24 июня, 2019 г. 12:17

Книга двенадцатая. О шейном отделе и остальных отделах позвоночника

ГЛАВА I

1. После того как мы сказали о всех частях, относящихся непосредственно к голове, следует затем по порядку сказать также о тех ее частях, которые являются у нее общими с шеей. А именно, части, общие для шеи и головы,— это те, при помощи которых мы наклоняем и поднимаем голову и поворачиваем ее в ту или другую сторону; ни одно из этих движений не могло бы быть выполнено без суставов, связок и мышц. Но сустав — это соединение костей, созданное ради произвольного движения, 2. и очевидно, что число костей, соединенных вместе, во всяком случае не может быть меньше двух и что каждая связка, равно как и каждая из мышц, начинаясь на одной кости, затем прикрепляется к другой; и отсюда ясно, что всякий сустав, всякая связка и мышца расположены ради соединения членов между собой и что совершенно правильно они причислены к общим частям.

ГЛАВА II

Мы уже часто доказывали, что невозможно, чтобы какое-либо движение костей имело место, если эти кости не связаны суставами и в то же время не соединены между собой мышцами, так как совершенно необходимо, чтобы в этом случае была часть движущая и часть движимая; и что из этих частей одна состоит из мышцы, другая — из соединения костей. Связка также не является бесполезной, и если она не необходима для выполнения самого движения, то она по крайней мере служит для того, чтобы это движение было выполнено правильно. Это тот вопрос, которым мы занимались перед тем, но мы напомним здесь основной пункт этого вопроса, а именно, что если бы сочленяющиеся кости не сдерживались крепко связками, то ничто не могло бы им 3. помешать при каждом движении сдвинуться с места, уклоняясь в ту или другую сторону. Чтобы не случилось чего-либо подобного, природа окружила все костные сочленения связками, правда крепкими, но в то же время способными до известной степени растягиваться. Без сомнения прежде всего можно восхищаться этим творением природы, сумевшей найти такое вещество, которое она приспособила для самых различных назначений. В самом деле, с одной стороны, для того чтобы сочленяющиеся кости были одновременно прочно связаны и удержаны в своем соприкасании и для того, чтобы они не могли легко отрываться одна от другой при сильных движениях, необходимо наличие крепкой и насколько возможно прочной связки; с другой стороны, чтобы легко следовать за костями, увлекаемыми мышцами, связка должна быть мягкой, а следовательно, слабой. Но ведь сильное противоположно слабому и твердое — мягкому. Какое же искусство проявлено в этом случае природой, создавшей тело, которое соединяет в достаточной степени то и другое преимущество и в то же время недоступно повреждениям, это ты поймешь при самом рассечении трупа. Ты увидишь, что связка, с одной стороны, 4. достаточно твердая, чтобы крепко связывать и в то же время не стеснять движения костей, и, с другой стороны, достаточно гибка, чтобы не быть легко измятой или разорванной. Это замечание ты можешь слушать также из уст самого Гиппократа137: «У всех тех,— говорит он,— у которых излишняя влага смачивает более чем надо суставные оболочки, легко соскакивают головки их членов». Что же касается тех, которые согнуты вследствие отсутствия гибкости в сочленениях, то ты, я думаю, хорошо знаешь, так как видишь каждый день, насколько они связаны в своих движениях. Но в нормальном состоянии части, которые составляют сочленения и в особенности сухожилия и связки, полностью соразмерны друг другу, и это придает легкость движениям и гарантирует их самих от всякого повреждения. Всякий знает, что должно удивляться искусству в тех произведениях, где пропорции соблюдены с такой точностью, что если хоть что-либо прибавить или уменьшить, то этого достаточно, чтобы извратить все произведение. Даже простые работники могут решиться выполнить произведение, которое представляет определенную поверхность, 5. но произведение совершенно ограниченных размеров и без всякой поверхности 138 требует более чем обычного уменья или кратковременного опыта. Поэтому сказав. что овладение «искусством врачевания требует длительного времени» а. Гиппократ прибавил: «Благоприятный момент быстро ускользает», так как если бы этот момент не исчезал быстро и представлял бы определен-, ную длительность, не стали бы говорить, что искусство врача требует длительного времени. Совершенно так же во всем искусстве точная пропорция, осуществленная в очень узких пределах, доказывает его совершенство. И это совершенство можно видеть также у животных существ, не только в их связках, но и во всех других частях. Из этих трех простых тел, которые мы должны ввести в настоящее рассуждение, а именно: связки, хрящи и нервы,— хрящи являются наиболее твердыми, нервы наиболее мягкими, а связки занимают середину по своей плотности. Природа замечательно пользуется каждым из них во всех частях тела; никогда не случается, чтобы она употребила нерв или связку вместо хряща, хрящ или нерв вместо связки, хрящ или связку вместо нерва. Действительно, мы раньше уже показали, что 6. твердое не приспособлено для ощущения, равно как и мягкое — для движения.

ГЛАВА III

Таким образом, у живых существ ни одна часть не может двигаться исключительно при помощи нервов, хрящей ИЛИ СВЯЗОК. Действительно, хрящ снабжает суставы густой, полезной массой, как бы смазкой, но он один, связанный с органами движения, окажется для них бесполезной тяжестью и будет висеть на них как камень. Нерв чувствителен пропорционально своей мягкости, но он слишком слаб, чтобы привести в движение или переместить все члены. Связка, которая занимает середину между ними, способна прочно связывать и не мешать движению членов, но она сама не может быть органом движения, так как исходит не от двигающего, а от кости; масса же этого основания должна быть мягкой, ибо ничто твердое не может порождать мягкое, ничто мягкое — порождать твердое. Так "вот, на основании этого природа не могла пользоваться одними связками 7. для произвольных движений, так как связки не участвуют ли в ощущениях, ни в движениях, не будучи связаны с частью тела, которая заключает в себе руководящее начало — душу; равным образом, она не может пользоваться одними нервами, так как их мягкость делает неспособными передвигать столь значительные тяжести. В результате вполне разумно, что там, где член нуждается только в соединении, находится только связка, а там, где ему нужно лишь ощущение, имеется только нерв. Наоборот, в органах, которым полезно иметь произвольное движение, можно видеть их вместе: нерв, который передает приказ, полученный им из мыслительного центра, и обусловливает принцип движения, и связку, которая предоставляет нерву распоряжаться ее силой, чтобы поддерживать сочленения, приведенные в состояние движения. Таким образом, надлежало из их соединения создать орган движения, который безусловно должен был быть более твердым, чем нерв, и более мягким, чем связка, который должен был принимать участие в ощущении в меньшей степени, чем нерв, и в большей, чем связка, и который должен был представлять нечто среднее между силой и слабостью и другими противоположными качествами, которые присущи связке 8. и нерву, так как он имеет в себе нечто от обоих органов, которые его образуют, не заключая в себе полностью и в чистом виде ни того, ни другого вещества, но образуясь из их сочетания. Ведь ни одно вещество не может соединиться вполне с другим, если сначала оно не разделится на мелкие частицы; так вот, было необходимо расчленить и то, и другое на тонкие волокна, затем связать их одни с другими, чтобы образовать орган движения, вещество которого находится по середине между двумя другими веществами. Но если бы природа сделала только это, не заполнив промежутков мягким веществом вроде пакли (stoibe) 140, чтобы создать для них твердую основу, то ни одной минуты нельзя было бы предохранить эти волокна от повреждения или разрыва. Природа, являющаяся воплощенной мудростью, далекая от того, чтобы создать этот вид пакли, как нечто бесполезное, пользуется ею как защитой от холода и жары и как бы покрывалом, очень похожим на войлочную ткань; она обернула им самые волокна и даже, более, она снабдила им артерии и вены, как бы подстилкой или оберткой, сделав-это предметом 9. нашего удивления. Об этом мы уже говорили в первой книге нашего труда, что мясом называют то вещество, которое доставляет существам вышеназванные преимущества и которое помогает им одновременно и против холода, и против жары, хотя два эти качества являются противоположными одно другому. Мы уже раньше сказали в своем труде «О движении мышц», как нервы и связки делятся на волокна, как простое-мясо соединяется с этими волокнами, как эти волокна, вновь встречаясь и смешиваясь, образуют сухожилия, в то время как мышцы являются результатом соединения волокон и мяса. Таким образом, мы теперь отметили назначение сухожилия и мышцы. Действительно, сухожилие самО' по себе является первым органом движения; со своей стороны мышца была создана ради возникновения сухожилия, и она доставляет живому существу преимущества сложного мясистого тела. Когда живое существо падает или лежит по какой-либо другой причине, мышечная ткань становится для него мягкой подушкой; против ударов — это спасительная покрышка, очень похожая на сплетенную войлочную ткань; против ранений — это защитный вал; эта ткань согревает, когда холодно, а во время жары дает тень. И действительно, 10. какое иное вещество, кроме этого-мясистого вещества, было еще помещено перед всеми главными частями, чтобы их прикрывать от всяких повреждений. Таким образом, природа из всего извлекает для живых существ одновременно и пользу, и украшение, и защиту. Эти общие рассуждения о пользе связок, сухожилий и нервов мы дали еще раньше в нашем труде, когда перед тем подробно излагали природу и вместе с тем назначение и начало нервов. Наша теперешняя беседа имеет своей темой самые важные из всех сочленений 141. Поэтому никто нас не будет обвинять, если по поводу этого мы представляем здесь общие замечания. Ведь мы часто говорили, что каждый раз из общих вопросов разбираем только один и ограничиваемся напоминанием о них в отдельных частных случаях с целью дать нашему труду возможную краткость. Таким образом, выше мы в достаточной мере объяснили, что некоторые мышцы оканчиваются большим сухожилием, что другие примыкают своими мясистыми частями к сочленениям, которые они двигают при посредстве многочисленных маленьких сухожилий. 11. Причем было указано на то, что у них — общее и основное, а отчасти добавлены некоторые частные случаи.

