Книга третья. О ноге
ГЛАВА I
168. Из всех живых существ один только человек имеет руки — органы, свойственные главным образом существу разумному. Так как он обладает руками, то из всех ходящих животных он один стоит вертикально на двух ногах. Поскольку необходимая для жизни часть тела является вполне законченной при наличии грудной клетки и полости живота и нуждается в органах хождения, то олени, собаки, лошади и другие животные того же рода и имеют 169. передние конечности, вполне сходные с задними; такое строение способствует быстроте их бега. У человека передние конечности превратились в руки; ему лично не нужна была быстрота движения, так как предстояло приручить лошадь благодаря своему разуму и рукам; ему было выгоднее обладать орудиями, необходимыми для занятия всякого рода искусством, чем быстротой хода. Но почему у него нет четырех ног и, кроме того, рук, как у кентавров? Во-первых, потому, что природа не могла объединить столь различные тела. Ведь ей нужно было не только соединить краски и формы, как ваятелям и живописцам, но и полностью смешать две субстанции, несоединимые и не смешивающиеся. Вообразите совокупление человека с кобылицей; ее матка никогда не сможет переработать сперму. Пусть Пиндар как поэт принимает басню о кентаврах, это можно допустить. Но если он в качестве человека умного и ставящего себя по образованию выше простого народа, решается писать 13: 170 «который у подножия горы Пелиона сочетался с кобылицами Магнезии: от этого-брака произошел удивительный народ, подобный своим родителям:, нижнюю часть тела он унаследовал от матери, а верхнюю — от отца», то с полным правом его можно упрекнуть в том, что он неудачно воспользовался мудростью. Правда, кобылица могла бы воспринять, сохранить семя осла и переработать его, создав животное смешанного типа. То же самое относится к ослице и жеребцу, волчице и кобелю, к кобелю не только по отношению к волчице, но и к самке лисицы или лисицы по отношению к собаке; но кобылица никак не могла бы воспринять внутрь матки семя человека, так как для этого потребовался бы более длинный детородный орган, чем у человека. Если даже допустить, что семя проникло бы в матку, оно испортилось бы или немедленно, или по крайней мере очень быстро. Мы даруем тебе, Пиндар, право песни и вымыслов зная, что Муза поэзии в числе прочих свойственных ей украшений 171. требует также чудесного; ведь мне кажется, что она не столько стремится просвещать, сколько поражать воображение и очаровывать слушателей. Мы же, для кого важнее истина, чем вымысел, хорошо знаем, что вещество семени человека и лошади ни в коем случае не может смешаться. Недопустим, что семя при оплодотворении смешается и что разовьется это странное и непонятное животное, найдем ли мы, какой пищей будет питаться это существо? Может быть, травой и сырым ячменем будет питаться нижняя лошадиная часть, а верхняя — вареной пищей, которой питается человек? Пожалуй, в этом случае было бы лучше создать два рта: один — человеческий, другой — лошадиный. Если же мы начнем делать предположения, касающиеся грудной клетки этого животного, то оно рискует также получить два сердца. Но если кто-нибудь не обратит внимания на все эти нелепости и допустит, что человек с лошадиными ногами может родиться и жить, то какую выгоду получил бы он от этого устройства своего тела? Разве только быстроту? Но и эту быстроту передвижения он может использовать не везде, а только на ровной 172. и гладкой местности. Если же приходится подниматься или спускаться или же ходить по склону и неровному месту, то настоящее устройство человеческих ног предпочтительнее. Итак, и для того, чтобы преодолеть какое-либо препятствие, и для того, чтобы взойти на острый крутой утес,— одним словом, чтобы преодолеть все трудности пути, человек пригоден больше, чем этот чудовищный кентавр. Я охотно посмотрел бы на этого-кентавра, воздвигающего дом, строящего корабли, влезающего по мачтам на реи судна, вообще прикладывающего руки к какому-нибудь морскому делу. Какую исключительную неловкость во всем и часто полную беспомощность проявил бы он! Каким образом при постройке дома взошел бы он на верхушку воздвигнутых стен по узким и высоким лестницам? Как влез бы он на реи кораблей? Как мог бы он грести, не будучи в состоянии сесть подобающим образом? Но хотя бы он и смог это сделать, то в таком случае передние ноги мешали бы движениям рук. Может быть, неспособный моряк, он был бы хорошим земледельцем? Но здесь он оказался бы еще более неспособным, 173. в особенности, если бы ему пришлось работать, взобравшись на дерево, и срывать те или иные плоды. Но не считай его неспособным только в одном этом. Перебери все ремесла и посмотри на него как на кузнеца, сапожника, ткача, писца; посмотри, как он сядет, на какие ноги положит свою книгу, как будет работать каким-либо орудием производства? В самом деле, сверх всех преимуществ, которыми одарен человек, он один из всех живых существ обладает способностью удобно садиться на седалищный бугор. Это не замечает большинство; думают, что один только человек может стоять прямо, но не знают, что только он один может и садиться. Этот кентавр поэтов, которого с полным правом можно было бы назвать не человеком, а каким-то человеком-конем, не мог бы прочно держаться на своем седалищном бугре, а если бы это и было возможно, то он не мог бы свободно управлять своими руками, так как ему во всех его действиях мешали бы передние ноги, подобно тому, как каждому из нас мешали бы два куска дерева, прикрепленные на груди. 174. Если бы нас, устроенных таким образом, уложили бы на маленькое, даже низкое ложе, мы представили бы собой странное сочетание, еще более странное, если бы нам нужно было заснуть. В самом деле, разве не представляли бы замечательного зрелища эти кентавры, вообще не могущие отдыхать ни на ложе, ни на земле. Действительно, сочетание частей, составляющих их туловище, требовало бы ложа для человеческой части и земли для лошадиной. Может быть, скажут некоторые, было бы лучше иметь четыре не лошадиные, а человеческие ноги. Но в данном случае человек, ничего не выиграв ни для одной из своих функций, лишился бы быстроты бега. Если мы отказываемся от четырех ног, будь то лошадиных или человеческих, то нам не нужны и ноги других животных, так как они сходны одни преимущественно с лошадиными, другие преимущественно с человеческими. Если из четырех ног две являются лишними, то вполне ясно, что если бы мы имели шесть ног или более, то в таком случае они тем более были бы для нас ненужными. Одним словом, существо, желающее хорошо использовать свои руки, не должно встречать 175. на своей груди никаких выступающих препятствий, будь то естественные или благоприобретенные.
ГЛАВА II
Как ни лошади, ни быку, ни собаке, ни льву, ни другим подобным им животным, не предназначенным для занятия каким-либо ремеслом, не нужно было иметь руки, так равно и ходить на двух ногах. В самом деле, какая польза была бы им стоять на двух ногах, будучи лишенными рук? Не получив, на мой взгляд, никаких преимуществ, если бы они были так устроены, они, как я думаю, лишились бы своих имеющихся у них качеств; я хочу сказать, во-первых, легкости принятия пищи, во-вторых силы передних конечностей и, наконец, в-третьих, быстроты. Не имея рук, одни были бы вынуждены подносить пищу ко рту при помощи передних ног, другие же брать ее, наклоняясь. Среди животных плотоядные имеют лапы, разделенные на несколько пальцев; травоядные имеют копыта, одни — раздвоенные, другие — цельные. Плотоядные во всех случаях проявляют много смелости и силы, поэтому их лапы не только разделены на несколько пальцев, но эти последние снабжены 176. сильными загнутыми когтями; ведь благодаря этому они могут быстрее схватить свою добычу и легче ее удержать, а среди травоядных нет ни одного столь сильного и смелого, как среди плотоядных. Но ведь и лошадь, и бык нередко выказывают большую смелость, а поэтому одна вооружена копытами, а другой — рогами. Что же касается животных совсем робких, то у них нет ни копыт, ни рогов для защиты, а имеются только лапы; и эти животные пасутся, опустив голову. Что касается плотоядных, то они употребляют свои передние лапы в качестве рук, чтобы удержать добычу, схваченную ими на охоте, и чтобы подносить пищу к пасти. Если бы наряду с сильным туловищем они обладали ногами с крепкими копытами, они проявляли бы большую быстроту, чем теперь. Но тех выгод, которые они извлекают из своих ног и только что мной указанных, являющихся для них более необходимыми, они не имели бы. Те же из животных, которые лишены крови, а следовательно, имеют более холодный темперамент и потому лишены совсем силы и быстроты в своих движениях, имеют 177. маленькие многочисленные ножки: маленькие потому, что они не способны носить большие тяжести и перемещать их; многочисленные потому, что они маленькие. Так как быстрота бега зависит или от числа, или от величины ног, то животным, лишенным больших ног, оставалось только в многочисленности ног искать для себя пользу. Поэтому некоторые из них, как, например, многоножка (iulos) и сколопендра, отличаются очень длинным туловищем; так как предусмотрительная природа позаботилась о достаточном пространстве для прикрепления значительного количества ножек. Но у животных, которых она наделила если не большими ногами, то по крайней мере длинными и тонкими, как, например, у сверчков и кузнечиков, ей не было необходимости увеличивать число этих органов. Но у Аристотеля есть подробное и прекрасное рассуждение о различных животных, не имеющих крови. Что же касается животных сухопутных, имеющих кровь и наиболее похожих на человека, то они все имеют по четыре ноги, созданные с целью быстроты и самозащиты, а у сильных диких животных эти ноги дополнительно иногда выполняют функции рук. Я достаточно говорил о тех преимуществах, которые ноги, приспособленные для бега, доставляют диким животным 178. во время охоты и при схватывании пищи. Если хотят убедиться, что для этих животных значительно безопаснее хождение на четырех лапах, чем вертикальное положение на двух ногах [при отсутствии рук.— В. Т.], достаточно подумать о том, что органы, находящиеся в животе и в грудной клетке, значительно более уязвимы, чем части позвоночника, и что при существующем способе хождения животных, о которых идет речь, наиболее чувствительные органы скрыты и защищены лежащими над ними частями, тогда как части менее нежные подвержены ударам и наиболее выступают. При стоячем же положении на двух ногах, наоборот, части, находящиеся в животе оказались не прикрытыми, не спрятанными, обнаженными и не защищенными и потому подверженными со всех сторон опасности. Так как у животных нет ни рук, ни разума, как у человека, то было необходимо, чтобы какое-нибудь средство наружной защиты было помещено впереди живота или грудной клетки в качестве помощи природной слабости заключенных в них органов. Поэтому было предпочтительнее, чтобы животные, имеющие кровь, все были четвероногими, как не имеющие крови — многоногими. Наоборот, было лучше, чтобы человек имел только две ноги, потому что он 179. не нуждался в тех преимуществах, которыми пользуются другие животные благодаря большому числу своих ног, и во многом он был бы стеснен, если бы он не стоял на двух ногах. Правда, что и птицы тоже двуногие. Но человек, единственный из всех живых существ, держится прямо, так как у него спинной хребет является прямым продолжением ног; если дело обстоит так со спинным хребтом, то в том же положении находятся и все остальные части туловища, необходимые для жизни. Спинной хребет служит для туловища как бы килем и в то время, как он составляет прямой угол с ножками птицы, и с лапами четвероногих, у одного только человека он продолжает ту же прямую линию. У четвероногих и у птиц ноги во время ходьбы по отношению к спинному хребту представляют ту же фигуру, как ноги человека при сидячем положении. Поэтому мы и сказали немного выше, что за исключением человека ни одно животное никогда не имеет вертикального положения
ГЛАВА III
Почему же животные не могут сесть, опираясь, как человек, на свой седалищный бугор. Ведь только этого вопроса остается еще коснуться. Это потому, что органы, 180. прикрепленные к тазобедренным костям, должны сгибаться спереди назад в сочленении бедренной кости с больше-берцовой. При сидячем положении спинной хребет составляет прямой угол с бедром. Если бы в свою очередь бедренная кость не составляла с болыпеберцовой костью другой прямой угол, нога не стояла бы прямо на земле и устойчивость сидячего положения была бы нарушена. Если же сидячее положение заключается в том, что члены, прикрепленные к тазобедренным костям, сгибаются в колене, то ясно, что оно отсутствует у всех четвероногих; ведь у них у всех задние ноги сгибаются вперед. Как и у человека, их передние конечности прикреплены к лопаткам, а задние — к тазобедренным костям. Но в противоположность тому, что происходит у человека, обе их конечности сгибаются — передние назад, а задние вперед. Было в самом деле предпочтительнее для самих четвероногих, чтобы углы сгибания были обращены друг к другу; но для человека, у которого конечности, прикрепленные к лопаткам, превратились в руки, было выгоднее, чтобы сгибание происходило в локтевом суставе сзади наперед. В предыдущей книге было доказано, что было лучше, 181. чтобы руки были обращены друг к другу; так же не без основания ноги могут сгибаться в колене спереди назад. Только таким образом человек может принимать удобное сидячее положение, как мы и это показали немного раньше. Так что, когда спинной хребет находится на одной прямой с ногами, живое существо (to zoon) может принимать три различных положения. Если оно кладет хребет на землю, то устанавливается полная супинация, если оно лежит на животе, то полная пронация, если оно твердо стоит на ногах, то вполне правильное вертикальное положение, но если ноги составляют угол с позвоночником, то ясно, что ни одно из этих положений не будет точно прямолинейным. Поэтому мы с полным правом раньше сказали, что только человек держится прямо. Все остальные животные наклонены вперед, одни больше, другие меньше. Они и ходят совершенно так, как маленькие дети, которые ползают на руках. Ящерицы и все животные с короткими ногами полностью наклонены вперед и их брюшко то и дело касается земли; у змей это еще очевиднее. Лошадь, собака, бык, лев и все четвероногие 182. имеют положение, среднее между положением совершенно наклонным и совершенно прямым. То же относится и ко всем птицам, несмотря на то что они двуногие, так как у них органы хождения не расположены на одной прямой с позвоночником. Итак, из всех животных только человек держится прямо, и мы доказали, что только он один устроен так, что может сидеть. Все действия, выполняемые руками при занятиях ремеслами, требуют этих двух положений; ведь мы пользуемся нашими руками то стоя, то сидя. Никто никогда не работает лежа на спине или на животе. Природа вполне права, не дав ни одному другому животному такого строения, при котором оно могло бы или стоять, или сидеть, потому что ни одно животное не было предназначено пользоваться для работы своими передними конечностями. Воображать же, что если человек держится прямо, то это для того, чтобы спокойно смотреть на небо и иметь возможность воскликнуть14: «Смело смотрю на Олимп лицом, не знающим страха», могут только люди, никогда не видевшие рыбу, называемую «созерцатель неба». Эта рыба (скорпена небозор даже против своего желания всегда смотрит на небо; человек же, только откинув назад голову, видит его. 183. Он не один обладает этой способностью запрокидывать голову; в той же степени ею обладают и ослы, не говоря уже о птицах с длинной шеей, которые при желании не только свободно смотрят наверх, но с легкостью вращают глаза во все стороны. Непонимание следующего изречения Платона 16 является для таких людей доказательством полного их невнимания: «Смотреть высоко—это не значит лежать на спине, разинув рот; это, я думаю, значит созерцать благодаря своему разуму природу вещей». Но, как я уже заметил в начале моей работы, немногие из моих предшественников были хорошо знакомы с назначением частей тела. Это служит для нас основанием тем более настойчиво стараться изучать предмет во всех его деталях, не упуская решительно ни одного свойства частей, т. е. как мы уже заметили, ни положения, ни объема, ни строения, ни формы, ни разнообразных очертаний, равно ни мягкости, ни твердости, ни других свойств, присущих различным веществам (crasis), ни общности, устанавливающейся между частями благодаря их соединению, 184. ни точкам прикрепления или плотной прилаженности, или мер, принятых для их безопасности.
