оперировать. Правда, длительное давление на артерии, которые поэтому и получили название «сонных», было несколько опасно, а прекращение почти мгновенно приводило пациента в сознание. Пробовали уменьшить боль при помощи сильного давления на чувствительный нервный ствол. Для этого незадолго до операции, особенно в случаях ампутации конеч­ности, на нее накладывали жгут. Но, увы, боль от жгута была настолько мучительной, что пациенты категорически протестовали против него.

В литературе имеются указания, что больным перед операцией на­носился сильный удар по голове, достаточный для того, чтобы вызвать потерю сознания. С этой целью приглашались специалисты, которым было известно, в какое место и с какой силой надо ударить больного, что­бы он потерял сознание, но не умер. Изобретательность врачей на этом не заканчивалась. В XIII веке рекомендовалось давать больным перед опе­рацией ушную серу собаки, смешанную с дегтем. Находились врачи, убежденные, что такое снадобье вызывает сон. В Средние века нередко применялся алкогольный наркоз, но церковь считала его «безнравственным», и к нему прибегали в основном цирюльники и костоправы.

Хирурги не могли делать сколько-нибудь значительные операции, поскольку они требовали обезболивания или хотя бы оглушения боль­ного, в противном случае больные умирали от болевого шока. Однако к началу XIX века медицина не знала ни одного действенного средства против боли. Перед лицом боли наука была бессильна. В лучшем слу­чае врачи назначали опий, но когда дело касалось хирургических опера­ций, они опускали руки, предпочитая положиться на «божью волю», которая, увы, не приносила больному облегчения.

В начале XIX в. французский хирург Вардроп начал применять для целей обезболивания обильные кровопускания. Одной женщине, кото­рой необходимо было удалить опухоль лобных костей, он рискнул выпу­стить около литра крови. Наступило обморочное состояние, воспользо­вавшись которым предприимчивый медик произвел операцию. Свои наблюдения он подтвердил на раненых при Ватерлоо и пришел к выводу, что солдаты, потерявшие много крови, легче переносят оперативное вмешательство и быстрее выздоравливают. То же самое показал главный хи­рург армии Наполеона барон Корвизар, но уже при обморожениях.

В течение многих веков предлагались и отвергались самые различ­ные наркотизирующие вещества. Они входили в моду и отбрасывались, снова извлекались из архивов и снова признавались непригодными. Но поиски настоящего обезболивающего средства заставляли людей искать все новые оглушающие, успокаивающие и усыпляющие вещества. Ос­талось неизвестно, входили ли в смеси, изготовляемые средневековыми врачами, помимо опия, мандрагоры, болиголова, белены, индийской конопли, цикуты и спирта, еще какие-нибудь болеутоляющие или усып­ляющие вещества. В XV веке был известен «напиток проклятия», содер­жавший скополамин. Им оглушали перед казнью преступников.

В 1540 году Парацельс говорил о снотворном действии «сладкого купороса», как тогда называли серный эфир. И уже в конце XVIII века вдыхание паров эфира применялось для облегчения болей при туберку­лезе и кишечных коликах.

Первые попытки применения общего наркоза связаны с экспери­ментами двадцатилетнего Дэви. В апреле 1799 года известный английс­кий химик и физик Хемфри Дэви, не получивший университетского образования, открыл действие закиси азота на организм. Саму же за­кись азота открыл английский священник, химик и философ, член Лон­донского Королевского общества (с 1767 г) Джозеф Пристли (Priestley), родившийся 13 марта 1733 года в семье ткача близ Лидса.

Вначале Дэви произвел опыты на себе, затем на кошке и обнаружил совершенно удивительное действие этого газа. «Веселящий газ» (так назвал закись азота Дэви) вызывает у человека опьяняющее действие, «веселое» настроение и в то же время притупляет болевую чувствитель­ность. Сам Дэви, страдавший от зубной боли (у него прорезался зуб мудрости), вдыхал закись азота и убедился, что она способна уничто­жить чувство боли. Так впервые в науке было открыто анестезирующее свойство закиси азота, используемое и в наше время в медицине.

О своем открытии Дэви сообщил в январе 1800 года в капитальном труде. Но научный мир не обратил внимания на его слова. «Быть мо­жет, - подумал Дэви, - веселящий газ следует испробовать при хирур­гических операциях, сопровождающихся лишь небольшими кровотече­ниями». Он и не думал о возможности использования свойства этого газа в хирургии, хотя и был некоторое время учеником хирурга.