ГЛАВА IV

Вновь возвратившись к сочленению головы с шеей, что с самого начала является целью нашего изложения, рассмотрим искусство, проявленное природой и в этом случае. Следует, думаю я, чтобы, как и все остальные, так и это было устроено согласно его значению. Этот сустав настолько важен для всех живых существ, что из всех он один не мог бы вынести даже в течение самого короткого времени, не говоря уже о большом вывихе, даже случайного сгибания. Всякое живое существо тотчас же лишается дыхания, голоса, делается недвижимым и бесчувственным, так как пострадал самый корень нервов. Ведь началом их является мозг, так как в него, как в некое поле, посеяна мыслящая душа; отсюда, как из некоего корня, разрастающегося в большое дерево, берет начало спинной мозг и из этого ствола, протянувшегося вдоль всего позвоночника, отделяются многочисленные нервы, 12. которые наподобие ветвей разделяются на тысячи отростков; таким образом, благодаря им все тело получает прежде всего и главным образом движение, а затем — ощущение; как они распределяются, будет изложено в следующей книге (XIII, 2 ел.). Сочленение головы, как заключающее в себе корень всех нервов, двигающих нижние части живого существа, имеет, вполне понятно, самое прочное строение из всех сочленений. Эта прочность зависит как от толщины связок, так и от числа мышц и точности соединения костей. Кости соединяются тремя очень крепкими связками, из которых одна — самая большая и широкая — охватывает кругом все сочленение; из двух других, умеренно закругленных наподобие нервов, одна связывает спереди и изнутри конец удлиненного апофиза второго шейного позвонка с костью головы, а другая ■— поперечная, образуя с первой как бы двойной прямой угол, переходит с правой стороны первого позвонка на другую левую. Восемь же мышц только из задних частей прикрепляются к сочленению, 13. прикрывая и вместе с тем двигая его. Форма же самих костей и точность их соединения вызывают удивление даже у того, кто просто посмотрит на них; если же, кроме простого наблюдения, ты подумаешь о назначении каждой из этих частей, ты будешь не только удивляться искусству, но будешь воспевать хвалы прозорливости создавшего нас. Ведь так как по существу было необходимо, чтобы было два движения всей головы: одно—наклоняющее ее вниз и поднимающее вверх, другое — сообщающее ей движение боковое, то было необходимо или создать двойное сочленение, или из двух боковых простых движений создать одно прямое сложное, как это было показано для кисти, запястья и ряда других частей (II, 6, 8, 15, 17; III, 9; XV, 8). Что для этих частей такое устройство было лучше, показано раньше, а что для головы это не лучше, будет сказано в этой книге; при этом опять-таки и здесь напомним о движениях некоторых частей, гд& не было лучше делать из боковых движений прямые. Особенно же 14. следовало из всех творений природы описать те, при создании которых она, по-видимому, помнила о сходстве назначений. Ведь если природа никогда не меняет строения тех частей, которые требуют одинакового движения, но всегда придерживается одного и того же, ясно, что она очень тщательно соблюдала аналогию и равенство. Когда же лучше из двух боковых движений создавать одно сложное прямое? Когда боковые мало отличаются от прямых. А когда лучше не делать этого? Когда надо отвести одну часть как можно дальше от других, тогда лучше, чтобы прямое движение было сильным, так как, ведь если бы это было возможно везде, природа повсюду создала бы из боковых движений прямые, желая при помощи наименьшего числа органов создать для живого существа наибольшее число функций. Но невозможно, чтобы два боковых движения, значительно отклоняющиеся от прямого, сделали его сильным. Так вот, поэтому было не лучше создавать для головы из боковых движений прямые, но было удобнее для обоих видов движения создать специально и мышцы, и сочленения. 15. Итак, существует двойное сочленение и два рода двигающих мышц, и два вида в каждом роде. Таким образом, я говорю, что есть два рода движения — прямое и боковое, что есть два вида в каждом из них и сгибательное для прямых, и вращательное налево и такое же направо для боковых. Так что надо было также, чтобы существовало четыре вида мышц, двигающих голову, чтобы одни поднимали ее кверху, другие опускали вниз, третьи поворачивали направо, четвертые в левую сторону.

ГЛАВА V

Изложим теперь, каким образом природа так удивительно устроила все это, и начнем с сочленений. Первому позвонку она дала два углубления, совершенно точно совпадающих с находящимися в этой области выступами головы; одно из них находится с правой стороны, другое — с левой, как и апофизы самой головы. Таким образом, совершенно ясно, что эти углубления и выступы природа создала для движения в обе стороны [т. е. боковых.— В. Т.]. 16. Если бы природа создала их для движений прямых [т. е. вперед и назад.— В. Т.], то, конечно, один из апофизов она поместила бы спереди, а другой — сзади. Но оставался еще один вид сочленения и движения, который невозможно было поместить у того же позвонка, так как уже раньше ему были поручены боковые движения. Подобно тому, как мы показали относительно локтевой и лучевой костей, что в сгибе локтя было создано двойное сочленение ради двойного вида движения, так как там было лучше, чтобы прямое движение возможно дальше отступало от бокового, так дело обстоит и здесь. Обратив большее внимание на мои слова, ты мог бы все понять. Если было лучше, чтобы прямые движения были возможно дальше удалены от боковых, то было необходимо одно из двух: или чтобы было два сочленения, или чтобы было одно свободное и со всех сторон закругленное. Чтобы сочленение могло легко двигаться во все стороны, форма его во всех частях должна быть одинаковой; ведь если бы какая-либо часть превзошла его несоответствующими выступами или углублениями, она помешала бы или нарушила бы то или иное 17. движение того или иного вида. Поэтому-то сочленения плеча и бедра были созданы совершенно круглыми и в то же время очень свободными, и плечо и бедро поворачиваются во все стороны мышцами, охватывающими сочленения, и при этом плечо даже больше, чем бедро. Действительно, концом одного из этих членов является кисть руки, а другого — стопа, из которых одна является органом хватания, а другая — хождения; таким образом, для одного является более необходимым разнообразие движения, для другого — твердость при хождении. Вследствие этого сочленение плеча не только оказалось более свободным сравнительно с бедром, так как оно охвачено более слабыми мышцами и более тонкими связками, но и углубление плеча более поверхностно, а у бедра оно более глубоко. И по этой же причине природа создала в бедренном сочленении связку круглую, очень крепкую, идущую от головки бедра и прикрепляющуюся в середине, но не сделала этого в сочленении плеча, устраивая его так, чтобы оно было способно производить разнообразные движения. 18. И поэтому из всех сочленений плечо чаще всего подвергается вывихам, не потому, чтобы природа этого не знала, но, как тысячи раз об этом говорилось уже и раньше, когда идет борьба между прочностью строения и разнообразием движения, она выбирала более полезное для каждого сустава. Для плеча строение, способствующее свободе движения, было более полезным. Но сустав головы не выносит вывиха, так как он очень важен и живое существо немедленно погибает: иначе природа и тут не задумалась бы создать разнообразие движений. Конечно, положение было бы не хуже, если бы голова могла поворачиваться в обе стороны настолько, чтобы можно было видеть не только то, что сбоку, но и то, что позади. Но было невозможно создать столь свободное движение без слабого сочленения. И вот, природа предпочла придать голове ограниченное, но безопасное движение, чем опасное разнообразие; поэтому она создала сочленение головы не простым и не слабым, но одновременно двойным и прочным.