ГЛАВА IV
Итак, начнем опять с ног и покажем, что каждая их часть устроена так искусно, что невозможно придумать лучшее строение. Путь рассуждения, а равно и выдвижение и доказательство каждого положения и здесь будут соответствовать методу, указанному с самого начала. Подобно тому, как рука является органом хватания, нога есть орган хождения; и так как это не только орган хождения, но и орган, присущий прежде всего существу разумному, именно это я имел в виду, когда выше говорил о числе ног, то следует доказать, что каждая отдельная часть ноги устроена наиболее целесообразно для существа разумного и двуногого. Что же, может быть, было бы лучше, чтобы человек имел округлую и твердую стопу, как у лошади, или удлиненные широкие, мягкие и расчлененные на несколько частей стопы, какими они являются в действительности? 185. Быстрота и трудная ранимость были бы, может быть, следствием первого строения; второе строение не имеет ни того, ни другого преимущества, тем не менее оно является подходящим для преодоления всех трудностей, когда надо влезать на высокие стены, на деревья или скалы. Если верно, что ни одно из этих двух строений не могло соединить это двойное преимущество, и если надо было обязательно выбирать, то совершенно ясно, что первое преимущество желательнее для лошади, а второе — для человека. Лошадь, поскольку она четвероногое животное, будет твердо ступать на округлых копытах; для двуногого же существа такое устройство было бы очень опасным, если только не вообразишь себе для него округлых, и притом очень больших и широких копыт. Но в таком случае мы нагрузили бы животное лишней тяжестью и ноги были бы чем угодно, только не органом быстроты. Если ноги должны быть округлыми в интересах быстроты, то, кроме того, необходимо еще, чтобы они были маленькими, как у лошади; таким образом, 186. твердость копыта прекрасно предохраняет это животное от поранений; но человек, который может изготовить себе обувь, не только не получил бы никакой пользы от этой твердости, но скорее стал бы испытывать ряд неудобств. При настоящем положении, если наша обувь износилась, легко заменить ее новой. Но если бы наши ноги имели естественную обувь, например, цельные копыта, как у лошади, или раздвоенные, как у быка, мы тотчас захромали бы, если бы они потерпели хотя бы малейшее повреждение. Так как эти животные лишены рук и не знают ремесел, то для них было лучше иметь ноги, так или иначе защищенные от поранений; но человеку, имеющему возможность при любых обстоятельствах выбирать себе наиболее подходящую обувь, а с другой стороны, часто бывает необходимо пользоваться босыми ногами, было выгоднее иметь ничем не защищенные ноги.
ГЛАВА V
Было уже достаточно сказано о преимуществе стоп удлиненных и мягких. Теперь следовало бы указать, почему они обладают именно той длиной и той шириной, 187. какая существует в действительности, той незаметной впадиной на нижней поверхности и подъемом на верхней и, наконец, почему они разделены на пальцы? Так как нога, как мы уже сказали является не просто органом хождения, но и органом, наиболее приспособленным для существа разумного, и так как отсюда ясно, что это орган сложный, а не совершенно простой, то будем твердо помнить об этом его значении. Поэтому нам прежде всего следует сказать, как происходит процесс хождения, и затем, благодаря каким привходящим моментам хождение является приспособленным для человека. Процесс хождения совершается в том случае, когда одна нога стоит на земле, а другая движется вперед. Но на землю опирается одна лишь стопа, тогда как в движении вперед участвует вся нога (skelos) целиком. Таким образом, так как хождение получается в результате стояния на земле и движения, то стопы являются органами стояния, а ноги в целом — органами движения. Это вполне очевидно, когда стоишь неподвижно; ведь стопы и тогда выполняют функцию стояния, ради которой они были созданы. Равным образом и во время ходьбы или бега одна стопа стоит твердо на земле, а другая 188. одновременно со всей ногой выбрасывается вперед. Если мы меняем место, то это благодаря двигающейся ноге, так как она вызывает это перемещение, а если мы не падаем, то благодаря стопе, прочно стоящей на земле. Но как она может подвигать животное вперед, если сама не двигается? Два недавно происшедших события дадут нам достаточное доказательство сказанного; я имею в виду, с одной стороны, чуму, поразившую у многих нижние конечности и, с другой — жестокость того разбойника около Коракесия в Памфилии. Чума вызывала гниение стоп, а разбойник — отрубал их. Испытавшие такое несчастие не могли уже ходить без палки, которая, конечно, не помогала передвижению ног, но служила той опорой, которою до того являлась стопа. Опираясь на две изувеченные стопы, они, правда, могли держаться стоя, но ходить не могли, так как тогда пришлось бы поручить поддержку всего тела одному изувеченному органу. Я видел также других людей, потерявших только пальцы на стопах вследствие отморожения. 189. Что касается стояния, ходьбы и бегания, по крайней мере на ровной и гладкой поверхности, то они не отставали от здоровых. Но если приходилось пересекать трудно проходимые местности, особенно если встречались крутизны, они не только отставали, но были в этом случае совершенно беспомощны и бессильны их преодолеть. Те, у которых [вследствие гангрены.— В. Т.] отгнивали не только пальцы на стопах, но и примыкающая к ним часть, называемая плюсной (pedion), отличались шатающейся походкой, не только на неровной, но и на ровной поверхности. Если же потеряна предшествующая плюсне часть, называемая предплюсной (tarsos), то нельзя не только уверенно ходить, но и твердо стоять. Все это доказывает, что для твердого стояния на ногах надо, чтобы стопы были длинные и широкие и по этой причине такие стопы были даны человеку, которому более чем какому-либо четвероногому, необходима уверенность походки. Ведь человеку присуще такое строение стопы исключительно как существу двуногому, а не только как существу разумному. В качестве последнего ему было присвоено разнообразие видов стояния, так как он должен был преодолевать трудно проходимые места; а это было бы невозможно, 190. если бы стопы не имели многообразных сочленений. Что касается кисти, то мы уже ранее доказали16, что разнообразие сочленений и внутренняя впадина ладони обусловили способность приспособляться ко всем формам предмета. Точно так же стопы, по возможности ,во всем сходные с кистями рук, многообразные по сочленениям, вогнутые в той своей части, которая предназначена для прохождения по неровностям в любой местности, могут хорошо и твердо ступать. В этом именно и заключается превосходство человеческих ног, превосходство, которое мы стремились найти, говоря, что природа дала человеку стопы, подходящие не только для существа, предназначенного для ходьбы, но и для существа разумного; и если бы кто захотел сжато и ясно определить это преимущество, он сказал бы, что оно заключается в разделении на пальцы и в наличии впадины посредине. В самом деле, ты можешь с наибольшей очевидностью убедиться в том, насколько эти преимущества способствуют уверенности походки на неровной поверхности, наблюдая человека, поднимающегося по длинной и узкой лестнице 191. Впадиной свода своей стопы он обхватывает выпуклость ступеней, а затем, сгибая, насколько возможно обе конечности, пальцы и пятку, он закругляет подошву, охватывающую наподобие кисти лежащее под ней тело. Другими словами, и теперь, как мне кажется, подтверждается, то, что мы установили с само-то начала.
Только что было доказано, что стопы созданы для устойчивости положения тела и что лучше всего приспособленными для этого являются стопы длинные, мягкие и широкие. Доказывая в данный момент, что стопа человека способна твердо ступать по всякому месту, и добавляя, что это является необходимым последствием ее строения, мы не затрагиваем нового вопроса; мы только подтверждаем наше первоначальное положение. Что же еще недостает нашему рассуждению? Это необходимость объединить под одним названием вопрос, касающийся необходимости этого расположения, вопрос, который в настоящий момент как бы делится на две части. В самом деле, мы уже говорили, что человеческая стопа вполне разумно разделена на пальцы и вогнута посредине для того, чтобы человек мог ходить по всякого рода 192. поверхностям. При помощи этой средней выемки, говорили мы, стопа охватывает выступающие места почвы, а пальцы служат ему главным образом — ведь и это еще следует добавить —в местах крутых, на косогорах и склонах. Какова же причина всего этого, причина, которую мы могли бы выразить •одним словом? Это та, которую мы не так давно давали почувствовать на протяжении всего нашего рассуждения, когда мы говорили, что в силу природы вещей стопа человека насколько возможно подобна кисти. Если это правильно и кисть является органом хватания, то ясно, что и стопа должна быть таковой, по крайней мере до известной степени. Не так обстоит дело у лошадей, так как их копыто совершенно лишено способности хватания. На их долю досталась быстрота не ради разнообразия движений, присущего существу разумному, но ради легкости и проворства. Ноги льва, волка, собаки представляют промежуточную ступень; они не столь просты, как у лошади, и им недостает разнообразия сочлепепий, как у стопы человека. Эти животные, правда, пользуются своей лапой как рукой во время охоты и для хватания пищи; 193. но для других многообразных действий, выполняемых человеком, они совершенно не приспособлены.