Как это часто бывает с судьбой нового открытия, его значение на пер­вых порах было сильно преувеличено. С необычной быстротой сначала в Бристоле, затем в Лондоне и дальше по Европе разнеслась весть об уди­вительных экспериментах молодого химика из Клифтона: вдыхая закись азота, человек становился веселым. В Клифтон началось паломничество, все хотели на себе испытать действие чудесного газа. Популярность двадцатидвухлетнего Дэви возрастала. Имя молодого ученого, нашедшего «жизненный эликсир», поймавшего неуловимую химеру средневековых алхимиков, стало известно не только в Англии, но и на континенте.

В апреле 1828 года английский врач Генри Гикмен обратился к королю Франции Карлу X с предложением испробовать на приговоренных к казни преступниках обезболивающее действие закиси азота. Он утверждал, что опыты на животных показали полную безопасность оглушения веселящим газом. Главный хирург армии Наполеона Ларрей поддержал Гикмена, но Французская Академия наук его отклонила, ссылаясь на вредность веселя­щего газа, чем на время задержала это революционное открытие.

Благодетельное действие закиси азота игнорировалось вплоть до 1844 года, пока химик Колтон, житель маленького североамериканско­го городка Хартфорда (штат Коннектикут), на своей публичной лекции не продемонстрировал свойства этого газа. Среди слушателей присут­ствовал зубной врач Гораций Хорас Уэллс и внимательно следил за дей­ствием этого газа. Он обратил внимание, что один слушатель так «развеселился» от вдыхания закиси азота, что разбил себе ногу, не почувство­вав при этом ни малейшей боли. Это был удивительный газ, вызывав­ший не только потерю чувствительности и быстро проходящее опьяне­ние, но и всеобщее веселье очевидцев поведения лиц, «опьяненных га­зом», выделывавших замысловатые па и бормотавших забавный вздор. Название «веселящий газ» было выбрано точно, и бродячие фокусни­ки, балаганные артисты и странствующие проповедники превосходно использовали его в своих выступлениях на ярмарках и собраниях.

Наблюдая эту картину, Уэллс сразу же вспомнил о своей профессии и о криках пациентов, которым он удалял зубы. Он догадался о возмож­ности обезболивания посредством вдыхания «веселящего газа». На сле­дующий день он пригласил к себе домой другого зубного врача - док­тора Джона Риггса, который удалил зуб у Уэллса, предварительно оглу­шив его веселящим газом. Это произошло 11 декабря 1844 года. Уэллс не почувствовал боли и говорил только о легком покалывании. Это при­вело его в восторг. «Начинается эпоха расцвета зубоврачебного дела!» - воскликнул Уэллс. Еще 15 безболезненных операций по удалению зу­бов окончательно укрепили в нем эту уверенность. Он и предположить не посмел, что это было нечто большее, нежели просто начало новой эры в стоматологии. Он нашел вещество обезболивания, которое тщет­но искали все народы земли в течение многих столетий.

Дантист Уэллс переехал в Бостон и принялся активно пропагандиро­вать свое открытие, в частности, сообщил новые факты обезболивания медицинскому факультету. В Бостоне он встретился со своим прежним компаньоном дантистом Мортоном и доктором Чарльзом Джексоном и сообщил им историю своих опытов. Информация не прошла мимо ушей этих медиков, она еще выстрелит. Но пока на сцене действует один Уэллс, которого вскоре крупный бостонский хирург Уоррен пригласил в медицин­ское общество врачей, чтобы он перед наиболее авторитетными врачами города продемонстрировал эффект обезболивания. Однако последовал сокрушительный провал, так как Уэллс приготовил «веселящий напиток» не в тех пропорциях. Он пользовался мешком Колтона, который давал воз­можность получить только кратковременное опьянение, но не наркоз. Во время демонстрации наркотизирующих свойств «веселящего газа» паци­ент, у которого Уэллс удалял зуб, внезапно застонал. Этого оказалось до­вольно для того, чтобы коллегия бостонских хирургов высмеяла Уэллса.

Открытие Уэллса принесло ему только несчастье и преждевремен­ную смерть. В течение нескольких лет молодой дантист пытался вне­дрить в медицинскую практику свой наркоз. Не получилось, поскольку вскоре были открыты другие средства обезболивания - эфир и особен­но хлороформ, которые оказались более привлекательными.