ГЛАВА VI

19. Если это так, и доказано, что сустав головы должен быть двойным, пора тебе рассмотреть, было ли для нее лучше иметь боковые движения в зависимости от первого позвонка, как это есть на самом деле, а от второго — прямые или, наоборот, было бы лучше поручить суставу первого позвонка вытягивать и запрокидывать голову, а от второго позвонка требовать боковых движений. Так вот теперь я хотел бы, чтобы в беседу со мной вступил один из страшных обвинителей природы; ведь часто спрошенные по поводу какой-либо части, могут ли они придумать лучше ее устройство, они, по большей части, даже в мелочах не могут найти чего-либо убедительного, а иногда, попытавшись возражать, становятся до крайности смешными; так и теперь, спрошенные о том же, пусть они что-либо ответят по поводу выдвинутого вопроса. Что же касается нас, то я думаю, что в силу наших дружеских чувств к природе могло показаться, что мы оставили без внимания другое лучшее устройство; но не к нам следует обращаться 20. с таким упреком, а к тем, которые ведут с ней непримиримую войну. Так как нельзя заставить их отвечать на эту работу, то каждый, знакомящийся с ней, может, отложив эту книгу, спросить их, что они могут сказать и узнать по поводу того, какому из позвонков было лучше поручить сочленение и движение головы в боковом направлении. Я лично докажу, почему первому, при помощи не просто вероятных аргументов, какими пользуются эти люди, нападая на природу, но научными и, так сказать, математическими, и заставлю тех, которые не хотят ее восхвалять, переменить к лучшему свое мнение, если они имеют не только одно человеческое тело, но и душу и обладают хотя бы малейшим разумом. Нет для меня неприятнее слушателя, чем тот, который не следит за моими словами, тогда как из понимающих меня я не знаю ни одного, который, уйдя от нас, обвинял бы природу в отсутствии искусства. И как служители во время произнесения таинственных речей велят непосвященным закрыть двери своих ушей, так 21. и я теперь, посвящая своих слушателей не в человеческие установления, а в самые настоящие таинства, велю- непосвященным закрыть двери своих ушей в методы доказательств. Ведь ослы скорее воспримут искусство игры на лире, чем эти люди — справедливость того, что здесь говорится. И хотя я знаю, что вообще немногие будут внимательно следить за моими словами, однако ради них я не поколебался произнести и перед непосвященными свои таинственные речи. Эта книга не будет судить и разбираться в тех, кто захочет с ней познакомиться, не будет избегать невежд и сама не отдаст себя в руки людей образованных. Ведь и наш демиург, хорошо зная неблагодарность этих людей, однако создает их. Ведь и солнце определяет времена года и доводит до зрелости плоды, нисколько не обращая внимания, я думаю, ни на Диагора ш, ни на Анаксагора 143, ни на Эпикура, ни на других клевещущих на него. Ни одному хорошему человеку не свойственна зависть к чему-либо, но он создан, чтобы всему помогать и все улучшать. Так и мы, хорошо зная, что эта книга тысячи раз будет подвергаться клевете и забрасыванию грязью 22. со стороны людей неразумных и невоспитанных, как сирота, попавший в руки пьяных, все-таки мы попытаемся написать ее ради тех немногих, которые способны с пользой слушать и судить о том, что мы говорим.

ГЛАВА VII

Так вот, с ними мы теперь и беседуем, вернувшись вновь к прерванной нами речи. Так как каждый из позвонков окружает непрерывным кольцом спинной мозг, имеющий столь широкое и большое значение, на которое мы часто указывали, то нельзя было создать слабое сочленение ни для головы с первыми позвонками, ни для других позвонков между собой. Нельзя было поэтому там искать ни больших и точно округлых впадин, ни шаровидных головок, ни тонких связок, ни слабых мышц, ни простых сочленений. Но если сочленение должно было быть двойным — ведь отсюда отклонилась наша беседа — то, как мы сказали, природа хорошо сделала, создав две впадины на первом позвонке, с каждой стороны по одной, 23. охватывающие выступы головы, а на втором позвонке — апофиз, направленный вверх и удлиненный, связанный с головой очень крепкой связкой. Благодаря этому сочленению голова могла наклоняться и подниматься, а поворачиваться в сторону голова могла при помощи своего сочленения с первым позвонком. Так вот, теперь тебе следует сделаться физиком и анатомом и, рассмотрев те сочленения, о которых я говорил сам, подумать, возможно ли было без взаимного соприкосновения головных выступов и лежащих под ними впадин, поворачивать всю голову в боковом направлении. Ведь, если это было невозможно, и при этом в подобных сочленениях было необходимо, чтобы кость головы соприкасалась с лежащими ниже частями, то по необходимости получается, что это соединение должно произойти с первым позвонком. Каким же образом второе сочленение, управляющее прямыми движениями, может быть построено с неменьшей прочностью, чем первое? Как же иначе, если не так, как оно есть теперь, когда второй позвонок имеет выступающий сильный апофиз, поднимающийся к голове и прикрепленный к ней прежде, чем коснуться ее крепкой круглой связкой. 24. Этот апофиз называется пиреноидным Ui новыми врачами, тогда как более древними он назывался зубовидным, и так называл его Гиппократ. Верхний край этого апофиза опирается на передние и внутренние части первого позвонка. Ввиду того что он должен был бы в этом месте коснуться спинного мозга, сдавить и поранить его, особенно при движении, природа во избежание всякого рода повреждений придумала двойную помощь, сделав углубление в этой части первого позвонка, вложила туда апофиз, окружив его снаружи крепкой поперечной связкой, которая одновременно отделяет его от спинного мозга и прикрепляет к впадине первого позвонка. И если ты себе мысленно представил, что этой связки нет, ты не мог бы изобрести никакой другой лучшей защиты для спинного мозга; ведь одна впадина первого позвонка не могла бы удержать в себе при всех движениях апофиз, если бы не было окружающей его связки; и если бы ты даже допустил возможность этого, то нельзя было бы предохранить спинной мозг. 25. ни от сжатия, ни от ушибов. В действительности же лежащая посередине связка ослабляет силу удара пиреноидного апофиза и является защитой для спинного мозга; иначе ничто не могло бы помешать, чтобы он окончательно был раздавлен, наталкиваясь постоянно на неприкрытую и движущуюся кость. А то, что зуб образуется на передних верхних частях второго позвонка и входит во внутренние и передние части первого позвонка, как, по всей справедливости, не похвалить и этого? Эта область более безопасная, чем задняя, и спинной мозг таким образом менее подвержен повреждению. Отсюда ясно, что не только первый позвонок надо было сочленить с костью головы, но и второй — с первым. Действительно, если бы они были сращены, они, конечно, мешали бы друг другу при движениях, так как не действующий, противодействовал бы и задерживал действующий. Теперь же один из них попеременно может выполнять свое движение, а другой спокойно оставаться на месте. Итак, если было лучше сочленить первые позвонки отдельно друг от друга, то природа дала им вид сочленения, во всех отношениях самый подходящий. 26. А какой является самым подходящим? Мне, по крайней мере, кажется, что даже одержимый не мог бы указать другого, чем тот, который есть теперь. Ведь против верхних впадин первого позвонка, в которые входят выступы головы, находятся снизу подобные им другие, охватывающие выступы второго позвонка. Благодаря им, ни сочленение второго позвонка с затылочной костью [при помощи полулунноп связки.— В. Г.],— а делом этого сочленения было наклонять и поднимать голову,— не встречает со стороны первого позвонка никакого препятствия, хотя он и находится между ними, ни остальные движения, а именно боковые, производимые сочленением первого позвонка, ни в чем не затрудняются вторым. То, что в первом позвонке оказалось четыре ямки, может быть, не вызывает удивления, как и то, что два из них расположены в верхних частях, а два — в нижних. Может быть, нет ничего удивительного и в том, что они находятся с той и другой стороны,— одни справа, а другие слева: хотя все это сделано с большой пользой. Может быть, кто-нибудь скажет также, что и то обстоятельство, что по своей величине 27. ямки совершенно точно совпадают с выступами, не является делом искусства, а произошло это случайно, без всякой предусмотрительности со стороны демиурга. А ведь если бы ямки были больше, они сделали бы сочленение слабым и шатким, а если бы ямки были меньше, оно плохо бы двигалось вследствие узости места. То, что расстояние между верхними ямками больше, а между ними — меньше, и то, что расстояние между обоими совершенно равно расстоянию между выступами, которые они воспринимают, пусть и это, если хочешь, будет делом случая; но то, что внешние края ямок более высокие и обращены к внутренней стороне, а внутренние низки и представляют собой как бы устье, открытое во внешнее 14° пространство, то я никак не соглашусь, что так удивительно это создано лишь случайно. Ведь ясно, что природа, предусмотрительно создавая части, придала такую форму ямкам для того, чтобы входящие в них выпуклости при более сильных движениях, если они даже и подвергнутся легкому сгибанию,не могли бы выскочить, 28. и для того, чтобы укрепить сочленение. Что же касается зубовидного апофиза и принимающего его углубления первого позвонка, то как можно подумать, что они произошли случайно? Но допустим и это. Что же касается связок, топ, которая соединяет с головой край направленного кверху апофиза, и той, которая одновременно укрепляет зуб и прикрывает спинной мозг, я думаю, что ни один разумный человек не будет считать это делом случая, а не искусством. Если из двадцати четырех позвонков, находящихся во всем спинном хребте, ни в одном нет подобных связок, а в этом самом связки находятся не в каком-либо другом месте, а только там, где они необходимы, то я не думаю, чтобы кто-нибудь осмелился сказать, что все это сделано случайно. А что сказать об апофизах на всех позвонках и об отверстиях? Ведь мне все это кажется не только выражением искусства, но и какой-то удивительной прозорливости. Но теперь еще не время говорить об этом; ведь я принял решение говорить 29. не просто о спинном хребте или позвонках, но объяснить движение головы. Установлено, что эти движения происходят при помощи сочленения первого и второго позвонков. Теперь надо говорить только о них; если же мы найдем доказательство большего искусства в строении этих позвонков или всего спинного хребта, то мы скажем об этом в следующей книге.