ТЛАВА VI
1А здесь наше рассуждение заставило нас уподобить кистям стопы, разделенные на пальцы. И пусть вновь будут для нас следующие соображения как бы началом и основанием всего того, что будет нами сказано в дальнейшем; было совершенно необходимо, чтобы человеческая стопа служила не только для простой устойчивости, как нога лошади, но чтобы она была приспособлена для захватывания, раз уж высшее совершенство в обоих отношениях не может одновременно существовать; в противном случае человек имел бы вместо ног или руки, или лошадиные ноги. Если бы он имел руки, большой палец должен был бы быть противопоставлен другим пальцам, как было доказано в предыдущей книге, и основа устойчивости была бы полностью утеряна. Если бы стопы у него были очень маленькие, закругленные, твердые и легкие, как лошадиные ноги, то они совершенно утратили бы способность захватывания. Итак, чтобы по возможности сохранить преимущества обоих строений и избежать их неудобства, природа создала 194. человеческие стопы с пальцами и многочисленными сочленениями, как у кистей рук. Однако вместо того, чтобы противопоставить большой палец стопы другим пальцам, она поместила и расположила лх в одной плоскости один рядом с другим. Неужели это — единственное различие в строении кисти и стопы, или, может быть, в качестве органов устойчивости они имеют иное, особенное устройство? Оно является не маловажным и не случайным; оно заключает в себе то, что есть общего во всяких ногах, но оно не встречается у лошади, нога которой ни в какой мере не является подобием кисти; у других животных это устройство встречается не в равной степени, но вообще их стопы имеют нечто общее со строением кисти. У человека же есть все для полного сходства: у него есть часть, подобная запястью; она называется предплюсной (tarsos), другая часть, похожая на пясть; она получила у современных врачей название pedion — плюсна; наконец, пальцы стопы довольно похожи на пальцы кисти. Итак, вот три части стопы, соответствующие таким же частям кисти: пальцы, плюсна и предплюсна, из которых ни одной части не имеется у лошади. Что же касается части стопы, лежащей под костями голени, 195. той части, на которую нога целиком опирается, будучи в вертикальном положении, и общей для всякого вида ног, то она не имеет одного общего названия, подобно предплюсне и плюсне. Она состоит из трех костей, имеющих каждая свое название, а именно: таранная кость ;[астрагал.— В. Т.], пяточная — названия общеизвестные — и ладьевидная кость, которой дали такое название врачи-анатомы. Ни одна из этих костей не имеет своей аналогии в кисти. Они являются исключительно органами, служащими для поддержки, тогда как все остальные служат одновременно и для поддержки и для захватывания. В самом деле, ни предплюсна (tarsos), ни плюсна (pedion) 17 не являются единой простой частью но, как запястье (carpos) и запястье (metacarpion), составлены из многочисленных маленьких и твердых косточек.
ГЛАВА VII
Теперь рассмотрим, как мы это сделали по отношению к кисти, какова, величина каждой из простых частей стопы, каковы их форма, положение,, как они связаны между собой и каково их число. Скажем также об их мягкости и твердости, 196. о степени их плотности или пористости и других общих свойствах тел, присущих также стопам, укажем повсюду их назначение и докажем, что не могло быть лучше, если бы их создали иначе. Этот вопрос потребовал бы не менее длительного рассмотрения, чем кисть, но сходство их структуры его сокращает. В самом деле, что касается сходства между стопой и кистью как органа хватания, мне остается только сослаться на подробное описание кисти. Что же касается стопы как органах хождения, то нам следует рассмотреть этот вопрос здесь. Наличие многочисленных костей различной формы с разнообразными сочленениями и соединенных между собой посредством перепончатых связок присуще стопе в качестве органа охватывания. Поэтому она имеет пять пальцев, из которых каждый снабжен определенным числом сочленений; что же касается расположения всех этих пальцев в одной плоскости, то оно свойственно стопе как органу поддержки тела. По этой же самой причине пальцы стопы короче пальцев кисти. Длинные пальцы были необходимы исключительно органу, предназначенному для хватания. Для стоп, поскольку они являются органами охватывания, лишь для того, чтобы обеспечить возможность хождения по любой поверхности, существующий размер пальцев вполне достаточен. То же, что их внутренние части более выпуклы, а наружные более плоски — это двойное устройство вполне подобает органу охватывания, чтобы схватить и охватить неровности почвы, а равно и органу устойчивости. В самом деле, так как во время: процесса хождения одна нога двигается, тогда как другая, целиком, покоясь на земле, выдерживает тяжесть тела, то природа вполне права, сделав более выпуклой внутреннюю часть. Ведь если бы стопа была одинаковой высоты с обеих сторон, то прежде всего в сторону поднятой ноги наклонилась бы стопа, а затем и вся нога, стоящая на земле. Отсюда, ясно, что во время хождения мы могли бы легко упасть. Для обеспечения наибольшей безопасности хождения внутренние стороны и созданы более выпуклыми, и люди, у которых они не выпуклы во время борьбы, бега, а иногда даже при хождении по неровной 198. почве, падают. Очевидность этого доказательства еще сильнее поразит тебя при дальнейшем чтении книги; в данный же момент этого замечания достаточно. В самом деле, вполне разумным кажется тот факт, что внутренние части стопы •одновременно возвышенны и вогнуты, чтобы обеспечить устойчивость ж точность охватывания. Итак, ты не будешь больше допытываться, почему передняя часть пяточной кости более тонкая и более узкая и почему она кажется более сдвинутой в сторону мизинца; ведь если бы эта кость спереди была такая же толстая и широкая, как сзади, и если бы она продолжалась по направлению к передней части стопы, не изменяя своего объема, то как бы могла получиться у стопы подошвенная вогнутость? Поэтому природа с полным основанием значительно сократила с внутренней стороны стопы ее толщину и ширину. Вот почему кажется, что она направляется в сторону мизинца. Вот почему опять-таки кажется, что таранная кость направлена более внутрь, хотя ее задняя часть опирается на середину пяточной кости. Но, так как последняя становится все тоньше в передней своей части и кажется отклоняющейся наружу, 199. то таранная кость (pterne), естественно, кажется помещенной впереди пяточной кости и как бы нависшей над ней. Ведь как можно было бы создать наилучшим образом внутреннюю вогнутость стопы, если не сделать пяточную кость более тонкой, более узкой на внутренней ее части и сохранить у верхней кости первоначальную ширину? Ведь поскольку пяточная кость поддерживала весь орган целиком, она должна была всегда твердо опираться на землю, тогда как верхняя кость должна была быть подвешенной и находиться над ней. В силу этого из всех костей, сочленяющихся с таранной и пяточной костями, кость, называемая кубовидной и сочленяющаяся с пяточной, расположена с наружной стороны стопы и плотно опирается на землю, тогда как кость, называемая ладьевидной и соединенная с астрагалом, — таранной костью, подвешена, как эта последняя, высоко поднята над землей и расположена с внутренней стороны стопы. Точно так же три косточки предплюсны, соединенные с ладьевидной, кажутся тоже приподнятыми и находятся с внутренней стороны стопы, так как с их наружной стороны находится 200. плотно опирающаяся и опущенная книзу кубовидная кость, которая сочленяется, как было уже сказано, с пяточной костью. Отсюда уже очевидно назначение семи первых костей стопы.
ТЛАВА VIII
Не без основания пяточная кость является самой большой костью, она гладкая на нижней поверхности, закругленная с верхней и задней и удлиненная с наружной стороны стопы. Пяточная кость очень большая, так так служит в вертикальном положении основой всего органа; она гладкая с нижней стороны, чтобы твердо стоять на земле; закруглена с других «сторон, чтобы противостоять повреждениям; удлинена со стороны мизинца ж постепенно суживается из-за нижней впадины стопы. По той же причине астрагал — таранная кость — не суживается, но, оставаясь приподнятой, в таком положении сочленяется с ладьевидной костью, также приподнятой, и в этом месте образует как бы свод. Вслед за этими костями следуют кости предплюсны. Три из них сочленяются с ладьевидной, четвертая же — с пяточной. Эта последняя, как мы уже упоминали, устойчиво опирается на землю с наружной стороны стопы, остальные незаметно 201. приподнимаются: ладьевидная кость расположена наиболее высоко, чтобы способствовать укреплению той части органа, которая носит название предплюсны (tarsos), и чтобы приподнять нижние части стопы (pus). Затем сперва идут кости плюсны (pedion), которые соприкасаются с землей и расположены перед таранной костью, кубовидной и ладьевидной и тремя костями предплюсны, сочленяющимися с этой последней. Исходя из этого обстоятельства [соприкасания с землей.— В. Т.] анатомы дали название этой части «плюсна» (pedion). Под конец следуют фаланги пальцев. Самый толстый палец, расположенный с внутренней стороны, имеет не три фаланги, как остальные, а две. В самом деле, так как средняя часть стопы должна быть высокой и выгнутой, как дугообразный свод, было разумно-поместить на двух концах твердые точки опоры, в виде самых толстых костей. Сзади уже находилась пяточная кость. Впереди, если бы большой палец не был значительно толще других и не был составлен всего из двух фаланг, не существовало бы никакой опоры для как бы подвешенных костей. Поэтому прежде всего большой палец стопы толще остальных пальцев не в той же степени, в какой большой палец кисти толще других,. но в значительно большей степени. 202. Во-вторых, он имеет не три фаланги, как большой палец кисти и все остальные пальцы, а только две. Так как природе, я думаю, было целесообразно поместить там большие кости, она остереглась разделить их на большое количество мелких.. Та часть плюсны, которая находится со стороны большого пальца, получила на своей нижней поверхности, как бы в виде двух валов, две опоры для того, чтобы первая фаланга большого пальца сочленялась с названной, выше частью плюсны только тогда, когда последняя твердо стоит нш земле; природа, как мне кажется, создала со всех сторон опоры для этой части стопы, которая должна была особенно уставать вследствие' наличия впадины и того подобия свода, образуемого косточками, помещенными впереди. Следовало бы сейчас сказать, соответствует ли плюсна в точности пясти кости или отличается от нее в чем либо? На мой взгляд-сходство является вообще полным. И здесь и там перед первой фалангой каждого пальца находится одна кость. Но в стопе, где все пальцы расположены на одной линии, число костей плюсны равняется, 203. как и должно быть, числу этих пальцев. Но так как в кисти большой палец занимает особое место, будучи отодвинут насколько возможно от других пальцев, удаляясь от них у сочленения с запястьем, то разумно, что пясть состоит только из четырех костей. Эвдем полагает, что плюсна и пясть, каждая одинаково состоит из пяти костей, и что большой палец кисти имеет только две фаланги, как и большой палец стопы; так как Эвдем считает себя обязанным сохранить и полную аналогию, он отклоняется от истины. Большой палец явно состоит из трех косточек, как это доказывают сочленения и движения. Но, несмотря на то что дело обстоит так, аналогия частей не менее очевидна, хотя мы и не разделяем ошибки Эвдема. Аналогия в строении запястья и предплюсны не представляет никакой, неясности. В самом деле, предплюсна состоит из четырех косточек, тогда как у запястья число их вдвое больше ввиду того, что оно имеет два ряда. Необходимо было, чтобы органы хватания состояли из маленьких, но многочисленных частей 204. и части более крупные и менее многочисленные входили в структуру органов передвижения. Передние части стопы, будучи, совершенно сходны с органами хватания, состоят из одинакового числа костей, как и в кисти. Так как единственная косточка, которой не хватает у большого пальца стопы, добавлена к плюсне, то число остается одно п то же. Что же касается задних частей стопы, являющихся только органами передвижения, то они не имеют своей аналогии в кисти. Средняя остающаяся часть не вполне сходна с двумя остальными, но и не совсем несходна; однако предплюсна получила форму, единственно возможную' для части, которая, находясь между двумя столь различными конечностями, могла только до известной степени соответствовать природе каждой из них. Кость, называемая кубовидной, находящаяся у наружного края, предплюсны, сочленяется с выемкой, образуемой на конце пяточной кости. Три остальные кости предплюсны соединяются с ладьевидной посредством, трех кубов. Она, со своей стороны, охватывает головку астрагала — таранной кости. Эта же последняя зажата между эпифизами большой берцовой костиималой с верхней латеральной стороны и, кроме того, задней поверхностью 205. Она лежит на пяточной кости и входит двумя выпуклостями в две выемки этих костей. Разгибание и сгибание стопы зависят от верхнего сочленения, образуемого астрагалом — таранной костью, как было сказано, при помощи эпифизов большой и малой берцовой костей; боковые вращательные движения происходят в результате ее сочленения с ладье-задней костью. Остальные сочленения костей стопы, подобно многочисленным и маленьким сочленениям кисти, мало помогают описанным сочленениям. Эти сочленения сами по себе незаметны. На основании этих замечаний можно заключить, что астрагал — таранная кость—самая важная из всех костей стопы, содействующих движению этой части, а пяточная кость —• самая важная из тех, которые служат для стояния. Следовательно, полагалось, чтобы одна заканчивалась со всех сторон закругленными формами, а другая обладала нижней поверхностью гладкой, ровной, в высшей степени неподвижной и прочно связанной с окружающими костями. Кроме того, было необходимо, чтобы она превосходила своей величиной не только другие кости, но даже таранную. 