ГЛАВА VIII

Вернемся вновь к намеченному нами вопросу, прежде всего напомнив, что движения головы вследствие силы связок, точности устройства суставов, крепости и количества двигающих их мышц выполняются, как мы сказали, так удивительно, что нельзя придумать ничего лучшего и более безопасного; к этому мы еще добавим, что два из наших положений уже доказаны 14в. Рассказав о связках и суставах головы, мы теперь перейдем к остающемуся, третьему, вопросу и покажем, как проявляется искусство природы и в мышцах, двигающих голову. Постараемся и здесь 30. ничего не упустить из их устройства и выясним положение, которое имеет каждая из них, ее величину и крепость, каково их число, и покажем, что и здесь нет ничего бесполезного, недоделанного, и что вообще нельзя себе представить что-либо лучшее, чем то, что есть теперь. Ведь самое лучшее — описывать и объяснять, имея перед глазами самый предмет наблюдения; ведь никакой рассказ не может так точно, как осязание и зрение, отобразить то, что происходит. Но так как возможность показа у нас исключена, что сильно затрудняет наше изложение, мы все же попытаемся, насколько возможно, не оставить ничего неясного, начав хотя бы с этого. Двигающие голову мышцы,— а их число более двадцати 147,— подобно хору, со всех сторон окружают голову, и каждой из них поручена специальная функция. Восемь из них находятся в передней части, четырнадцать — в задней, точно противопоставленные друг другу; кроме того, еще другие, две — с каждой стороны, одни—направо, другие 31.—налево, также противопоставленные друг другу, прежде всего и главным образом тянут к себе шею, а с ней и всю голову. Ведь уже тысячи раз было указано, что природа, распределяющая все правильно, каждой мышце, управляющей движением, противопоставила другую, выполняющую противоположное ей движение; если бы она этого не сделала, то движение оказалось бы односторонним или окончательно нарушилось, так как у каждой мышцы есть единственная функция — тянуть к себе. Прежде всего из мышц, двигающих голову вниз и вверх, восемь небольших помещены сзади вокруг самого сустава, а другие, побольше — вытянуты вдоль всей шеи; при помощи первых волокон они управляют движениями одной только головы, которые они осуществляют при посредстве первого и второго позвонков, а при помощи следующих они двигают остальные пять позвонков шеи. Из восьми маленьких мышц четыре ведают прямым движением, они начинаются из затылочной кости немного выше сочленения, 32. и прикрепляются к заднему апофизу второго позвонка и к ближайшей части первого. Р1з остальных четырех две, подобно вышеуказанным, выходя из затылочной кости, направляются наискось наружу и прикрепляются к боковым отросткам первого позвонка, создавая для всей головы боковое движение. Остальные два, связывающие первый позвонок со вторым, имеют косое положение, противоположное вышеназванным двум мышцам и противодействующее движению. Ведь одни, наклоняя голову в сторону, подводят вместе с тем к первому позвонку, а другие — возвращают наклоненную голову в естественное положение, т. е. в прямое. И их положение таково, что две пары мышц, о которых мы говорили, соединяясь, образуют с обеих сторон треугольник. Три пары больших мышц, которые можно считать и за четыре, и за две, вследствие переплетения мышц, на которое я указал в руководстве по анатомии (IV, 6), выполняют одинаковое движение с так называемыми позвоночными мышцами, 33. о которых я буду говорить немного позднее; при помощи своих первых волокон, которые врастают в первый и второй позвонки, они приводят в движение только голову, при помощи же остальных — прежде всего остальные пять позвонков шеи, а вместе с ними голову. Все перечисленные мышцы поднимают голову, запрокидывая ее назад, а косые из их числа производят незаметное движение вбок. Из передних мышц те, которые расположены за пищеводом при посредстве первых волокон, которые прикрепляются к первому и ко второму позвонкам, опускают одну только голову, вместе с тем они заставляют ее склоняться набок при помощи косых волокон, которые имеют расчленение, свойственное малым мышцам; при помощи же остальных — они сгибают шею, а вместе с ней заставляют наклоняться и всю голову. Остальные шесть производят не прямое сгибание, как те, но незаметное боковое, а вместе с тем выдвигают голову вперед. Ведь начинаясь позади ушей, эти мышцы спускаются к грудине и к ключице, соединившись 34. друг с другом так, что, если бы кто назвал эту одну мышцу тройной, он не онпбся бы. Относительно всех этих мышц сказано не только в руководстве по анатомии, но и в другой книге, которые прежде всего, как это мной сказано с самого начала, следует подробно изучить тому, кто стремится с пользой для себя следить за тем, что тут говорится. Четыре другие мышцы, сильные и большие, расположенные по две с каждой стороны: справа и слева, осуществляют боковое движение шеи с легким наклоном; первая их пара наклоняет немного шею вперед, другая — назад; первая пара — от продырявленного апофиза второго позвонка, а вторая — от бокового отростка первого позвонка. Теперь тебе уже ясно и число мышц, и их величина, и их расположение, и характер движения. Нет человека столь невежественного в счете, который бы не понял, что этих мышц больше двадцати, что одни из них больше, другие — меньше; об этом отчасти совершенно ясно сказано, 35. а отчасти всякий, у кого есть соображение, легко поймет, что это по необходимости вытекает из того, что сказано. Ведь недопустимо, чтобы мышца, которая прикрепляется к ключице или к грудине, была маленькой, подобно тому как нельзя, чтобы мышцы, прикрепляющиеся с задней стороны к самому сочленению, были большими. Таким образом, и все их расположение вполне ясно, если ты знаешь их начало и окончания, а равно и их функцию. Ведь эта функция зависит ог направления волокон, как это было сказано уже тысячу раз. Мы также говорили, что почти все мышцы имеют волокна, идущие в продольном направлении (VI, 8), и что редко встречаются волокна поперечные или косые по сравнению с теми, которые идут вдоль всей мышцы; так что, если, говоря о расположении мышц, мы ничего не говорили относительно волокон, то следует понимать, что они расположены как обычно, подобно всем другим. Итак, нам ничего не остается добавить относительно устройства головных мышц,— достаточно сказано и об их числе, и расположении, и величине, и движении.

ГЛАВА IX

36. Итак, покажем вновь, ради чего все это и было сказано, а именно, что невозможно придумать другое, лучшее, устройство для мышц, которые должны осуществлять движение головы. Так как, с одной стороны, сочленение должно было быть очень прочным, а, с другой стороны, было желательно, чтобы оно имело возможно больше свободных движений во все стороны, и так как было показано, что эти два условия несовместимы друг с другом и безопасность устройства позволит только небольшое число движений, и при этом небольших, а легкость и разнообразие движений возможны при слабом сочленении, то прежде всего следует похвалить природу, выбравшую наиболее необходимое, за то, что она не пренебрегла совсем и вторым преимуществом, но многими различными приемами его уравновесила; надо не просто хвалить ее, но и восхищаться ею. Итак, безопасность суставов головы явилась результатом того, о чем мы сказали, а неудобство для движений, по необходимости возникающее из данного положения, она выправила числом, величиной и разнообразием расположения мышц. Что их много и они большие, это ясно 37. всякому, и что их расположение многообразно, ясно указывается тем, что они образуют как бы венок вокруг основания головы. Поэтому голова может производить любое движение; и в какую бы сторону ты ни захотел ее повернуть, легко можешь это сделать, так как мышца, находящаяся с этой стороны, осуществляет это. А что она вполне основательно имеет мышцы, различные по величине, это я сейчас докажу. Самыми маленькими из всех являются задние мышцы, которые поднимают голову, и единственные, которые точно охватывают сочленение. Ведь ту выгоду, которую другие мышцы, лежащие вокруг, получают благодаря их величине, они имеют благодаря своему выгодному расположению. Еще только одна пара мышц имеет столь же выгодное положение и осуществляет противоположное движение,— это часть мышц, лежащих под пищеводом. Подобно тому как задние мышцы, охватывающие сочленение, поднимают только голову, так и эта часть подобных мышц создана, чтобы ее наклонять. Остальная часть этих мышц продвигается до пятого грудного позвонка, 38. вызывая прямое сгибание всех позвонков, на которых она лежит, и вместе с ними — наклон всей головы. Подобно тому как из восьми маленьких задних мышц те, которые наклоняют голову в сторону, осуществляют прямое сгибание, действуя попарно, и боковое, когда действует только одна из них, точно так же обстоит дело и с прилегающими к ним более крупными мышцами, протянувшимися вплоть до шеи; ради этого было необходимо противопоставить им некоторые передние мышцы; для осуществления бокового сгибания были созданы шесть мышц, которые спускаются до ключицы и грудины и способны как опускать голову, так и выдвигать ее вперед при помощи вращательного движения. Так же обстоит дело и с четырьмя мышцами, наклоняющими шею в сторону; если находится в действии только одна, то вся шея наклоняется в ее сторону, если же действует передняя пара, то шея наклоняется немного вперед, нисколько не склоняясь в сторону, равно, как если находится в действии задняя пара, то шея поднимется немного кверху и не наклоняется ни в ту, ни в другую сторону; когда же находятся в действии одновременно все четыре мышцы, 39. то шея находится в полном покое и равновесии. И в этом случае ясно, что природа не отказалась от своего принципа, на который тысячи раз было указано, создавать много органов ради одной функции или вследствие сильного движения, или потому, что это представляет большую полезность для живого существа. Неужели мне нужно еще говорить, что движение головы является для живых существ в высшей степени полезным? А то, что вследствие величины этой части она нуждается в действии сильных мышц, тоже вполне ясно. Это является ее особенностью и нельзя найти ничего подобного ни в одной из сочленяющихся костей; нигде ни в одном месте нельзя видеть, что одна кость выдается над другой в такой степени, в какой это наблюдается в сочленении головы с первыми позвонками. И ты не скажешь, что величина головной кости вдвое или втрое, или даже в четыре или пять раз больше; ведь если бы это было так, я думаю, она даже намного превосходила бы их. Но на самом деле это не так, но каждая из костей головы намного больше каждого из позвонков, хотя всех костей шестнадцать, не считая нижней челюсти, 40. а если присоединим и ее — что было бы справедливо, так как она является частью всей головы — то даже невозможно высчитать, насколько тот или другой из первых позвонков уступает по величине совокупности головных костей. Ведь было невозможно, чтобы самая большая кость 14S, сочленяясь с самыми маленькими, имела все мышцы, прикрепленными к тому или другому из позвонков; напротив, было необходимо, чтобы они отходили от головы, но не все прикреплялись к первым позвонкам, а только те, которым это было возможно. А это было, думаю я, возможно тем, которые управляют совершенно прямыми движениями головы или некоторыми слегка боковыми. Таким образом, правильно, что не все мышцы, двигающие голову, прикреплены к первым двум позвонкам и что позади прикреплены только маленькие мышцы, а впереди вдоль шеи — первая порция тех мышц, которые проходят под пищеводом, а по бокам — небольшие мышцы, которые связывают первый позвонок с головой.

ГЛАВА X

Отсюда, полагаю, никто из помнящих, сколько частей было необходимо расположить вдоль шеи, 41. не будет требовать, чтобы первые позвонки были большей величины, чем в настоящее время. Ведь они одни заполнили бы все место, которое тут есть, так что они не оставили бы нужного пространства ни для пищевода, ни для гортани, ни для трахеи. А ведь таких частей много, и раньше я их все перечислил, и каждая из них занимает самое подходящее для нее положение, которое не может быть изменено. Но не только из-за этого нельзя было сделать первые позвонки больше, но и по многим другим важным причинам. Я укажу теперь тебе каждую из них. Когда все это будет объяснено и изложены природа и назначение позвоночника,— это единственное, что требует еще объяснения,— то совершенно ясно, что и эта часть создана природой удивительным образом. Дело в том, что мышцы позвоночника имеют наискось расположенные волокна, хотя сами они прямые и идут в продольном направлении вдоль всего спинного хребта; природа редко прибегает к такому строению, разве только имея в виду какую-либо исключительную полезность. По большей части у каждой из мышц волокна очень длинные и расположение этих волокон продольное 149 42. Так вот, отсюда нам вновь надо начать свою беседу. Природа создала у живых существ спинной хребет как некий корабельный киль тела, необходимый для жизни 150. Ведь благодаря ему мы, люди, можем ходить прямо, а из других животных каждое ходит так, как для него это удобнее; об этом нами уже сказано в третьей книге {глава II). Но природа не захотела, чтобы он был полезен только для этой цели, но согласно своей обычной привычке создавать все с большим искусством и пользоваться устройством одной части одновременно и для многих других назначений, она и здесь прежде всего пробуравила внутри все позвонки, приготовляя тем самым подходящую дорогу для прохождения по ней части мозга, который должен был по ней спуститься, а, во-вторых, она сделала весь спинной хребет не в виде одной сплошной несочлененной кости. Хотя для прочности его положения это было лучше, так как он не мог бы подвергаться ни вывиху, ни смещению, ни другому какому-либо повреждению, будучи лишен разнообразных сочленений. Ведь если бы природа имела в виду создать его недоступным повреждениям и если бы она не преследовала более важных целей 43. при создании органов, то, конечно, он был бы создан не иначе, как простым и совершенно без всяких сочленений. Ведь если бы кто вздумал создать каменное или деревянное животное, он создал бы его именно так: ведь в данном случае было бы лучше, чтобы вдоль всей спины проходила одна опорная кость, а не много маленьких, и при этом разделенных на суставы костей. Ведь, конечно, думаю я, иметь такие члены гораздо лучше для животных, созданных из камня или дерева. И все туловище таких статуй, сделанное из одного камня, является менее подверженным повреждению, чем если оно составлено из многих частей. Наоборот, для живого существа, которому предстояло пользоваться своими членами, ходить на своих ногах, хватать руками, наклонять вперед и назад спину, не было лучше иметь одну только кость ни в ногах, ни в руках, ни во всем позвоночнике, но в этом случае для существа живого, выполняющего много разнообразных движений, было лучше, чтобы оно было устроено так, как есть, чем неспособным к движению. Какая бы часть его тела ни потеряла способности движения, она ничем, по-видимому, не будет отличаться 44. от каменной, и таким образом живое существо уже не будет живым. Поэтому если движение неразрывно связано с сущностью живого существа, а это движение не может происходить без сочленений, то было лучше, чтобы скелет был составлен из многих частей. Но теперь обрати внимание на ограниченность их числа. Ведь если бедро требует многих частей, то это не значит, что их должно быть непременно тысяча. Но у природы есть и другая цель, определяющая для каждой части надлежащее ей число костей. Эта цель — устойчивость против повреждений всего органа. Ведь, рассматривая каждую из этих целей в отдельности и принимая во внимание необходимость для частей тела живого существа выполнять разнообразные движения, ты будешь упрекать природу за то, что она создала такую значительную бедренную кость и такую же плечевую; если же ты будешь смотреть только-на безопасность органов, ты будешь считать, что кость спины должна быть единой, а не такой, как теперь, состоящей больше чем из двадцати костей. Но природа никогда не рассматривает эти цели порознь, а обе вместе, считая, что первой по значению является функция, а второй — безопасность; с другой стороны, для здоровья 45. на первом месте стоит безопасность, а за ней — функция. Если бы и ты захотел стать на ту же точку зрения, я полагаю, что и относительно позвонков спинного хребта, как я уже раньше доказал относительно рук и ног 181, нельзя даже придумать более точной и удачной комбинации функции и сопротивляемости повреждениям.