206. Эта последняя, тоже очень крупная, так как в верхней своей части она сочленяется с очень крупными: костями, а впереди образует значительный апофиз для сочленения с ладьевидной костью. Тем не менее пяточная кость значительно крупнее, так как сзади она выступает не только за астрагал — таранную кость, но и за большую берцовую; ее передняя часть значительно удлиняется, ширина соразмерна длине, а ее толщина соответствует этим двум измерениям. Ведь она является продолжением оси большой берцовой кости и почти исключительно одна поддерживает всю кость, а вместе с ней и бедро и тем самым всю массу тела, особенно если нам приходится прыгать или идти быстрым шагом. Вследствие этого было необходимо, чтобы пяточная кость обладала значительной толщиной, в противном случае природа была бы неправа, доверив ей такие значительные тяжести. По этой же самой причине следовало, чтобы ее прикрепление было прочным, а не хрупким и слабым. Если бы она сочленялась с большой и малой берцовой костями без посредства таранной, то она была бы совершенно лишена твердости и прочности. В самом деле, так как стопа начинается 207. там, где кончается голень, то именно в этом месте должно было находиться самое важное из всех сочленений и наиболее значительное для движений стопы. Поэтому таранная кость находится между большой берцовой костью и пяточной, но так как эта последняя обязательно должна сочленяться •с таранной, то природа, опасаясь, как бы вследствие соседства таранной кости пяточная кость, приобретая более сильные движения, не лишилась бы частично прочности своего положения, прежде всего, как мы уже сказали, прочно укрепила два апофиза таранной кости в углублениях пяточной кости; кроме того, она прикрепила ее не только к таранной кости, но и ко всем соседним костям при помощи многочисленных связок, твердых и хрящевидных, из которых одни плоские, другие круглые. Она расположила их насколько возможно так, чтобы сохранить требуемую прочность. Кроме того, зная, что пяточная кость больше какой-либо другой подвержена сильному утомлению при всех этих движениях, она сделала ее очень твердой и из особого вещества, снабдила снизу очень выносливой кожей, способной ослаблять и заранее притуплять удары всех тяжелых и 208. твердых тел. Но, как уже было сказано, наружные части стопы должны были быть более низкими, а внутренние — более высокими, и, так как можно было опасаться, что стопа делается более тяжелой, если при помощи многочисленных и крупных костей она приподнимается, природа создала с внутренней стороны посредине выемку, предвидя, что такое строение даст стопе, как органу охватывающему еще и другое преимущество, важное для безопасности стояния на неровной поверхности, преимущества, на которые мы уже указывали. Эта выемка, по-видимому, была создана по трем причинам: во-первых, для приподнимания внутренних частей, во-вторых, для охватывания и, наконец, в-третьих, для легкости. Первая способствует устойчивости стояния, вторая — различным способам хождения, а третья — быстроте движений. Напомним здесь опять о стопе обезьяны. Если ее кисть, обладающая уродливым большим пальцем представляет смехотворное подражание человеческой кисти, то от стопы человека ее отличает несовершенное строение не одной какой-либо части, 209. а большого их числа. Пальцы сильно отстоят друг от друга и значительно больше, чем пальцы кисти. Тот палец, который должен быть самым большим, оказывается самым маленьким. В частях, находящихся за этими пальцами, нет ничего, что укрепляло бы плюсну. Поэтому их основание совершенно лишено какой-либо устойчивости и скорее имеет впадину, как и кисть. У обезьяны строение ног также не является прямым продолжением позвоночника, как у ног человека. Обязьяна, кроме того, совершенно лип1ена тех толщ мяса на седалищных буграх, которые сзади покрывают и скрывают отверстие, выделяющее экскременты, — мясной толщи, столь полезной, кроме того, как средство защиты от предметов, служащих сидением. Таким образом, обезьяна не может ни сидеть удобно, ни стоять прямо, ни даже бегать. Взамен этого она очень быстро лазает, как мышь, по прямым и гладким предметам, благодаря впадине на стопе и сильно расходящимся пальцам. Такое строение, 210. позволяющее стопе свободно охватывать все выпуклые тела и крепко держать их со всех сторон, весьма подходит для животных, созданных для того, чтобы при их помощи высоко влезать.
ГЛАВА IX
Я уже достаточно сказал о костях стопы. О сухожилиях и мышцах будет сказано немного позднее, так как прежде я решил рассказать о костях всей ноги, ибо и они содействуют выполнению всего вышесказанного. Бедро, подобно плечу, имеет только одну кость. Голень имеет две кости, аналогичные костям предплечья. Большая называется большой берцовой костью как и весь орган целиком, меньшая — малой берцовой (регбпе). Бедренная кость, конечно, как и следует, является самой крупной из всех костей. Ее верхний конец входит в вертлужную впадину (cotyle), она несет всю тяжесть покоящегося на ней тела, хотя природа подготовила во впадине так называемой седалищной кости прекрасное место для головки бедренной кости; она не составляет прямой линии с этой впадиной, но иному при поверхностном исследовании 211. может даже показаться, что форма бедра несовершенна; ведь с верхней и наружной стороны она выпуклая, а с противоположной — вогнута, и Гиппократу уже была известна ее настоящая форма; в случае перелома он советует сохранять ее положение и не изменять поспешно. У людей, у которых от рождения бедренная кость более прямая, чем следует, колени вывернуты наружу. Это большое неудобство, говорит он где-то ls, не только при беге, но и при ходьбе и даже при стоянии, и всякий человек, как я полагаю, каждый день при первом же взгляде должен убедиться, насколько велико это неудобство. Если бы шейка (auchen) бедренной кости не отклонялась бы в наружном направлении тотчас же по выходе пз вертлужной впадины, она находилась бы слишком близко от шейки другой бедренной кости. Если бы это было так, то где бы поместились медиальные мышцы бедра (meros), которые по необходимости должны быть очень крепкими? Где место для нервов спинного мозга, расходящихся: по всей ноге? Где место для вен, артерий, для желез, наполняющих их промежутки? Нельзя было бы сказать, что следовало поместить все эти части с наружной стороны бедренной кости, 212. так как в этом случае они легко подвергались бы ударам всех посторонних тел, которые их задевали бы. Может быть, мы и сами, не говоря уже о природе, сумели бы поместить в надлежащем месте, недоступном для повреждений, столь важные сосуды, и если бы один из них был поврежден, то животное с трудом бы выжило. Ведь, если бы рана затронула одну из значительных: артерий, расположенных в данном месте, то животное неминуемо' погибло бы. Следовательно, если бы надо было приготовить место для вен,, артерий, желез, нервов и мышц, столь многочисленных и крупных, необходимо было, чтобы бедренная кость выступала из выемки в косом направлении. Итак, она отходит и наружные ее части как бы переходят за боковую наружную плоскость тела. Если у некоторых людей шейка бедренной кости менее выступает наружу, то части паха (bubon), будучи сжаты,, трутся друг о друга и поэтому эти лица вынуждены ходить, выворачивая бедро и колени наружу. Почему, могут возразить, природа не поместила, вертлужные выемки более наружу, и не вынесла их туда, где теперь находятся выпуклости бедренных костей? Ведь в этом случае шейка бедренной кости продолжала бы по прямой линии направление самой: головки, 213. и кость была бы прямая. Это потому, что было необходимо,, чтобы тяжесть тела покоилась по прямой линии и перпендикулярно на верт-лужной впадине и на головке кости, особенно во время ходьбы или бега,, когда мы одну ногу выносим вперед, а другая твердо стоит на земле; это явление возможно только при условии, что поддерживающая часть имеет солидную опору в центре. Если такое положение ноги является наиболее надежным при ходьбе, то противоположное положение явно повлечет за собой наибольшее неудобство. Поэтому отодвинуть к наружным частям седалищных костей вертлужные впадины, а вместе с ними — головки бедренных костей было небезопасно, и наилучшим строением является то, которое существует в данное время, но так как и из-за этого, произошло бы чрезмерное сближение, то оставалось одно только средство,, а именно не продолжать бедренную кость по прямой линии к ее головке, но отклонить ее кнаружи, как это имеет место теперь. С другой стороны, если бы бедренные кости до колен все расходились и никоим образом не сближались, то ноги получились бы кривыми в другом роде, чем в том, о котором говорилось выше. Поэтому 214. вполне разумно, что верхний конец шейки заметно отходит кнаружи от головки кости, за ним непосредственно и половина диафиза бедренной кости продолжает это< направление, чтобы затем изогнуться внутрь и направиться к колену. Вот почему бедренная кость, рассматриваемая как нечто целое, представляет собой выпуклость наружную и вогнутость внутреннюю, а также сзади: она более плоская, а спереди более выпуклая. Такое строение благоприятствует сидячему положению и многим действиям, которые мы производимсидя, как, например, письму, если лист лежит на бедре. Также всякийдругой предмет лежит на выпуклости бедер лучше теперь, чем если бы онибыли устроены иначе. Кроме того, когда наше тело опирается на однутолько ногу,— мы знаем, что такое положение очень часто бывает намполезно при различных обстоятельствах жизни и при занятии разнымиремеслами — выгнутая форма предпочтительнее прямой. Если бы ширинаорганов, которые поддерживают, и частей тела, которые поддерживаются,была бы одинаковой, то стояние на одном из этих органов было бы особеннотвердо и устойчиво, так как каждая из верхних частей тела находила быв этом органе перпендикулярную точку опоры. Точно так же и теперь,так как бедренная кость образует свод, 215. причем одна часть, ее теланаправляется преимущественно наружу, другая — преимущественновнутрь, а третья — занимает среднее положение, то у каждой верхнейчасти тела имеется точка опоры по прямой линии. Природа, имея в видувсе то же назначение, сделала не только бедренную кость более выпуклойс внешней стороны, но и большую берцовую кость. Самое большое доказательство того, что я утверждаю, состоит в следующем: лица, у которыхноги более выгнуты изнутри наружу, будь это еще во чреве матери илиприобретено в первые годы жизни, гораздо тверже и прочнее держатсяна своих двух ногах или на одной, чем лица, у которых ноги прямые.Природа при построении ног имела в виду не только прочность при стоянии, она оказалась не менее предусмотрительной, дав нам способностьбыстро бегать в случае необходимости. Она избежала слишком большогорасхождения ног и придала им достаточный изгиб, позволяющий твердостоять, ничем не стесняя быстроты бега. Затем, так как было вполне разумно, как мы это только что доказали, чтобы верхняя часть большойберцовой кости, отходящей от колена, 216. незаметно отклонялась наружу,п чтобы нижняя часть, соприкасающаяся с лодыжкой стопы, отклоняласьвнутрь, по той же причине было разумно, чтобы внутренние части стопыбыли выше, чтобы уравновешивать в этом месте внутренний наклон частибольшой берцовой кости. Вот тот факт, рассмотрение которого мы отложили, когда говорили о назначении внутренних частей стопы. Из всегопредыдущего мы видим, что ни одна из костей ноги не осталась незаконченной: большая и малая величина, положение, форма, связь (synthesis),различие в плотности отдельных костей, соединяющие их связки округленные и циркулярные, все это было создано природой с величайшейпредусмотрительностью и большим искусством. Нам остается рассмотреть::ышцы и сухожилия. Что же касается артерий, вен и нервов, то мы уже:казали, что мы будем их рассматривать в дальнейшем ходе нашей работы,гак как эти органы общи всему телу, как получившие общее назначение —восстанавливать, питать все органы и сообщать им жизненную силу.