ГЛАВА XI

Таким образом, бесполезно дальше доказывать, что если бы спинной хребет являлся одной цельной костью, то живое существо в этой части своего тела было бы неподвижным, как бы пронзенное вертелом или прибитое к колу. Думаю, и для нас это не осталось бы незамеченным, если бы мы были на месте Прометея (X, гл. 3). Но то, о чем ни я, ни ты, ни кто-либо еще другой не догадался бы, но что не ускользнуло бы от внимания Прометея, я тебе вскоре скажу, когда буду объяснять, почему позвонков спинного хребта создано не два и не три или четыре, или вообще немного, но такое значительное число, и вместе с тем таких разнообразных, соединяющихся друг с другом столь различными способами, как это есть на самом деле. Я покажу, что число их является наилучшим, что 46. все апофизы, соединения сочленений, сращения, связки и отверстия — все наилучшим образом создано как для функции, так и для предохранения от повреждений, и если ты что-либо переместишь или задумаешь совсем уничтожить или захочешь добавить какое-либо инородное тело, то тотчас же изменится функция или часть тела окажется ослабленной. Так вот, мне надо начать с объяснения самой важной из всех частей спинного хребта, той, которую называют спинным мозгом. Ведь никто не может утверждать, что не было необходимости в существовании спинного мозга, ни того, что было лучше, если бы он был расположен где-либо еще, а не в спинном хребте, ни того, что его расположение здесь нужно, но более безопасное, чем оно есть теперь. Ведь если бы его вообще не было, то произошло бы одно из двух: или все части живого существа, находящиеся ниже головы, были бы неподвижными, или же из головного мозга к каждой части нужно было бы провести отдельный нерв. Но если бы эти части были окончательно недвижимы, то произошло бы то, о чем мы недавно говорили,—47. что живое существо перестало бы быть живым, но стало бы созданием из камня или из глины; вести же из головного мозга к каждой из этих частей маленький нерв было бы делом демиурга, до крайности невнимательного к их безопасности. Небезопасно было вести издалека не только тонкий нерв, который можно разорвать и раздавить, но даже крепкие органы, связки, артерии, вены. Так вот, и эти органы подобны спинному мозгу; из присущего каждому начала выходит как бы ствол из земли 152, продвигаясь вперед и приближаясь к каждому отдельному органу, он образует отростки, обслуживающие части и исходящие из основного начала. Так что было лучше и для спинного мозга, чтобы он по выходе из головного мозга, подобно реке, вытекающей из источника, к каждой из частей, которые он встречает на своем пути, направлял нерв, словно канал, по которому проходят ощущения и движения, а ото действительно так и происходит. Всегда ведь к каждой из частей, к которым он приближается, прикрепляется нерв, выходящий 48. из прилегающей части спинного мозга. Относительно этого было и раньше сказано, и я не знаю, есть ли такой неразумный человек, который не считает, что гораздо безопаснее на большом протяжении при посредстве спинного мозга передавать всем находящимся ниже частям из разумного начала движение, чем, наоборот, в каждую отдельную часть посылать его из головного мозга при помощи какого-либо тонкого нерва. Теперь время рассмотреть то, что отсюда следует. Ведь, если спинной мозг является как бы вторым головным мозгом для всех частей, лежащих ниже головы, и этот спинной мозг должен был подобно головному мозгу быть защищенным крепкой и не допускающей ранений оградой и надо было создать какую-нибудь такую ограду и найти ей где-нибудь место, то разве не лучше было вложить нечто, подобное корабельному килю с задней стороны тела живого существа, состоящее, конечно, только из костей, и сделать его внутри полым, чтобы он был для спинного мозга одновременно и путем, и надежной охраной? Вот тебе четыре назначения спинного хребта: первая — это служить как бы седалищем и основанием для жизненно необходимых органов; вторая — 49. быть как бы путем для спинного мозга, третья — быть надежной охраной; четвертая — быть органом движения, происходящего у живых существ в спине; к ним присоединяется еще пятая, а именно: служить охраной для внутренних органов, лежащих перед спинным хребтом. Но это последнее назначение является по необходимости следствием предшествующих четырех. Цели же, ввиду которых природа создала все это устройство, все те же вышеназванные назначения, и при этом она придала каждой из них некоторую особенность. Ведь будучи как бы килем и основанием всего живого существа, спинной хребет создан из костей и при этом крепких; будучи каналом для спинного мозга, он внутри полый; будучи для него же как бы оградой, он для этого снабжен кругом многими средствами защиты, о которых я скажу немного ниже; будучи органом движения,— а объяснить это я прежде всего стремлюсь в этой книге,— он составлен из многих костей, соединенных между собой посредством сочленений.

ГЛАВА XII

Почему спинной хребет состоит не из двух или трех костей, столь же больших, как локтевая и плечевая в руке, голень и бедро — в ноге, 50. но из двадцати четырех у людей, не считая широкой кости, помещенной у них на конце, а у других животных число этих костей еще больше, я объясню и это, и покажу также здесь искусство природы, сведя весь этот вопрос к трем пунктам: первый, который, думаю я, особенно важен в настоящее время,— что позвонкам спинного хребта во всех отношениях необходимо быть многочисленными и мелкими; второй — что хребет образует четыре большие части: шею, спину, поясницу и так называемую находящуюся под ними крестцовую кость, некоторыми называемую шириной; третий — что в шее должно быть семь позвонков, в спине двенадцать, в пояснице — пять и, наконец, что было лучше, чтобы крестцовая кость состояла из четырех позвонков. Первое положение, которое для меня особенно необходимо в данный момент, а именно, что спинной хребет должен состоять из многих очень небольших костей, было нами ясно .доказано, когда мы говорили о природе спинного мозга и о тех страданиях, которые 51. испытывает живое существо, когда позвонки выходят из своего сустава. Ведь природа спинного мозга сходна с природой головного мозга, и болезненные симптомы, проявляющиеся у живых существ, у которых пострадал спинной мозг, подобны тем, какие бывают при поражении головного мозга: это значит, что движение и ощущение бывают повреждены во всех частях, которые лежат ниже пострадавшего позвонка. Но это — всем известный факт; то же, что говорит Гиппократ 153, а именно, что если несколько позвонков подряд сдвинутся, то это менее опасно, если же какой-либо один выпадает из общей стройной системы, то это гибельно, это тоже ле всем известно, а это то самое, что особенно нужно нам в данный момент. Ведь сам Гиппократ пишет, объясняя нам причину страдания, что если многие позвонки сразу отклоняются, то каждый лишь немного отходит от своего положения, и тогда изгиб спинного мозга происходит по кривой линии, а не под углом. Если же один какой-нибудь из позвонков, говорит Гиппократ, выйдет из своего сочленения, то спинной мозг страдает вследствие слишком крупного перегиба, а позвонок, сместившись, придавил бы его, а может быть, и разорвал 52. При таком положении дел, если спинной мозг не терпит значительного и резкого изгиба, то спинной хребет не может безболезненно приводиться в движение при помощи одновременно и больших, и слабых, достаточно удаленных друг от друга сочленений. Поэтому было лучше, чтобы вся эта кость состояла из многих небольших костей, каждая из которых выполняла бы ограниченное движение. Таким образом, изгиб происходил бы не под углом, а по широкой периферии круга, и спинной мозг избегал опасности быть сдавленным, раздавленным ж разорванным. Что было лучше, чтобы спинной хребет состоял из большого числа костей, имеющих ограниченное движение, это доказано ясно, и это особенно важно, как мы говорили в данный момент. Два остальных вопроса мы отложим, так как я спешу приступить к изложению мышц спинного хребта, из-за которого мне были необходимы все эти рассуждения, полезные и сами по себе, и в то же время помогающие нам при объяснении строения этих мышц. Ведь если доказано, что позвонков спинного хребта должно быть много, то, конечно, разумеется, что каждый из них должен иметь 53. свое самостоятельное движение. Но если бы две мышцы, выходящие из головы, идущие вплоть до широкой кости, имели вытянутые во всю длину волокна, то было бы невозможно, чтобы каждый из позвонков имел свое собственное движение, так как они натягивались бы все одинаково. Теперь же, вследствие того что у каждого позвонка есть косые волокна, мы можем то одну, то другую часть позвоночника поворачивать в сторону, наклонять или выпрямлять. Ведь в возможности двигать его по частям заключается возможность двигать его целиком, если мы одновременно заставим действовать все волокна, а ведь при том устройстве, которое позволяло двигать весь спинной хребет, не следует, что одновременно он будет в состоянии двигаться и по частям. В самом деле, если тянуть волокна мышц в продольном направлении вдоль спинного хребта, мы могли бы легко двигать его весь, но вовсе не могли бы двигать каждый отдельный позвонок; поэтому лучшим является то устройство, которое может осуществлять оба движения, а не то, которое осуществляет только одно. Если же к этому устройству присоединятся сверх того еще два других движения, разве оно не оказалось бы некоторым образом во много раз превосходнее другого? 54. А ведь эти движения присоединяются на самом деле. Ведь мы теперь имеем возможность благодаря действию каждого волокна в отдельности поворачивать позвонки в ту или другую сторону, а тогда 154 у нас была возможность только наклонять и выпрямлять хребет. Таким образом, правильно было сказано раньше, что эти общие для всего спинного хребта мышцы в своих верхних частях, которые связаны с головой, двигают суставы, относящиеся к первым позвонкам головы. Ведь было невозможно сразу непосредственно объединить прямые волокна на первых позвонках, так как они должны были до самого конца сохранять порядок своего расположения. Но ничего плохого не могло произойти от существующего устройства, при котором голова обладает благодаря им прямым движением, а кроме того, и двумя боковыми. Такова причина расположения волокон в мышцах спинного хребта.