ГЛАВА X
217. Теперь следует указать, каково число и какова природа разнообразных и многочисленных движений, производимых ногами, показать, что не могло бы быть лучше, если бы движения были более или менее многочисленны или распределены иначе; припомним в то же время и движения рук и двойную цель природы, которая создала человеческие ноги не только для бега, как ноги лошади, но также для устойчивого стояния, а поэтому она наделила их до известной степени способностью охватывания, как и руки. Таким образом, и все наше изложение будет более кратким, если мы бегло остановимся на сходстве строения общего для ног и рук, чтобы более подробно рассмотреть особенности, свойственные стопам. Искусство природы обнаружится с тем большей очевидностью, если в нашем изложении мы укажем на аналогию в строении органов и на то, что ни в одном случае нет ни в чем ни недостатка, ни избытка. В предыдущей книге мы достаточно сказали о руке. Тот, кто не восхищался искусством природы — или безумец, или 218. лично заинтересованный в этом. Действительно, мне следовало бы здесь применить слова Фукидида19. Ведь безумец тот, кто не понимает функций, столь разумно приданных рукам, или тот, кто думает, что иное строение было бы для них полезней; он движим каким-либо особым интересом и ум его впитал в себя неверное учение, не позволяющее ему признать, что природа всякую вещь создала искусно. Пожалеем же тех, кто с самого начала впал в такое несчастие относительно важнейших вопросов; будем наставлять людей умных, любящих истину. И теперь напомним им, что, говоря о строении кости, мы указали, что для каждого из пальцев были необходимы четыре движения, что эти пальцы имеют два больших сгибательных сухожилия, не столь больших, как разгибательные, а третьи еще более маленькие, управляющие боковыми движениями в сторону мизинца; наконец, есть и четвертые, очень маленькие, выходящие, как мы сказали, из мышц кисти и управляющие другим внутренним движением в сторону большого пальца. 219. Мы докажем разумность того, что теми же движениями обладает каждый палец стопы; они сгибаются самыми большими сухожилиями, а боковое внутреннее движение осуществляется самыми маленькими; разгибательные сухожилия и те, которые управляют боковым наружным движением, имеют среднюю величину. Но, конечно, сгибательные мышцы стопы не столь велики, как мышцы кисти, потому что стопа не должна быть орудием хватания, подобно кисти. Природа, сохранив в стопе те же точки прикрепления, которые эти сухожилия имели в кисти, по причинам, указанным нами для кисти, уменьшила их размер. Ведь если стопы больше, чем кисти, то сухожилия стоп не только не больше сухожилий кистей, но во многом им уступают. Употребление пальцев кисти более разнообразно и требует действий, более частых и энергичных. Поэтому с полным основанием не только пальцы, но и сухожилия стоп и кистей находятся в обратно пропорциональном отношении к их величине. В самом деле, поскрльку стопа в целом больше всей кисти, постольку и пальцы и сухожилия стопы меньше, чем у кисти. 220. Ведь главные функции кистей сосредоточиваются в пальцах, которые созданы, чтобы быть органами хватания. Стопы, которые созданы не исключительно для охватывания, но главным образом для устойчивости стояния и предназначены нести на себе тяжесть всего живого существа, должны быть намного сильнее кистей и им удобно иметь небольшие пальцы. Поэтому было желательнее, чтобы их сухожилия были значительно меньше, чем сухожилия кистей, так как они должны были передавать движения органам, более мелким и приспособленным для движений менее обширных и сильных. Поэтому не следовало, чтобы четыре вида двигательных сухожилий пальцев стопы брали свое начало в мышцах голени, как те же сухожилия пальцев кисти берут свое начало в мышцах предплечья: это было необходимо только для двух сухожилий — того, которое разгибает пальцы стопы, и того, которое сгибает первое и третье сочленения четырех пальцев стопы. Вот в этом-то и приходится удивляться замечательному искусству природы. Там, где она встречала сходства и несходства, она расположила сходства аналогичным образом, а несходства 221.— различным. В самом деле, если нужно, чтобы каждое из сочленений пальцев обладало четырьмя движениями, чтобы движения внутренние всегда были превосходящими и для этого исходили из двух начал, то это создает сходство между стопами и кистями. Но так как пальцы стоп нуждаются в меньших сухожилиях и так как части, их составляющие, более многочисленные и более сильные, то это создает несходство в этих органах. Здесь следует отметить, как удачно распределила природа все эти органы. Она снабдила каждое сочленение пальцев стопы четырьмя движениями, происходящими, как и в кистях, от пяти исходных точек, которые, однако, не берут своего начала в аналогичных местах. Сухожилия в кистях, управляющие внутренним боковым движением, являются, как мы уже сказали, единственными берущими начало от маленьких мышц, расположенных на внутренней стороне этой части, тогда как все остальные идут от предплечья; но не так обстоит дело со стопой. Три из них начинаются на самой стопе, две спускаются от голени. В самом деле, в кисти руки не было другого свободного места; 222. в стопе же, так как она длинная, природа поместила под плюсной мышцы, которые управляют внутренним косым движением, а в остальной части стопы, до пяточной кости, те, которые сгибают второе сочленение каждого из четырех пальцев. Равным образом и в верхних частях стопы она поместила другую мышцу, которая должна выполнять внешнее косое движение. В кисти же, так как ей были необходимы соответствующие более сильные мышцы, хотя как орган она меньше стопы, было невозможно поместить эти два вида мышц. Поэтому в ней имеется только первый вид мышц, о которых мы говорили. Итак, кисть имеет семь мышц, так как две были прибавлены к пяти, выполняющим внутреннее движение: одна из них — мышца мизинца находится с наружной стороны, другая — это та, которая приводит большой палец к указательному. В стопе же имеются не только эти мышцы, но и те, которые управляют боковым наружным движением, и те, которые сгибают второе сочленение каждого из четырех пальцев; из них только к одному большому пальцу от самых крупных сухожилий отходило удлиненное сухожилие, прикрепляющееся ко второму 223. и третьему сочленению как это наблюдается у большого пальца кисти. Таким образом существует следующее сходство и несходство между сухожилиями стопы и кисти: сходство заключается в том, что в той и другой имеется пять видов сухожилий, сообщающих четыре движения каждому пальцу; несходство в исходных пунктах. В кисти внутреннее косое движение — единственное, имеющее своим источником мышцы кисти, четыре другие движения зависят от мышц, находящихся в предплечье, тогда как в стопе два движения исходят от голени и сверху, а три имеют свое начало в нижней части самой стопы. Причину этого мы объяснили; так как эти движения требовали небольших сухожилий, а следовательно, и маленьких мышц, и так как имелось свободное место в стопе, то точки прикрепления этих сухожилий были помещены здесь. Но и в этом отношении между распределением сухожилий в стопе и в кисти существует различие: в кистях к сгибателям первого и третьего сочленений каждого пальца не присоединяется никакое другое сухожилие, отходящее от мышцы, тогда как 224. в стопах, соответствующие этим сухожилия, отходят не от одной мышцы. Они совершенно сходны с нервами, которые, начинаясь в шейной области от спинного мозга, чтобы разойтись в плече, соединяются и переплетаются друг с другом. Почти таким же образом дело обстоит с нервами голени, спускающимися из поясничной области (osphys) спинного мозга. Такое строение было предусмотрено природой, чтобы каждый из органов, приводимый таким образом в движение, имел бы два источника движения, для того чтобы даже в случае повреждения одного, другой мог бы выполнять до некоторой степени его функции. Итак, если промежуточное расстояние довольно большое или область подвержена опасности, природа прибегает к такому переплетению. В плечах и в голенях расстояние между началом и концом нервов [сухожилий. — В. Т.] значительное; в нижней части стопы самое положение представляет опасность. Ведь животное постоянно опирается на стопу, так что находящиеся здесь сухожилия более подвержены опасности быть разрезанными, разорванными или поврежденными как-либо иначе, чем соответствующие им сухожилия кисти. Вот почему в этой области наблюдается указанное нами переплетение сухожилий. Что же касается самых маленьких мышц, 225. которыми анатомы, как и я, долгое время пренебрегали, то они сгибают первое сочленение каждого пальца как стопы, так и кисти. Это одно уже дает повод восхищаться природой. Не меньший повод для этого и то, что она не протянула от большой берцовой кости к малой ни одной косой мышцы подобной тем, которые в руке соединяют локтевую и лучевую кости. В самом деле, относительно кисти мы уже ранее показали, чю необходимо было не только разгибать и сгибать весь орган, но, кроме того, придать ему в этих двух направлениях вращательное движение. Что же касается голени, строение которой имеет целью не разнообразие хватательных движений, но устойчивое стоячее положение, то движения, подобные движениям плеча, не только не представили бы никаких преимуществ, но невыгодно отразились бы на устойчивости. Меньшее количество сочленений ж простые движения более соответствовали органу, который не должен ■был перемещаться ни в каком направлении вследствие резкого движения. Таким образом, природа не сочленила в колене отдельно большую ж отдельно малую берцовую кости с бедренной, 226. как она это сделала по отношению к плечу, где локтевая и лучевая кости по отдельности сочленяются с плечевой костью; она также не отделила друг от друга обе оконечности большой и малой берцовой костей; наоборот, она соединила их с двух концов. В самом деле, было излишним помещать сочленения или мышцы для движении, бесполезных органу, и в то же время было бы оплошностью пропустить хотя бы одно необходимое. Но со стороны природы не было никакого улучшения по отношению к каждому из двух членов, ни бездейственного и бесполезного увеличения; число мышц, как и все остальное, указывает на высшую степень предусмотрительности по отношению к живому существу. Выше мы сказали по поводу мышц предплечья, что число их не должно было быть ни более, ни менее многочисленно и сами они не должны быть ни меньше, ни больше и должны быть расположены не иначе, чем расположены теперь. В голени имеется тринадцать главных точек прикреплений сухожилий: шесть сзади и семь спереди. Они сообщают стопе все необходимые движения. Четыре движения как и в запястье относятся к стопе как к целому, независимо от пальцев. Вспомним для краткости, 227. что было сказано по поводу запястья, и рассмотрим сходство, существующее между ними — стопой и кистью. Мы видели в запястье два внутренних мышечных апоневроза и два наружных, двигающих запястье по четырем направлениям; точно так же и здесь мы видим, что от мышцы, расположенной на передней части большой берцовой кости, отходит достаточно большое сухожилие, которое, разделяясь на два, направляется к той части стопы, которая лежит перед большим пальцем, тогда как от другой мышцы, охватывающей малую берцовую кость, отделяется сухожилие, направляющееся к мизинцу. Если обе мышцы натянуты, они приподнимают и разгибают всю стопу, точно так же как тождественные сухожилия кисти разгибают запястье, как мы уже говорили. Если одно из двух действует отдельно, то происходят боковые движения, подобные движениям запястья. На подошвенной стороне природа, как и в кисти, противопоставила два мышечных апоневроза (apoblastemata), которые должны вызывать движения стопы, противоположные вышеописанным. Один, меньший, начинаясь у глубоко лежащей мышцы, прикрепляется впереди большого пальца снизу, 228. другой, более крупный,— это то самое, столь заметное сухожилие, прикрепляющееся к задней поверхности пяточной кости, сухожилие очень мощное и очень большое, одного повреждения которого вполне достаточно, чтобы вызвать хромоту. Так как кость, называемая пяточной, являющаяся прямым продолжением голени, ниже которой она помещается, является самой крупной и самой мощной костью стопы, то когда сухожилие тянет ее к себе, оно придает столь большую устойчивость всему органу, что вполне свободно можно стоять на одной ноге, подняв другую и не опрокидываться и не падать, даже если одно из других сухожилий повреждено; настолько велика его сила, уравновешивающая силу всех остальных. Да и как могло быть иначе, поскольку это сухожилие прикрепляется к первому и самому важному органу хождения — к пяточной кости, и соединяет ее с большой берцовой костью? Что касается его положения и возложенной на него функции, то это сухожилие вполне сходно с тем, которое прикреплено впереди мизинца кисти с ладонной стороны. Что же касается превосходства его функций, то оно обусловливается пяточной костью, 229. не имеющей своего подобия в кисти, как мы уже говорили выше; только она одна поддерживает все тело. Зная это, природа создала для него другое начало прикрепления (genesis). Поэтому я полагаю, что ты будешь особенно восторгаться ее искусством, если внимательно отнесешься к тому, что нам открывают вскрытия, и при этом заметишь следующие факты: мышца, разгибающая пальцы стопы, одна обслуживает много частей, также и каждая из остальных мышц стопы и вообще всей голени оканчивается несколькими сухожилиями или по крайней мере одним, если она небольшая, что одинаково относится и к мышцам руки. в то время как одно только сухожилие пяточной кости берет свое начало от трех больших мышц, вошедших в него, с тем чтобы в случае повреждения одной из них, или даже двух, две остальные или одна остающаяся выполняли необходимую функцию. Такую большую предусмотрительность природа проявила и во многих других частях тела, умножая исходные точки движения там, где движение особенно необходимо животному. А вот здесь, где от трех больших мышц, 230. находящихся на задней поверхности голени, природа отвела одно сухожилие к пяточной кости, она без сомнения предвидела исключительную важность этой кости и насколько возможно обезопасила ее от всяких повреждений. Все предшествовавшие мне анатомы полагают, что три мышцы, составляющие икру (gastrocnemia), оканчиваются у пяточной кости. Но на самом деле это не так. Немалая часть одного из этих сухожилий, переходя за пяточную кость, распределяется по всей нижней поверхности стопы и, может быть, было бы лучше вместо того, чтобы присоединить его к третьей мышце, создать совершенно отдельную четвертую. Но, как я уже сказал раньше, я привожу в «Руководстве по анатомированию» объяснения всего того, чего они не знали. Они даже не знали, что из трех мышц, которые действительно прикреплены к пяточной кости, одна, идущая от малой берцовой кости, оставаясь мясистой, прикреплена несколько выше, и что те, которые начинаются у головок бедренной кости и оканчиваются мощным сухожилием, прикреплены ниже вышеупомянутого у верхушки пяточной кости. Подробное описание анатомии мышц имеется не только 231. в «Руководстве по анатомированию»; по этому вопросу будет написана отдельная работа. Те, кто на основании этих работ пожелает изучить вопрос о том, где начинаются и где прикрепляются мышцы, легко поймут неоспоримую справедливость того, что я утверждал в предыдущей книге, а именно, что природа расположила на членах (colon) наискось те мышцы, которые управляют косыми движениями, а по прямой линии те, которые предназначены собственно для сгибания и разгибания. Итак, теперь нетрудно найти причину положения всех мышц голени, величины каждой из них и их числа. В самом деле, так как три из этих мышц двигают пяточную кость и составляют неподвижную часть стопы, а следующие три сгибают пальцы и выполняют в стопе движение, подобное тому, какое выполняет в кисти сухожилие, прикрепленное впереди большого пальца, как мы это показали, то вполне разумно, что все шесть находятся с задней стороны голени, каждая — в прямой зависимости от направления той части, которую она должна приводить в движение. Вместо 232. шести мышц можно насчитать только пять, как казалось это моим предшественникам анатомам, которые две последние соединили в одну, потому что они объединены на большей части своей длины. По той же причине они видели и в передней части голени только три мышцы, хотя с большим правом там могут насчитываться шесть или семь. Мышца, разгибающая четыре пальца, ими признается одной для всех, как это и есть на самом деле. Но с каждой ее стороны находится по мышце, которая кончается, переходя в три головки сухожилия. Если кто обратит внимание на самые мышцы и на их полезное действие, то он насчитает их шесть или семь, как это доказано в «Руководстве по анатомированию». Но продолжим наше рассуждение, приняв число три. Две из этих мышц, как мы уже говорили выше, сгибают стопу, одна доходя до области, лежащей перед большим пальцем, другая — до области, лежащей перед мизинцем, третья — последняя — находящаяся между ними, разгибает пальцы. Эта последняя действительно меньше других, так как она должна приводить в движение 233. незначительные члены, и спускается прямо вдоль средней части голени к пальцам; ведь именно ими и осуществляется движение. Ведь лучшее положение каждой из мышц то, при котором они прямо направлены к частям, которыми они и должны двигать. Итак, не спрашивай, почему мышца, идущая вдоль малой берцовой кости и производящая наружный поворот стопы, направляется снизу вверх, так же как и мышца, прикрепленная к большеберцовой кости, осуществляющая внутренний поворот. Эти мышцы должны были быть направлены прямо к тем частям, движениями которых они ведают. Не спрашивай, почему наружная мышца мала или почему мышца, идущая вдоль внутренней поверхности голени, значительно больше. Природа, во всем справедливая, соразмерила их величину с полезностью тех функций, которые они должны были выполнять. Не спрашивай также, почему одно сухожилие малоберцовой мышцы прикрепляется к наружным поверхностям мизинца, а другое сухожилие большой берцовой кости вдвое больше, чем первое, прикреплено к большому пальцу. Слишком живое воображение могло бы побудить кого-нибудь предположить, что это свойственно стопам и совершенно противоположно тому, что имеет место в кистях. 234. Но если внимательно вдуматься в этот вопрос, то будет ясно, что и в данном случае стопа имеет большое сходство с кистью. Относительно кисти мы говорили, что мизинец и большой палец имеют одним движением больше, чем другие пальцы. Следовало бы, чтобы это отличие встретилось и в стопе. Если бы они не были сверх того наделены движениями, о которых мы здесь говорили, то эти пальцы, не имея никаких преимуществ по сравнению с другими, имели бы только четыре движения и таким образом они не отклонялись бы от других так значительно,— способность, свойственная им одним, — и большой палец не имел бы двух боковых движений, берущих свое начало сверху, а имел бы только одно разгибательное, как и все остальные. Итак, и в этом отношении аналогия между пальцами стопы и пальцами кисти полностью сохранена. Нет необходимости говорить о том, что сходство распространяется на ногти и что стопа наделена ими в качестве органов охватывания. Но в то время как природа справедливейшим образом распределила все то, о чем мы только что говорили, т. е. то, что должно было быть сходно в стопе и в кисти, и то, что должно было быть различно в них, неужели она, пренебрегая строением кожи, покрыла бы подошву стопы кожей, 235. нечувствительной, вялой, тонкой и нежной? Если бы ты принадлежал к числу тех людей, которые в своем незнании творений природы считают ее неискусной, то, если только ты при рассечении обратишь внимание на эту часть стопы, я думаю, ты устыдишься и признаешь свою ошибку, одумаешься, одним словом, примкнешь к лучшему образу мыслей, поверив Гиппократу, который везде славит справедливость природы и ее предусмотрительность по отношению к живым существам. Разве бесполезно, по твоему мнению, то, что кожа подошвы, так же как и ладони, соединена с лежащими под ней частями. Или ты совсем не знаешь, что она так неразрывно соединена с нижележащими сухожилиями, что не может быть содрана, как остальная кожа со всего живого существа? Но если это тебе известно, считаешь ли ты за лучшее, чтобы подошва стопы была покрыта вялой и легко сдираемой кожей? Если скажешь, что так было бы лучше, думаю, что обуви, со всех сторон прилегающей и хорошо охватывающей ногу, ты предпочтешь обувь свободную, подающуюся во все стороны с тем, чтобы, 236. прибегая ко всем хитростям речи, не поколебаться поднять голос также против того, что признано очевидным всеми людьми; или если ты согласишься, что обувь, выбранная для ноги, должна плотно облегать ее со всех сторон, если она должна хорошо выполнять свое назначение, то неужели ты будешь отрицать, что естественная обувь — кожа — должна тем более крепко сжимать и прижимать ее, плотно сливаясь с теми частями, на которых она лежит? Это значило бы быть вторым Коребом20, не только не восхищаться столь чудесными творениями природы, но и осмеливаться еще ее поносить. Для тебя, читающего эту работу, пришло время решить, хочешь ли занять место рядом с Платоном, Гиппократом и всеми теми, кто восхищается творениями природы, или стать на сторону тех, которые порицают ее за то, что она не проложила через ноги путь для выбрасывания экскрементов. Насколько был расслаблен изнеженным образом жизни тот, кто дерзнул мне сказать, что очень трудно вставать с ложа для испражнения и что было бы лучше, чтобы человек был устроен так, что достаточно было бы протянуть ногу, чтобы извергнуть испражнения. 237. Какова должна быть, по-твоему мнению, позорная распущенность, которой подобный человек предается в своей интимной жизни, его презрение по отношению ко всем выводящим путям организма, растление и развращенность лучших способностей его ума, так как он ослабляет и затемняет ту божественную силу, которая одна только позволяет человеку созерцать истину; ведь этим он увеличивает, укрепляет и делает ненасытной противоестественную жажду сладострастия—силу, лишающую разума, отвратительную, держащую его под игом своей жестокой тирании. Если я еще дальше буду говорить о подобных скотах, то я, может быть, заслужу справедливые упреки со стороны людей разумных. Они обвинили бы меня в том, что я оскверняю священную речь, которую, как настоящий гимн, посвящаю создавшему нас. Я думаю, что истинное благочестие состоит не в том, чтобы воздвигать ему бесчисленные гекатомбы быков, и не в том, чтобы возжигать множество талантов 21 корицы и лавра, но в том, чтобы прежде познать, а затем показать другим, как велики мудрость, могущество и благость создавшего. Если он даровал по возможности каждому существу подходящую ему внешность, 238. если ничто не ускользает от его благодеяний, то я заявляю, что это — доказательство его совершеннейшей благости. Поэтому будем прославлять его как благого. Если он для всего смог найти наиболее совершенное устройство — это верх мудрости. Если он сотворил все, как хотел, это — свидетельство непобедимого могущества. Но не удивляйся тому, как чудесно расположены солнце, луна и весь сонм светил; не поражайся их величине, красоте, их вечному движению и порядку их периодов, с тем, чтобы, сравнивая явления нашего мира, почитать последние ничтожными, плохо устроенными. И здесь ты найдешь равную мудрость, могущество и предвидение. Исследуй материю, от которой все произошло, и не надейся напрасно, что благодаря месячным истечениям или сперме живое существо может стать бессмертным, чуждым страданий, обладающим вечным движением, или столь же блестящим, прекрасным, как солнце. Но суди об искусстве творца всего этого так же, как судить об искусстве Фидия. Может быть, тебя поражает 239. в Зевсе Олимпийском 22 внешнее украшение, блестящая слоновая кость, масса золота или, быть может, величина всей статуи?
Если бы ты увидал ту же статую из глины, может быть, с презрением ты прошел бы мимо. Но не то важно для художника, для человека, понимающего ценность художественного произведения; он будет хвалить Фидия, безразлично, сделана ли его статуя из простого дерева, обыкновенного камня, из воска или из глины. Невежду поражает красота материала, художника — красота самого творения. Так и ты стань глубоко знающим чудеса природы, чтобы мы не называли тебя больше невеждой, а называли человеком, изучившим творение природы. Не обращая внимания на разницу в материале, созерцай чистое искусство; когда рассматриваешь строение глаза, думай, что это — орган зрения; если рассматриваешь ногу, принимай во внимание, что это — орган хождения. Если ты хочешь, чтобы глаза были сделаны из вещества солнца, а ноги — из чистого-золота, а не из кожи и костей, то ты забыл, из какой материи ты состоишь. Вспомнив об этом, подумай, является ли это веществом небесным или просто земной грязью; ведь ты позволишь мне назвать так кровь матери, 240., проникающую в матку. Ведь дав Фидию глину, нельзя требовать от него статую из слоновой кости. Точно так же из крови никогда не получишь блестящего и прекрасного тела луны и солнца. Это — божественные-и небесные тела, а мы — мы только статуи из грязи. Искусство же демиурга равно и здесь, и там. Стопа — это часть животного — маленькая и ничтожная; кто это отрицает? Солнце же, мы это отлично знаем, огромное и самое прекрасное тело вселенной. Но, подумай, какое место должно было занимать солнце во вселенной, и какое — стопа у животного? Во вселенной солнце должно было находиться в центре планет. У животного нога должна была занимать нижнюю часть. Откуда это ясно? Представь мысленно другое положение и посмотри, что отсюда произойдет. Если спустить солнце ниже, туда, где теперь луна, оно спалит все, что-существует на земле. Если поднять его выше, где находятся Пироент и Фаэтон, холод сделает необитаемыми все страны земли. 241. Если же солнце стало велико и таково, каким мы его видим, то это — его свойство и его внутренняя природа. Но место, занимаемое им во вселенной, это дело распорядителя. Для тела — столь огромного и такой природы — не найти лучшего места во всей вселенной. А также для стопы ты не сможешь найти в организме животного места лучшего, чем то, которое она занимает. Заметь себе, что положение стопы и солнца указывают на одинаковое искусство. Я не без умысла сравниваю самое блестящее светило с самой ничтожной частью тела. Что более ничтожно, чем пяточная кость? Ничто. Однако нигде она не была бы помещена более удачно. Что более благородно, чем солнце? Ничто. Во всей вселенной не найдется для него-более подходящего места. Что является самым великим и самым прекрасным из всего существующего? Вселенная. Кто это отрицает? Но животное-подобно маленькой вселенной, по словам древних, познавших чудеса природы. Итак, в этих двух творениях ты найдешь одну и ту же мудрость демиурга. Укажи же мне, говорит он, солнце в теле животного. Что это за разговор? Может быть, ты потребуешь, чтобы из вещества крови, столь тленной и загрязненной 242. создалось солнце? Несчастный, ты сошел сума! Вот настоящее нечестие, а не в том, чтобы воздерживаться от жертвоприношений и фимиама. Я не покажу тебе солнца в теле животного, но я покажу глаз, наиболее светозарный орган, наиболее подобный свету солнца, какой только можно найти в одной из частей животного. Я укажу его положение, его величину, форму, все то, что его касается, и я докажу, что все его части так хорошо расположены, что никакое иное расположение не могло быть лучше. К этому мы вернемся позже.