ГЛАВА XIII

Теперь нам следует приступить к остальному, тому, что касается позвонков, и мы объясним в надлежащем порядке каждый из отложенных вопросов. Из них, как я думаю, 55. первым является вопрос о незначительной величине позвонков, сочленяющихся с головой. Так как по необходимости, как было немного раньше сказано, тут надо было поместить много органов, нельзя было создать первые позвонки большими. Так как и по отношению к совокупности всех остальных лежащих ниже позвонков было лучше, чтобы верхние были по размеру меньше, то, я думаю,— и это ясно,— что поскольку та часть, которая опирается, должна быть меньше той, на которую опираются, природа создала из всех костей, относящихся к хребту, самой большой ту, которая лежит ниже всех других, являясь как бы основанием, находящимся под всеми позвонками. Вторым по величине является сочлененный с ней позвонок, двадцать четвертый, если считать от первого, в ряду же поясничных — пятый. В свою очередь и эти, как лежащие ниже других, являются самыми большими, а среди них пятый — самый крупный, как уже сейчас сказано. Каждый из остальных, чем дальше отстоит от этого позвонка по своему положению, тем меньше он по своей величине, и 56. из всех пяти поясничных самым небольшим является первый, а меньшим, чем он,—• последний из позвонков спины, сочлененный с ним, а еще меньшим, чем он,— тот, который расположен перед ним, и так далее, вплоть до головы, разве только случайно кое-где встретится немного больший, чем находящиеся рядом с ним, и при этом с большой пользой, как я докажу это при дальнейшем изложении. Такова причина того, что первые позвонки небольшой величины. Полезность подобного устройства нам сейчас следует разъяснить.

ГЛАВА XIY

Нам сейчас следует разъяснить, почему эти позвонки не имеют других -апофизов, которые имеются у следующих, и почему тело их является самым тонким из всех, а внутренний канал их самым широким? Если кто-либо до сих пор не убедился, что природа ничего не делает бесполезного, то напрасно мной написано все то, что я до сих пор написал. Но :хотя я не думаю, что кто-нибудь еще сомневается в искусстве природы, однако, я не считаю, что этот человек уже в полной мере стал физиком, л допускаю, что он еще не знает некоторых из ее творений. Пусть же такой человек поспешит познакомиться с оставшимися вопросами. И прежде всего пусть он узнает 57. общую цель устройства канала внутри всех позвонков, а затем пусть уже без нашего участия сделает из этого общего закона частный вывод, касающийся шейных позвонков. Ведь невероятно, чтобы услыхавший, что природа пользуется каналом в спинном хребте, чтобы вместить массу спинного мозга, сам не догадался о причине различия каждого из позвонков. Ведь если не ради чего-либо другого, как сказано немного выше, природа сделала такие углубления в позвонках, а только с целью приготовить безопасную дорогу для спинного мозга, то, конечно, внутренний диаметр позвоночного отверстия должен соответствовать толщине спинного мозга. Так как толщина спинного мозга в каждом из позвонков является неравной и в первых она самая большая, то вполне раззгмно, что и емкость их внутренней полости оказалась самой большой из всех. Итак, если справедливо, что позвонки широкие вследствие толщины находящегося здесь спинного мозга и легкие, так как лежат над всеми позвонками, то само собой разумеется, что они должны быть тонкими. Ведь каким образом могли бы позвонки быть еще и легкими, 58. если бы одновременно были созданы широкими и толстыми. Ввиду этого назначения первые позвонки имеют широкую внутреннюю полость и малообъемное тонкое тело.

ГЛАВА XV

Почему природа создала не везде одинаковой толщину спинного мозга и почему она в нижних частях становится все более и более тонкой? — ведь и здесь, соблюдая справедливую меру, природа создала в каждом позвонке необходимое количество спинного мозга — эти вопросы может быть кто-либо мог бы разрешить и без нашего участия. Все же добавим и наше мнение, предварительно напомнив здесь о назначении спинного-мозга. Для той цели, ради которой спинной мозг вообще был создан, было лучше, чтобы он имел в каждом позвонке такой объем, какой имеется теперь. Ведь было сказано (глава IX), что спинной мозг был создан ради распределения нервов, которые должны были приводить в движение все части живого существа, находящиеся ниже головы. Так что и здесь следует удивляться, что природа извлекла из головного мозга столько спинного мозга, сколько было вполне 59. достаточно для всех частей, расположенных ниже головы. Ведь спинной мозг целиком разветвляется на нервы, как ствол дерева на многочисленные ветки. Если бы живое существо не было создано искусно или если бы природа не имела топ цели, о которой мы говорили, придав спинному мозгу существующую толщину, то, я думаю, можно было бы подумать, что он не вытянулся бы во всю длину спинного-хребта или же у него осталось бы что-либо излишнее после распределения по всем частям. Если бы сверху из головного мозга его было извлечено меньше, чем требовалось для назначения частей, то, конечно, и конец спинного хребта оказался бы лишенным спинного мозга, а поэтому тотчас же нижние части оказались бы совершенно лишенными движения и чувствительности, а если бы из мозга было извлечено больше, чем нужно, то излишняя его часть оказалась бы в нижней части спинного хребта, подобно загнивающей воде, бездеятельной и бесполезной. Если ни того, ни другого недостатка мы не замечаем ни у одного из видов живых существ и спинной мозг всегда кончается вместе со спинным хребтом и вместе с ним начинается, то как можно не убедиться в правильности того, что было сказано, а вместе с тем и не прийти в восхищение 60. от . природы? И когда я вижу, что спинной мозг человека должен разделиться на пятьдесят восемь нервов и из головного мозга выходит такое количество, которое совершенно точно соответствует этому распределению, так что не оказывается ни недостатка, ни излишка, то я не в силах удивляться природе так, как это соответствовало бы ее заслугам. Если же ты будешь изучать то место, где каждый нерв впервые отходит от спинного мозга, величину каждого из них, ту часть, к которой он направляется, ты будешь восхвалять не только искусство природы, но и ее справедливость. В самом деле, места, откуда отходят нервы, до такой степени защищены, что нервы нигде не сжимаются, не сдавливаются, не разрываются и, говоря вообще, нисколько не страдают от столь многих и столь значительных движений спинного хребта; кроме того, каждый нерв имеет такую толщину, какую требует воспринимающая его часть. Что же касается пути его прохождения, начиная от первого исходного пункта и до его конечного прикрепления, то весь он для каждого нерва проложен с полной безопасностью. Обо всем этом будет написано в ближайшей книге. Здесь же я хочу коснуться еще того, что осталось сказать о 61. предмете нашей настоящей беседы, начав опять с того места, от которого я отклонился. Так как спинной мозг должен был представлять как бы твердый мозг для всех частей, лежащих ниже головы, а спинной хребет был создан для него одновременно и в качестве удобного пути, а вместе с тем и в качестве надежной защиты, то природа ради этой цели изобрела для позвонков много других удивительных приспособлений, в том числе так называемый остистый отросток из середины задних стенок вдоль всего спинного хребта, как настоящее укрепление, выдвинутое для того, чтобы оно прежде всего подвергалось сжатию, ударам и повреждениям всякого рода, прежде чем какое-либо зло коснется одного из позвонков. Вплоть до задних концов каждый остистый отросток представляет собой кость, здесь же он покрыт толстым хрящом. Ведь и раньше (VII, 21; XI, 12) было указано, что для прикрытия и защиты лежащих ниже органов хрящевидное вещество является самым подходящим, так как хрящ не может разбиться или разломаться, подобно телам твердым или сухим, а, с другой стороны, не может быть разрезан или раздавлен, 62. подобно телам мягким и мясистым. Опять-таки к этому хрящу природа прикрепила нервные связки, широкие, крепкие и толстые, чтобы они защищали и скрепляли весь позвоночник, и он составлял как бы единое тело, хотя и состоящее из всех апофизов, отстоящих друг от друга на немалое расстояние. Эта нервная связка является причиной того, что все остистые апофизы позвонков становятся как бы чем-то единым, и вместе с тем она допускает разнообразные движения позвонков. Эта связка настолько крепка, что легко растягивается при сгибании спинного хребта, и в то же время настолько растяжима, что не разрывается и вообще не получает никакого повреждения, когда вытягивается. Если бы ты представил ее себе немного более крепкой, то она должна была бы противодействовать всяким движениям и удерживать позвонки на прежнем месте, не имея возможности следовать за ними во время их расхождения, а если бы эта связка была более мягкой то, хотя она и не препятствовала их движению, не обеспечивала бы той безопасности, которой она пользуется благодаря своему соединению. Теперь же степень ее твердости и в том и в другом отношении вполне соответствует и тому и другому назначению.