ГЛАВА XI
Строение стопы, так как именно об этой части я собираюсь говорить в этой книге, не хуже, чем строение глаза или мозга. Все эти органы прекрасно расположены для той функции, которую они призваны выполнять. Если можно требовать чего-либо лучшего и более совершенного, то это в вещах, не достигших совершенства, но не в тех, которые безупречны. Мозг — источник ощущения и начало всех нервов. Но доказывает ли это, что строение мозга лучше строения стопы, если оба органа наилучшим образом выполняют те функции, для которых они были созданы первоначально. Один мозг 243. без стопы был бы несовершенным, так же как и стопа без мозга. Один нуждается, как я думаю, в органе движения, другая — в ощущениях. Мозг имеет в качестве воспринимающей среды стопы и все остальное тело и он доставляет им ощущения. Обрати внимание еще раз на то, что я говорил вначале. Кожа подошвы должна быть очень чувствительной, так как ей приходится часто сталкиваться с жесткими и острыми предметами, которые, ударив или поранив ее, сильно повредили бы ее различным образом, если бы она тотчас же, ощутив, не предупредила бы животное, что следует избегать опасности. Вот почему от сухожилия 23, прикрепленного к пяточной кости, сухожилия отходящего, как мы сказали, от трех мышц, отделяется и направляется к нижней поверхности стопы поверхностный слой, который затем прикрепляется к внутренней поверхности кожи. В глубоких слоях стопы непосредственно под кожей в том месте, где находятся две маленькие мышцы, расходятся разветвления нервов, идущих от спинного мозга. Нервы кисти значительно тоньше, чем нервы стопы, так как кисть, нуждаясь в повышенной чувствительности, является не только органом 244. хватания, но и осязания. Что касается стопы — части, не предназначенной быть общим органом осязания для всего тела, а являющейся только органом хождения, то она обладает чувствительностью, необходимой лишь для избежания слишком легкой возможности поранения. Если бы я указал тебе весь путь, проходимый нервами, начиная от их возникновения до стопы, если бы я рассказал и объяснил те предосторожности, которые приняла природа, обеспокоенная длиной пути, опасаясь возможных повреждений нервов, так как они более мягки, чем нужно, чтобы справиться с этим длинным расстоянием, я заставил бы тебя без сомнения восторгаться искусством природы. Но для меня это отступление значительно удлинило бы изложение того, что касается стопы. Кроме того, я позже буду говорить о нервах.
ГЛАВА XII
Кожа стопы плотно прилегает ко всем частям, на которых она покоится, для того чтобы она не могла свободно собираться в складки во всяком направлении. Продолжение сухожилия пяточной кости покрывает ее изнутри на всем протяжении, чтобы она не собиралась в складки и была достаточно чувствительна. Она в меру обладает мягкостью и твердостью, 245. без излишка в том и другом, поскольку она не должна была быть ни слишком чувствительной, ни слишком нечувствительной. Слишком уплотненное вещество должно быть почти нечувствительным, как, например, раздвоенные и нераздвоенные копыта, чешуи крабов и морских раков, кожа китов и слонов. Вещество чрезмерно мягкое, поскольку оно обладает большей чувствительностью, постольку оно обязательно должно быть подвержено-и поранениям. Итак, природа во избежание чрезмерной нечувствительности или слишком большой легкости поранений предохранила кожу стопы от этих двух крайностей, снабдив ее надлежащей степенью мягкости и плотности. Итак, мы уже отметили все условия, особенно подходящие разумному существу.
ГЛАВА XIII
Что касается голени, ее направления, большой и малой величины и вообще числа артерий, вен и нервов, ты меня не спрашивай в настоящий момент. Что же касается числа, положения мышц, их различия по величине и соразмерности, обо всем этом мы сказали несколько выше (глава X). 246. Остается последняя необходимость: выяснить всю природу двух костей. Самая большая называется, как и весь орган, большой берцовой костью (спёте), а другая — малой берцовой костью. Эта последняя очень тонкая, значительно менее крепкая, чем болынеберцовая и помещается с наружной стороны. Она имеет для живых существ двойное назначение: назначение главное и необходимое, а в дополнение к этому, так сказать, еще и третье назначение. Вот каково ее первое назначение: она составляет почти всю наружную поверхность сочленения с таранной костью, где происходят, как мы сказали, разгибательные и сгибательные движения стопы, тогда как болынеберцовая кость составляет внутреннюю поверхность. Второе ее назначение таково: малоберцовая кость помещается именно там, где все сосуды и мышцы голени легче всего могли бы быть повреждены вследствие удара извне. Третье назначение касается наружной головки мыщелка бедренной кости, поддерживаемой болынеберцовой; малоберцовая кость, служа точкой опоры, обеспечивает ей безопасность и значительную прочность. Полагать, что голень не нуждается в малой берцовой кости и что болыпеберцовая кость одна посредством коленного сустава, сочленяясь с бедренной костью, 247. могла бы также сочленяться с таранной; это значит, не ведая того, желать, чтобы болыпеберцовая кость была такой величины, чтобы ни в чем не уступать бедренной. У воображаемого животного из камня или дерева это возможно и помимо того, что оно не получит повреждений, оно с большей уверенностью, как я полагаю, будет поддерживать верхние органы; то же самое относилось бы и к стопе, если бы она была создана значительно большей, чем она есть в действительности. Но для реального животного, которое должно двигать нижние части органов при помощи верхних, подобное устройство совершенно неприемлемо. Органы, которые будут приводить в движение, должны быть более мощными и более крупными, чем органы, которые будут приводимы в движение. Поэтому с полным основанием природа, поместив малоберцовую кость с наружной стороны больше берцовой, назначила ее в качестве ограды мышцам и сосудам, а между ними в глубине поместила много мышц, которые должны приводить в движение стопу. Если бы она поместила здесь одну только большую кость и окружила бы ее с наружной стороны незащищенные сосудами и мышцами, она таким образом сделала бы и весь орган плотным и тяжелым. Неправильно также 248. было бы сказать, что следовало создать в верхней и нижней части эпифиза, при помощи которых она сочленялась бы с соседними костями, тогда как сама кость [диафиз.— В. Т.] осталась бы тонкой на всем протяжении голени. Большая опасность грозила бы этим апофизам 24, в особенности апофизам таранной кости, которые намного выступили бы за прямую линию кости. Разве не следует и в данном случае удивляться предусмотрительности демиурга, который ради обеих полезных, хотя и противоположных целей, создал в полной гармонии и соответствии части всего органа? Так как верхняя часть должна была поддерживаться нижней, то естественно, что нижняя часть должна была быть более мощной и крупной, каре это можно наблюдать у колонн, стен, домов, башен и у всех неодушевленных предметов. G другой стороны, так как верхняя часть должна была двигать, а нижняя — быть движимой, следовало, чтобы верхняя — была больше и сильнее, как это имеет место у костей плечевой, лучевой и кисти. Поэтому, чтобы легко поддерживать бедренную кость, больше-берцовой кости лучше было быть 249. более мощной. Но чтобы легко быть движимой, она должна быть менее мощной. Так как выбор был обязателен и так как оба условия не могли быть согласованы, было разумно выбрать наиболее полезное, но до некоторой степени нужно считаться п с другим. В органе, созданном для хождения, устройство, приспособленное для движения, гораздо полезнее того, которое потребовалось бы для устойчивости стояния. Поэтому природа создала болынеберцовую кость меньшей, чем бедренную, но она не настолько меньше, чтобы не быть в состоянии свободно ее поддерживать. Вспомни и здесь прежде всего принцип, провозглашенный с самого начала, в силу которого, как мы говорили, следует относить полезность каждой отдельной части к функциям всего органа в целом, а затем, если, вообразив иное строение частей, мы не найдем ничего лучшего, сравнивая с ныне существующим, ни в расположении, ни в форме ни в величине, ни в строении, ни вообще во всем другом, что необходимо должно существовать в каждом теле, то мы должны признать 250. совершенным и законченным во всех отношениях настоящее строение.
ГЛАВА XIV
Нет никого, кто, приняв во внимание то, что я только что сказал, не признал бы, что мы следовали этому методу во всем, что предшествовало, и будем придерживаться его и в дальнейшем. Что величина болыпеберцо-вой кости находится в правильном соотношении с бедренной костью и со стопой, что она прекрасно расположена в смысле быстроты движений и ничем не вредит устойчивости стояния, это можно ясно понять, взглянув на голень, либо отекшую вследствие растяжения вен, или затвердевшую от опухоли, или, наоборот, исхудавшую вследствие какой-либо болезни иного рода. Если голень опухла сверх меры, то ее слишком большой вес затрудняет и стесняет быстроту ходьбы; те, у кого она слишком тонка, запрокидываются и легко падают, в особенности, если они захотят идти быстрее. Для свободного хождения необходимо, как мы уже сказали, чтобы все тело надежно опиралось 251. на одну из конечностей, тогда как другая быстро передвигает его вперед. Эти два условия зависят от естественной величины болыпеберцовой кости, ведь размеры ее таковы, что она может поддерживать вышележащие части и легко быть передвигаемой этими последними. И таким образом ясно, что болыпеберцовая кость не должна была быть больше, чем она есть, и что при данной ее величине малоберцовая кость приносит значительную опору благодаря своему сочленению с таранной костью в качестве защиты от повреждений извне и как поддержка, оказываемая головке болыпеберцовой кости. Из всего того, что мы сказали, ясно вытекает, что между строением малоберцовой кости и лучевой существует большое различие и что природа поступила разумно, сделав совершенно неподвижными кости, лежащие рядом в такой области, где большое число сочленений не представило бы никакой выгоды для органа передвижения. В самом деле, если готовность к движениям и их разнообразие более полезны органам хватания, то устойчивость положения тем более полезна органам передвижения. Таким образом, когда лучевая кость и сверху и снизу сочленяется путем диартроза, то малоберцовая кость сочленяется в каждой этой части 252. с болыпебер^ цовой — путем синартроза. Ведь если бы вся нога была цельной и не разделялась ни одним суставом, то она была бы значительно устойчивее, чтобы поддерживать целиком все животное; так и теперь, при существующем строении, свободном от большого количества сочленений, она обладает почти полной устойчивостью. Если бы нога была совершенно лишена суставов, ее нельзя было бы ни разгибать, ни сгибать и таким образом пропала бы та функция, для которой она была создана. Если бы, наоборот, она была расчленена большим количеством, суставов, она была бы так сильно подвержена качанию и падению, что нельзя было бы прочно держаться на одной ноге, не качаясь во все стороны и не падая. И здесь приходится удивляться природе, которая при наличии двух противоположных условий, опровергающих и уничтожающих друг друга, но тем не менее необходимых ноге, соединила их так, что не повредила ни свободе движений, ни устойчивости строения.