Равным образом и 63. связка, которая соединяет передние части позвонков, обладает необходимой степенью твердости, подходящей для этих частей. Но об этом мы будем говорить немного позднее. Хребет сверх того, что, как я говорил, был дан для его безопасности, имеет еще для каждого остистого отростка форму, вполне соответствующую каждому из апофизов, из которых те, которые находятся в верхней части, смотрят вниз, а находящиеся в нижней части — наверх, так что вся его форма похожа на сооружение, именуемое сводом. Ведь не раз уже было сказано (III, 8; IV, 7; VIII *11), что из всех форм эта наименее подвергается повреждениям. Таким образом, нет ничего удивительного, если у одного только позвонка, находящегося посередине спинного хребта, задний апофиз, который образует ость, не направлен ни на одну сторону, т. е. ни к шее, ни к пояснице, но совершенно горизонтально направлен назад. И это все зависит от той же предусмотрительности. В самом деле, каким образом природа могла бы создать весь спинной хребет подобным дуге, не направив, как я по крайней мере думал, все апофизы нижних частей кверху, 64. а апофизы верхних частей книзу, а во-вторых, не связав их с каким-нибудь общим пограничным столбом, совершенно прямым и никуда не склоняющимся, который мог бы сделаться вершиной свода. Да и величина каждого из апофизов, которые, как мы сказали образуют ость, является делом удивительной предусмотрительности природы. Ведь ни в тех местах, где другая какая-либо важная часть находится рядом со спинным мозгом, нельзя было пренебрегать величиной этих апофизов, ни в тех, где спинной мозг был один, было неправильно делать их очень выступающими: не надо было создавать ни длинный остистый отросток у маленьких позвонков, ни короткий у больших позвонков. Со стороны природы было разумно, что в грудной клетке, где расположено сердце и где на спинном хребте лежит большая артерия, она создала самые длинные апофизы, образующие позвонок, а во всех отдельных частях более короткие; остальными частями спинного хребта являются поясница, крестцовая кость и шея; поясница 65. и шея находятся по краям грудных позвонков, а крестцовую кость,— самую большую и самую нижнюю, которую, как мы уже говорили (глава XIII), природа поместила в качестве основания для целого ряда позвонков. В области поясницы объем позвонков достоин удивления: и полая вена, и большая артерия лежат на них изнутри; что же касается крестцовой кости, то ее объем еще более значительный, на ней не лежит ни один важный орган. Таким образом, правильно, что после отростков грудных позвонков самыми большими были созданы задние апофизы поясничных позвонков. Ведь шейные позвонки, будучи самыми тонкими, не могли иметь .отростков одновременно и длинных и прочных: они сами легко могли бы быть разбиты вследствие своей тонкости. Поэтому мы были правы, сказав немного выше, что природа, имея в виду объем позвонков и различие прилегающих к спинному хребту органов, создала неодинаковыми и их остистые отростки 66.

ГЛАВА XYI

Итак, не будем больше с сомнением спрашивать, почему все двенадцать спинных позвонков имеют неравные апофизы. Ведь хотя все эти позвонки находятся главным образом в грудной клетке, однако нижние, близкие к диафрагме, расположены около сердца, но довольно далеко отстоят от него, как и поясничные позвонки. Мы не обойдем молчанием причину, почему сказали, что существуют четыре большие части во всем спинном хребте. Так как посередине находится грудная клетка, имеющая на концах сверху — шею, а снизу — поясницу, а для всех вышеназванных частей основой служит широкая кость, то отсюда по необходимости вытекает, что весь спинной хребет составлен из четырех очень больших частей. Но почему одна часть состоит из семи позвонков, вторая — из двенадцати, третья — из пяти, а последняя — из четырех? Ведь я обещал объяснить назначение всего этого (главаXII), и ты услышишь об этом потом, когда я окончу всю эту речь. Но почему же существует всего девять апофизов у поясничных позвонков, одиннадцать — в шейных позвонках, 67. пять —• в более нижних, семь— в первых двух, так же как те же семь — во всех грудных позвонках? Это объяснение должно явиться продолжением того, что нами было сказано раньше. Подобно тому как для каждого из позвонков задний апофиз, образующий ость, выполняет, как мы показали (глава XV), назначение защитного вала, так на этих самых поперечных позвонках существуют и два других поперечных апофиза, которые доставляют боковым их частям такую же защиту, и в то же время являются как бы основанием для внутренних и для наружных мышц спинного хребта; ведь они опираются на все эти апофизы вместе с артериями, нервами и венами, которые лежат на них, и продвигаются по ним. Апофизы грудных позвонков выполняют и еще одно — третье назначение для сочленения ребер, назначение очень важное для выполнения функций дыхания. Но об этом более подробно сказано в другом месте 155. Концы вышеназванных апофизов повернуты, как и апофизы всей ости, к центру спинного хребта; как я думаю, к этой области наклонны 68. и все позвонки, по той причине, о которой сказано выше. Почему же боковые апофизы грудных позвонков являются плотными, тонкими у поясничных позвонков и крестцовой кости, а у шейных позвонков — плотными и раздвоенными. Или потому, что в грудной клетке ребра не только сочленяются с ними, но и целиком лежат на них, вследствие чего было разумно создать их апофизы прочными и устойчивыми, а поясничные апофизы и апофизы крестцовой кости не нуждались в дополнительной крепости, так как они только поддерживают сосуды и мышцы. Шейные же апофизы вполне разумно созданы одновременно и раздвоенными, и плотными, что же касается их концов, то один из них, больший, обращен вниз, как и все другие, а второй, меньший, вверх. Это — единственные позвонки, которые представляют такое дополнительное устройство, потому что они изо всех позвонков имеют самый маленький задний апофиз, как было об этом сказано немного раньше (глава XV), хотя относящаяся к ним часть спинного мозга имеет наибольшее значение. Ведь было доказано (глава IV и X), что эти части являются более важными, чем другие, поэтому-то природа и создала поперечные апофизы 69. плотными и вместе с тем раздвоенными для того, чтобы недостаток безопасности, обусловленный короткостью ости для позвонков этой области, был пополнен поперечными апофизами. До сих пор правильность строения всех частей спинного хребта вполне очевидна. Но теперь надо уделить больше внимания тому, что я собираюсь сказать обо всех остальных апофизах и особенно об их сочленениях. Так как позвонки для того, чтобы составить спинной хребет должны создать его в виде единого тела, устойчивого и крепкого, а с другой стороны, легкоподвижного, то прежде всего следует удивляться, с каким исключительным искусством природа осуществила каждое из этих назначений, столь противоположных друг другу, и создала спинной хребет как нужно. Все позвонки, кроме первых двух, надежно связанные между собой с передней стороны и сочлененные сзади, достигают устойчивости формы задней части благодаря гармоничному соединению передних, при этом движения их не встречают затруднений, потому что они не спаяны вместе и в задней части разделены значительными сочленениями. По этой причине мы можем наклоняться вперед 70. гораздо больше, а назад — значительно меньше. Ведь ты разорвешь, если употребишь силу, переднюю связку, которая соединяет и связывает друг с другом каждый позвонок так точно, что можно подумать, что они срослись, связку, допускающую лишь легкое ослабление при сгибании спины назад. Ведь было невозможно, с одной стороны, сделать ее крепкой, с другой — способной сильно расстягиваться, хотя природа, поскольку было возможно, и в этом отношении устроила все наилучшим образом: она сделала эту связку слизистой, как назвал ее Гиппократ 186. Но о всей ее сущности будет сказано в следующих книгах; что касается спинного хребта, то так как было нехорошо, чтобы он в равной степени сгибался на обе стороны — ведь в этом случае он был бы лишен крепости и устойчивости — природе пришлось выбрать более полезное. Ты и здесь можешь заметить, что для всех жизненных функций было лучше, чтобы позвоночник сгибался вперед, а для сосудов, расположенных вперед, т. е. для большой артерии — аорты и полой вены, это было намного безопаснее: в самом деле, эти сосуды были бы разорваны вследствие очень сильного растяжения 71. и сжатия при полном сгибании назад всего спинного хребта. Вполне естественно, что поскольку позвонки должны были быть прочно соединены друг с другом спереди, сочленения должны были быть расположены сзади. Я заканчиваю на этом данную книгу. Хотя осталось еще много до полного истолкования всего хребта и поскольку нельзя все это рассмотреть в этом отделе — иначе он расширился бы до неизмеримых пределов — и так как эти вопросы не допускают такого деления, которое позволило бы, чтобы одни были рассмотрены в этой книге, а все остальные были перенесены в следующую, мне показалось лучшим все оставшееся отложить для следующей книги.



Оставить отзыв
Оценка:
              
Текст отзыва

Ваше имя
Ваш комментарий будет опубликован после проверки модератором