ГЛАВА XV
Все эти меры, принятые природой, достойны изумления. Еще более достоин этого коленный сустав. 253. Эпифизы кости, называемой бедренной, как п бедро в целом, имеют в болыпеберцовой кости впадины, к которым они так хорошо приложены, что не получается ни ослабления при пх вхождении туда (epibasis), ни стесненности движений вследствие узости пространства. Окружающие со всех сторон связки защищают и так прочно удерживают сустав, что ни многочисленные сгибания, ни разгибания ноги не позволяют бедренной кости соскользнуть с болынеберцовой. Эта подколенная чашка, называемая одними мельница (myle, mola), а другими надколенник (epigonatis) представляет собой хрящевидную кость, занимающую всю переднюю поверхность сустава. Она не позволяет и самой бедренной кости при скольжении приближаться к передним частям, особенно при положениях, вызываемых сгибанием колен (gnyx) (или oclax). Она в немалой степени помогает нам, предохраняя нас от падений, особенно на склонах, когда все наше тело наклоняется вперед. Прекрасный пример тому мы наблюдали у одного из молодых людей, упражнявшихся на арене. Во время борьбы коленная чашка, разорвав 254. связки, отошла от колена, поднялась к бедренной кости, и для него было одинаково опасно как сгибать колено, так и ходить по наклонной поверхности: ему необходим был костыль, когда он ходил по подобной местности. Если я начну перечислять все впадины и все бугорки колена, если я буду доказывать, что ни один бугорок не лишен впадины, в точности ему соответствующей, что ни одна впадина не лишена бугорка, плотно входящего в нее, что бугорки и впадины находятся в полном соответствии друг с другом, что пзвне они удерживаются костными валиками самих костей и связками отчасти плоскими, отчасти округлыми, то я растяну свое изложение за пределы поставленных мною границ, не сделав его более убедительным и ясным. Достаточно того, что я ранее в общих чертах сказал о строении всех сочленений. Если кто-либо читает мое описание, как читают сказку старой женщины, то для него не будет никакой пользы даже от того, что мною уже сказано. Но если кто-либо захочет подробно исследовать и проверить каждую частность наблюдением при рассечениях, то я думаю, что он, удивляясь, убедится в том, что природа создала 255. не только для коленного сустава, но и для каждого из остальных суставов, и выступы — и впадиныv предназначенные вмещать их, в полном соответствии друг с другом и по форме и по величине. Не меньше он будет удивляться и всем средствам их внешней защиты, увеличивающейся соразмерно с мощностью их функции. Выше мы доказали это по отношению к сочленениям стопы по сравнению с сочленениями кисти; мы еще раз доказываем это, отмечая: различие в строении коленного сустава и локтевого. В самом деле эти две части представляют очевидную аналогию, если принять во внимание все перечисленные выше обстоятельства, а кроме того, силу связок и наличие-коленной чашки.
Но природа создала не только эти связки, глубоко лежащие и охватывающие кругом все сочленение, но и другие, не вполне круглые, однако-очень сильные,— из них одну, соединяющую наружные поверхности костей, и другую, соединяющую внутренние, поместив на передних частях коленный сустав, так что сочленение крепко стягивается со всех сторон. В самом деле, коленный сустав 256. имеет четыре области — переднюю, заднюю, правую и левую. Первая не только наиболее подвержена опасности, но и за других несет наибольший труд. Затем следует наружная поверхность, более внутренней, подверженная опасности быть ушибленной или пораненной ударами, испытываемыми органом. Задняя поверхность подвергается скорее утомлению, чем повреждениям. Поэтому первая защищается коленной чашкой, вторая — мощной круглой связкой и концом широкой мышцы, третья — другой связкой, наконец, четвертая — ни костью, ни какой-либо значительной связкой, кроме широких и тонких связок, соединяющих все сочленение целиком. Если бы природа не проявила исключительной предусмотрительности и искусства, что помешало бы ей, поместив коленную чашку, сзади и оставив переднюю часть без защиты, уничтожить сгибание колена и сделать орган, доступным вывихам? Что помешало бы перемещению круглых связок? 257. Если только, как мы уже сказали, обратить внимание на все предосторожности, принятые не только по отношению к колену, но и по отношению к каждому суставу, то придешь к убеждению, что все указывает на исключительное искусство и предусмотрительность. Но не будем дольше задерживаться на этом.
ГЛАВА XVI
Теперь нам остается сказать, почему существуют всего девять мышц бедра? И здесь сама функция их указывает на причину их существования. Три мышцы, самые большие в этой области, находящиеся на передней стороне бедренной кости, направляются прямо к колену; одна из них прикрепляется к коленной чашке при помощи мясистых волокон, две другие дают начало одному очень большому сухожилию. Это последнее, расширяясь, охватывает всю коленную чашку, плотно сжимает ее и соединяет с нижними частями. Затем, минуя сустав, опо прикрепляется к передним частям болынеберцовой кости. Если надо вытянуть кость, оно приподнимает ее и разгибает все коленное сочленение. Две другие мышцы, расположенные по обе стороны вышеназванных трех,— одна как наружная, другая как внутренняя прикрепляются к боковым поверхностям 258. большеберцовой кости; обе они управляют косыми движениями. Одна ii3 этих мышц отводит ногу внутрь, вторая — наружу. Первая начинается у сращения лобковой кости, другая — у самой наружной части седалищной кости. Таким образом, они могут лучше всего отвести голень в косом направлении. Среди них начинаются три другие мышцы, расположенные по порядку и ведающие незначительными движениями колена. Та, которая смежна с внутренней сгибает колено и поворачивает ногу внутрь; та, которая соприкасается с наружной мышцей, отводит ногу кнаружи, одновременно сгибая ее, как если бы она развертывала. Последняя, занимающая в то же время и срединное положение, прикрепляется к внутреннему мыщелку бедренной кости, сгибает все бедро, одновременно увлекает п всю голень и снова соединяется с соседними частями сочленения вплоть до одной из двух самых больших мышц голени, вместе с которой она двигает всю ногу целиком. Последняя из девяти мышц, двигающих коленное сочленение, узкая и длинная, начинаясь у подвздошной кости, поднимает голень 259. кверху наискось и в особенности способствует приведению ее в то положение, когда мы, ослабляя мышцы ноги и скрестив ноги, заносим стопу вверх к паху с той и другой стороны. Кроме всех этих мышц, есть еще маленькая мышца, находящаяся в подколенной впадине и сгибающая колено. И в данном случае природа с такой удивительной предусмотрительностью установила число, величину, место и прикрепление мышц, что при таком расположении есть все необходимые условия для движения в коленном суставе, и даже если бы что-либо в этом строении подверглось изменению и одно какое-нибудь движение было бы стеснено или совсем уничтожено. Все три большие мышцы, которые одновременно' являются разгибателями голени и сгибателями и поднимающими коленную чашку, послужат, как я полагаю, достаточно ярким примером для тех, кто помнит мои слова о бесконечной предусмотрительности природы. Именно в этих мышцах должна была сосредоточиться почти вся сила движений в колене. Вся нога должна употребить свою силу и вытянуться именно тогда, когда во время ходьбы одна высоко поднятая нога выбрасывается вперед, в то время как вся тяжесть тела 260. покоится на другой остающейся неподвижной и опирающейся на землю. Для этого необходимо, чтобы мышцы, разгибающие колено в количестве трех, как мы говорили раньше, точно пришли в движение и напряглись, так как сгибание коленного сустава производится задними мышцами, а разгибание — передними. Поэтому в том случае когда наша нога должна быть возможно более разогнута, мы одним этим трем мышцам поручаем заботу поддерживать устойчивость колена в распрямленном положении, поворачивать и отводить назад и одновременно прижимать коленную чашку, чтобы благодаря ей сохранилось вертикальное положение ноги; поэтому ясно, что в мышцах лежит вся сила движения ног. Ведь их способность производить косые движения является способностью добавочной, так как к основным функциям органов природа всегда добавляет что-нибудь дополнительное. Первая обязанность ног, для которой они были созданы, это —хождение, для чего, как всякому известно нам прежде всего необходимы мышцы, разгибающие колено и двигающие его сочленения. Итак, если, как мы сказали вполне разумно, что в стопе две мышцы прикрепляются 261. к задней поверхности пяточной кости посредством очень крупного сухожилия, то еще важнее было для колена, чтобы мышцы прикреплялись к верхней и передней оконечности болынеберцовой кости. Стопа обязана этим трем мышцам устойчивостью стояния, а нога в целом — возможностью разгибания. Этим трем мышцам природа противопоставила сзади три других, не столь сильных и не образующих вместе единого сухожилия. Было необходимо, как это доказано в нашем очерке «О движении мышц», чтобы каждая мышца имела своего антагониста, управляющего противоположным движением, причем необязательно чтобы сгибательное движение колена равнялось по силе разгибательному. Природа, желая создать мышцы-антагонисты, т. е. управляющие противоположным движением, создала три мышцы, которые не столь сильны, как первые, и не оканчиваются столь же сильными сухожилиями. Она дала двум мышцам, лежащим по обе стороны средней, способность осуществлять косое движение немалого размаха. Но чтобы сочленение могло вращаться во все стороны, природа поместила справа и слева по одной мышце, одну — рядом с 262. лередними мышцами, другую — рядом с задними. Если более важные сочленения приводятся в движение большими или многочисленными мышцами или мощными сухожилиями, тогда как менее значительные сочленения имеют мышцы или сухожилия, или менее многочисленные, или меньших размеров, или менее сильные, то я не знаю, почему и здесь не следует удивляться искусству природы, разве только кто-нибудь будет утверждать, что было бы справедливее присвоить большим, наиболее важным сочленениям небольшое число мышц и притом маленьких и слабых; и, наоборот, мощные, большие и многочисленные мышцы — небольшим сочленениям. Может быть, такой человек потребует также, чтобы косые мышцы управляли прямыми движениями, и, наоборот, прямые мышцы — косыми движениями. Конечно, размер мышц бедра, их число и их положение были установлены природой с величайшей предусмотрительностью; все они прикрепляются к оконечности большеберцовой кости, минуя сочленение; и здесь также природа дала доказательство большого искусства. Ведь и те, кто приводит в движение марионеток из дерева при помощи ниток, привязывают эти нитки, минуя сустав к верхней оконечности органа, который должен двигаться, 263. и природа, опередив искусство, поступила так же по отношению к каждому сочленению. Но, если бы природа, применив немало различных приемов для приведения в движение голени пренебрегала бы единственно важным способом прикрепления сухожилий, все остальные меры оказались бы бесполезными. Поэтому очевидно, что если бы сухожилия до прохождения за сустав были бы прикреплены к его краю, они с самого начала не привели бы в движение голень. Но если даже, пройдя сустав, они были бы прикреплены не там, где теперь, но или в самом начале голени, или в самой нижней точке, то и тут было бы совершенно ясно, что голень осталась бы неподвижной. В самом деле, их прикрепление к одной только оконечности болыпеберцовой кости не создавало бы в равной мере ни безопасности, ни силы, так как они должны двигать весь орган при помощи небольшого числа связок, прикрепленных в свою очередь к вершине этого органа. Допустим еще, что это прикрепление находится посредине болыпеберцовой кости, как это имеет место у обезьян; в этом случае нельзя было бы полностью разогнуть орган и голени казались бы связанными и привешенными к задним частям бедренной кости, как это можно видеть у обезьян. 264. Ведь мышцы, идущие от задних частей, будучи прикреплены у этих животных посредине боль-шеберцовой кости или несколько выше, уравновешивая действие передних мышц, разгибающих орган и притягивая голень назад, не позволяют колену полностью разогнуться. И здесь ты можешь проверить принцип, провозглашенный с самого начала этой работы, а именно, что у гсех животных природа сообразовала различные части тела с их повадками и способностями. Таким образом, как мы уже сказали, она облекла в смешное тело душу обезьяны, которая смешным и не совершенным образом подражает действиям человека. Ведь имея такое расположение костей голени, которое не позволяет ей держаться стоя свободно и непринужденно, она приобрела сзади очень странные мышцы, противоречащие ее строению. Поэтому она 25 не может уверенно и свободно сохранять вертикальное положение, но как человек, который в насмешку подражает хромому, стоит, ходит и бегает, прихрамывая. 265. Совершенно также и обезьяна пользуется своими ногами. Я почти все сказал о строении ног. Что же касается мышц, двигающих тазобедренное сочленение, я скажу о них при описании анатомии этой области.